Галина Куликова - Брюнетка в клетку

— Очень хорошо, — похвалил ее Мишаня, а наглый Шубин с набитым ртом пошутил:

— Возможно, это были чьи-то останки.

Зоя схватилась за горло и взглянула на него дикими глазами.

— Прекратите спорить, — вернула всех с небес на землю Лариса, изнывавшая от любопытства. И повернулась к Уманскому:

— Так вы считаете, что Фаину так сильно напугало содержание записки?

— Конечно. Вечером ничего экстраординарного больше не случилось. С ее непосредственным участием. Могу поклясться — она среагировала именно на записку.

— «ПОМНИ ПРОШЛОЕ», — процитировала Симона, махнув вилкой в воздухе. — Подумаешь, какое дело! Не к ней же были обращены эти слова! Записку нашли возле тела ее мужа.

— Кроме того, дух мог и соврать, — высказал свое мнение Жидков. — Что, если это не настоящий текст записки?

— Настоящий текст только Альберт знает, — пожала плечами Анжелика.

До сих пор она почти не вспоминала про сводного брата и проходила мимо вечно запертого кабинета на первом этаже совершенно равнодушно. Только однажды, дефилируя по саду, заглянула в занавешенное окно, игриво помахала рукой и пропела: «Альбертик! Ты там еще не умер от тоски?»

— Он так и не выходит оттуда, — посетовала Зоя. — Я ему еду ношу, как узнику в тюрьму. Мне как-то даже не по себе становится, когда он руку высовывает и пальцами шевелит, мол, подавай.

Зое не подходило огорченное выражение лица. Она была создана для того, чтобы благодушествовать. Эти необыкновенные ямочки на щеках и глаза потрясающей синевы требовали покоя и радости вокруг.

— И не страшно ему в кабинете? — поежился Жидков. — Выходить он боится, а сидеть в кресле убиенного папаши — ни капли.

Тут и Вольдемар высказал свое мнение:

— Там же сигнализация, которую установили после кражи картин. Альберту кажется, что благодаря ей он в безопасности.

Для себя он давно решил, что при первых же признаках неблагополучия немедленно уедет в Швейцарию. Или на Мальту. Или в Австралию, в конце концов. Заберется в глубь материка, и пусть ищут его среди крокодилов.

— А давайте пойдем к Мишаниному отцу и спросим про записку, — предложила Симона. — Расскажем про спиритический сеанс и по его реакции поймем, правду ли сказал дух. Ну… Насчет того, что было в ней написано.

Прозвучало предложение совсем по-детски, но все сразу оживились и задвигались.

— Действительно! — подхватил Мишаня, и на его полном красивом лице отразилось вдохновение. — Фазер может себя выдать. Так уже не раз бывало. Он молчит-молчит, но стоит его ненароком разозлить — тут его как понесет, не остановишь.

— То есть мы сейчас пойдем злить вашего папу? — уточнил Шубин, склонив голову к плечу.

Ларисе он отчего-то напоминал Винни Пуха. Только у этого Винни была навязчивая идея, что мешало ему быть стопроцентно милым,

— Не станем же мы его бить? — удивился Жидков.

— Если надо, то и побьем, — воскликнула Маргарита. — Ах, сынок! Разве ты можешь разделить мое смятение? Тебе ведь не приходила черная метка!

— Боже, мама! Ну что ты привязалась со своей меткой? Миска какого-то дурацкого пепла. Может быть, кто-то из соседей кремировал канарейку.

— И принес ее прах под мою дверь? — не согласилась она. — Нет-нет, я чувствую: что-то затевается. Что-то ужасное.

— Зоя, — деловито спросил Уманский, — вы сегодня носили Альберту еду?

Лариса подумала: «Вон как всех пробрало! Не только я, но даже и Уманский, и Симона, которые не являются членами семьи, думают только об этом убийстве. Неужели убийца — кто-то из этих людей, сидящих за столом?» Она внимательно оглядела всех по очереди, наткнувшись напоследок на мрачный взгляд сына Анжелики. Вероятно, он тоже следил за лицами взрослых, но, встретившись глазами с Ларисой, торопливо отвел взгляд.

Что, если череп с костями — это все же его работа? Тогда понятно, почему мальчишка за ней следит — ищет следы испуга на лице. Интересно, это детская шалость или за ней стоит нечто большее? Не поделиться ли своими подозрениями с Жидковым? Нет. Тогда он начнет допытываться, где она была ночью в то время, когда подбросили записку, и почему это он ничего не слышал. Может быть, поговорить с Уманским? Он такой деловой.

Уманский в этот момент как раз повернулся к гувернантке и проникновенно сказал:

— Капа, вы так взволнованы! Разрешите, я вас поддержу. — И он взял ее под локоток.

Капитолина дернулась, словно ее поразило током. По всему ее телу прошла странная вибрация, а на щеках в мгновение ока выступили два алых пятна.

— Я должна позаботиться о детях, — проскрежетала она так, словно внутри у нее находился старый механизм, который впервые за долгие годы привели в действие. — Дети, вы можете пойти в сад.

Детей как ветром сдуло. Вероятно, гуляние в саду без ее присмотра оказалось для них дорогим подарком.

— Надо же, как они вас слушаются, — покачал головой Уманский, окидывая гувернантку восхищенным взглядом. Всю — от прямых бровей до проклятого педикюра.

— У меня психологический подход, — ответила она, и голос ее странным образом смягчился.

Кроме Ларисы, никто не прислушивался к их диалогу: все двигали стульями, обсуждая стратегию и тактику предстоящей стычки с Альбертом.

— Скажешь, что принесла ему кисель с мороженым, — поучала Анжелика Зою. И пояснила для всех:

— Альберт обожает кисель с мороженым и ни за что от него не откажется.

— Но как же? — растерялась Зоя. — Как же я совру? Анжеликочка? Это же не правильно! А если бы на его месте были вы?

— Еще чего, — отмахнулась Анжелика. — Стала бы я сидеть в комнате несколько суток одна.

— Вероятно, ему очень страшно, — предположила Симона. — Мне его жаль.

Маргарита ухмыльнулась. Лицо ее будто говорило: «Хочешь выпендриться перед Мишаней? Жалеешь прилюдно его папу? Ну-ну».

— Альберт приоткрывает дверь, — продолжала Анжелика, — и Вольдемар засовывает в образовавшуюся щель ногу.

— Это опасно, — тут же откликнулся Вольдемар. — Лучше засунуть в щель что-нибудь другое, менее ценное.

— Мы что, ворвемся внутрь, как омоновцы? — изумился Мишаня. — И набросимся на фазера всем скопом? Как это ни странно, но мне неловко.

— Не думаю, что нужно врываться, — охладил общий пыл Уманский.

Стоило ему открыть рот, как сразу начинало казаться, будто именно он тут самый главный. Удивительная черта. Интересно, и почему это сильным мужчинам всегда нравятся неподходящие женщины? Вот взять хотя бы Капитолину. Что в ней интересного? Однако же чертов дизайнер глаз с нее не сводит. После того как они вместе сидели под столом, Лариса почувствовала к нему что-то вроде симпатии. Конечно, он довольно груб, но мужчина и не должен быть размазней.

Впрочем… К чему привела эта философия в прошлый раз? Когда она познакомилась с Толиком, своим будущим мужем, он покорил ее мгновенно. Немногословный, уверенный в себе, даже чуть-чуть резковатый, он казался образцом мужественности. Все встало на свои места гораздо позже. Выяснилось, что Толик — ограниченный тип, отсюда его немногословность. Уверенность в себе обернулась страшным эгоизмом, а резкость проистекала из эмоциональной бедности. И все-таки она надеялась сохранить этот брак и долго билась, пытаясь изменить мужа. Вместо того чтобы покорно измениться, Толик променял ее на продавщицу галстуков.