Галина Куликова - Брюнетка в клетку

— Вот что, Лара, — сказала Леночка строгим тоном. — Профессора я забираю, а дядя Леня остается с тобой.

— Да ничего, переночуем! — успокоила ее Лариса.

— Хочу тебя огорчить. Ночевкой дело не ограничится. Профессор О'Нейл собрался на неделю в Питер. Он тебе не говорил?

— И что? Твой дядя Леня…

— Вот именно. И не протестуй. Я ребенка еле-еле пристроила, чтобы ехать. Так что как-нибудь уж напрягись, хорошо?

— Но я… Но я… Именно из-за того, что я взяла другую работу, отказалась от… Джеймса. Я живу сейчас не дома…

Жидков слушал их с любопытством. Интересно, что за комедию ломают эти дамочки? Или же его личная охранница действительно имеет легальную работу?

— Я в состоянии приютить вашего дядю на любое количество дней, — любезно сказал он Леночке.

— Вы?!

— Я, — кивнул Жидков и пояснил:

— Лариса сейчас живет у меня.

Он был таким милым потому, что страшно боялся Корабельникова, имеющего на руках компромат. Кроме того, девица помогла ему сегодня ночью. В его прояснившейся голове всплыла та злосчастная бутылка коньяка, которая ходила по рукам. Вероятно, там, на кухне, все валялись пьяные, а он… Но зачем ей потребовалась лопата?

— Ах, вон оно что! Вы, выходит, с Ларой вместе? — обрадовалась Леночка. — Тогда все замечательно. Я вам очень благодарна. Дядя Леня, ты останешься с этими людьми, хорошо? А когда я вернусь, мы поедем в госпиталь.

— Он что, болен? — шепотом спросил Жидков у Ларисы.

— Я здоров, — ответил тот. Слух у него оказался отменным. — У меня просто аллергия на грибы.

— Молодец, — похвалила его Леночка. И, наклонившись к нему поближе, вполголоса добавила:

— Так всем впредь и говори.

— Лопату кто-то стырил, — жизнерадостно сообщила Лариса, когда они подъехали к дому. — Зря ты отказался задержаться и отнести ее домой. Кстати, они тебе еще не звонили?

— Кто? — испугался Жидков.

— Твои цыпочки, разумеется. Как ты мог забыть?

На самом деле он помнил о них каждую минуту. Некоторое время мялся, потом все-таки рискнул:

— Можно спросить? Зачем тебе ночью понадобилась лопата?

— Машину из грязи выкопать. Мы с шофером погрузили всех твоих девиц в «Фольксваген», и автомобиль умчался с ветерком. Насчет соседа ничего сказать не могу. На нем были телесные повреждения, но насколько серьезные… По крайней мере ходить на четвереньках и материться он мог.

— Спасибо тебе, господи! — пробормотал Жидков, на секунду закатил глаза, потом вернул их на место и распахнул дверцу для Шубина.

— Вылезайте, дядьку, пойдемте до хаты.

Настроение у него поднялось до невероятных высот. На радостях он достал бутылку вина и откупорил его с большой помпой. Шубин согласился составить ему компанию, Лариса же пить отказалась наотрез.

— Ты в ресторане пил, — попеняла она Жидкову, окончательно перейдя с ним на «ты». — И опять собираешься. Ты что, алкоголик?

— Я над этим как-то не задумывался, — весело признался он и тут же воскликнул:

— Опять телефон! Кто хороший и умный может мне позвонить? Да никто. Давай, я не буду подходить?

— Нет уж, — обеспокоилась Лариса, в которой теплилась робкая надежда на успех задания, данного ей Корабельниковым, — все-таки подойди. Мало ли что? Вдруг это он… Ну… Тот, кто нам нужен?

Она бросилась к параллельному аппарату, прижала трубку к уху и вся подобралась, словно охотничья собака, ожидающая, когда хозяин подстрелит утку.

— Антон, это Анжелика, — сказала трубка низким пряным голосом. — Ты хорошо меня слышишь?

— К сожалению, да, — буркнул Жидков, прикрыв глаза. — Что случилось?

— Нам надо поговорить.

«Очередная любовница? — ахнула про себя Лариса и поглядела на него с изумлением. — Как его только хватает на всех этих баб?»

— Ну, давай поговорим. — Жидков отчего-то насупился, потемнел челом и весь сжался в своем кресле, словно боялся пропустить удар в живот.

— Не городи чепухи, — укорила невидимая Анжелика и передразнила:

— «Давай поговорим»! Нет, родной, нам нужно увидеться. И немедленно. Я везу детей кататься на каруселях, так что ты можешь подъехать.

— Когда?

— Без промедления, Антон. Встречаемся через час у входа. Где всегда, ты понял?

— А что случилось-то? К чему такая срочность?

— Ты что, дурак или прикидываешься? Убили моего отца, а ты делаешь вид, что все идет, как надо. — Жидков раскрыл рот, откуда рвались возражения, но его собеседница добавила:

— Кроме того, малыш хочет тебя видеть. И не спорь.

Комнату наполнили короткие гудки, и Лариса аккуратно положила трубку на место. Свою Жидков продолжал сжимать в руке, глядя на нее с таким неудовольствием, будто бы это она только что выдвигала ему непомерные требования.

— Я что-то ничего не поняла, — призналась Лариса. — У кого только что убили отца? Это еще один отец или тот же самый? Кто это такая?

— Моя двоюродная сестра, — мрачно ответил ее подопечный, расставшись, наконец, с ненавистной трубкой. — И отец тот же самый.

— Выходит, у Макара Миколина двое детей? Пасынок Альберт и родная дочь Анжелика? Она ведь родная дочь?

— Родная. Мы видимся очень редко, потому что кузина имеет привычку колесить по всему миру и редко заезжает в Москву.

— Она богата?

— Она красива. Всякий раз находится какой-нибудь миллионер, готовый исполнять ее прихоти.

— А дети?

Жидков засопел и схватил с журнального столика пачку сигарет. Долго возился с зажигалкой, наконец сделал первую затяжку и неохотно сообщил:

— У нее сын двенадцати лет, Артем. Он живет в квартире Анжеликиной родственницы по второму мужу здесь, в Москве. И у него, конечно, есть няня. Или воспитательница, уж не знаю, как правильнее сказать. О, сообразил, гувернантка! Анжелика сына фактически бросила. Наезжает иногда, так… отметиться.

— Но речь шла не об одном ребенке, — напомнила Лариса, глядя на Жидкова с подозрением..

— Второй ребенок младше, — туманно пояснил тот. — Ему только пять. Зовут Ваня.

— А он чей? — спросила Лариса осторожно.

— Трудно объяснить — чей. — Жидков затянулся так глубоко, точно решил измерить объем собственных легких. — Мой отец некоторое время назад ушел от моей матери и женился на другой женщине. У той женщины был маленький ребенок. А потом эта женщина заболела и умерла, и ребенок остался с моим отцом.

— Ах, вон оно что!

— Ну да. Но отец тоже умер…

Лариса все еще не могла понять, что же так сильно напрягает Жидкова и отчего он мнется. Наконец тот добрался до сути дела:

— Когда отец умер, я стал опекуном.

— Этого самого ребенка? — с недоверием спросила Лариса.

— Да.

Жидков — опекун? Ловелас, повеса и мелкий аферист? Кто же ему доверил воспитание малыша?

— Моя мать решила, что мы будем выглядеть… не комильфо, если отдадим Ваню в детский дом.