Дарья Донцова - Королева без башни

– Совсем не все тебе понятно! – взвился Зяма. – Антон мразь, из-за него Слава умер!

– Замолчи, – шепнула Рита.

– Сама заткнись, – рявкнул Зиновий, которого воспоминания лишили самообладания, – мы старика боялись, служили ему из принуждения. Жили в постоянном ужасе, а Антон его обожал. Между прочим, он тут дольше всех жил! С малолетства! Как он мог это чудовище любить!

– Стокгольмский синдром, – пояснил Макс.

– Это что такое? – удивилась Рита.

Макс вздохнул, вытащил коммуникатор, потыкал в него пальцем и сказал:

– Цитирую вам Интернет-энциклопедию. Там написано:

«Стокгольмским синдром – популярный психиатрический термин, защитно-подсознательная «травматическая связь», возникающая между жертвой и агрессором в процессе захвата и применения (или угрозы применения) насилия. Под воздействием сильного шока заложники начинают сочувствовать своим захватчикам, оправдывать их действия и в конечном итоге отождествлять себя с ними, перенимая их идеи и считая свою жертву необходимой для достижения «общей» цели. После освобождения выжившие заложники могут активно поддерживать идеи захватчиков, ходатайствовать о смягчении приговора, посещать их в местах заключения и т. д. Стокгольмский синдром может принимать односторонний или взаимный характер.

Авторство термина приписывают криминалисту Нильсу Бейероту, который ввёл его во время анализа ситуации, возникшей в Стокгольме во время захвата заложников в августе 1973 года. Механизм психологической защиты, лежащий в основе стокгольмского синдрома, был впервые описан Анной Фрейд в 1936 году, и получил название «идентификация с агрессором».

Стокгольмский синдром формируется после 3–4 дней лишения свободы и усиливается в случае изоляции пленников. В некоторых ситуациях (внутрисемейное насилие, похищение людей с целью обращения в рабство) пострадавшие добровольно отклоняют идею освобождения, даже когда побег становится возможен».

– Похоже, – подвел итог Зяма, – Антон прямо расцветал, когда Михаил ему мимоходом бросал: «Ты стараешься, продолжай дальше в том же духе». А парень от счастья ему в ноги кидался. Фанат садиста.

– Он хотел выжить, – вступилась я за зятя хозяина, – спасал себя. Вы вели себя в том же духе.

– Нет! – возмутилась Рита. – Ты не понимаешь. Нас Михаил сломал, лишил воли, но мы пытались друг друга выручить. Груздева считали врагом, просто не имели сил и средств с ним бороться. А Антон мечтал сталь членом его семьи, он оказывал Наташе знаки внимания. Он давно задумал на ней жениться.

– Подлый и хитрый, – подхватил Зяма, – умел очки втирать. Гениальный актер, способный исполнить любую роль. Ухитрился Михаила вокруг пальца обвести, тот в его искреннюю любовь поверил.

– Ребята, вы не психологи, – кашлянул Макс. – Человек, страдающий стокгольмским синдромом, не прикидывается. Он по-настоящему обожает своего мучителя. Понимаю, в такое сложно поверить, но это так!

Зяма вскочил, потом сел.

– Нет! Антон сволочь. Слушайте, что он устроил!

Каким образом Славе и Наташе удалось встречаться, не знает никто. Вроде у молодых людей не было ни времени, ни места на любовь, но, как потом выяснилось, время они выкроили и место нашли. Зяма с Ритой заметили, что Слава и Ната старательно отворачиваются друг от друга, и сообразили: ребята влюбились. Но они и помыслить не могли, как далеко зашли их отношения. Трагедия разыгралась в начале мая. Михаил и Анна отправились, как всегда, закупать продукты на неделю. Зяма ковырялся в огороде – старик приказал ему вскопать грядки. Рита мыла полы, Антон вроде отдраивал окна, Наташа гладила, а Слава присматривал за мальчиком, которого завтра должен был забрать новый хозяин.

Неожиданно из дома полетели вопли Груздева. Зиновий поразился, каким образом Михаил там очутился? Но на всякий случай решил ничего не выяснять и затаился. А в коттедже, похоже, бушевал вселенский скандал. Лишь вечером, во время ужина, подростки узнали правду.

Когда они молча сели за стол, Михаил каменным голосом сказал:

– В нашем доме завелась гадина! Но, слава богу, есть у нас и хороший человек, который все мне рассказал! Крыса посажена в синюю комнату. Антон, тебе за правильное поведение причитается лишняя порция еды.

Напускное спокойствие, с которым говорил Груздев, немедленно исчезло, Михаил Матвеевич начал орать. Стало понятно: Антон наябедничал старику, рассказал, что Наташа и Слава встречаются в одном из чуланов. Садист решил поймать парочку, сделал вид, что вместе с женой укатил на рынок, а сам затаился в доме и с успехом осуществил задуманное. Славу заперли в подвале, Наташу приемный отец выдрал, а остальным объявил:

– Теперь у вас еда один раз в день! У всех, кроме Антона!

Запуганные, лишенные воли, бесправные воспитанники не посмели возражать. Около двух недель в доме царила полнейшая тишина, прерываемая лишь воплями Михаила Матвеевича и криками Наташи, которую добрый папочка каждый вечер сек ремнем.

Четырнадцатого мая – число Зяма запомнил на всю жизнь – ночью к нему в комнату пробралась Катя.

– Уходи, – зашептал в ужасе мальчик, – немедленно! Что, если Антон увидит? Нас тогда убьют!

– Надо бежать! – сказала Катя.

– С ума сошла? – подпрыгнул Зяма. – Как? Двери заперты, окна тоже! Куда идти? Документов и денег нет! Мы не в Москве! Если и доберемся до родителей, то они нас сюда снова сдадут!

Катя села на кровать к Зяме и начала говорить такие вещи, что юноша не поверил своим ушам. Оказывается, девочка несколько лет расковыривала решетку и добилась того, чтобы конструкция с железными прутьями отходила в сторону. Более того, она сделала хитрое приспособление: если посторонний человек начнет трясти заграждение, оно не пошевелится.

Старик приказал Кате убирать свой кабинет, и она нашла там все документы. Сейчас у нее на руках были паспорта Зямы, Риты и ее собственный.

– Очнись, – шептала она, – тебе не двенадцать лет, а намного больше, давай, решайся! Будь мужчиной. Мы уже не дети, а взрослые, совершеннолетние.

– Как Груздев оформил на нас паспорта? – удивился Зяма.

– Не знаю, – ответила Катя. – Помнишь, он нас фоткал? Теперь ясно, зачем. Наверное, у него есть знакомые в милиции.

– Зачем ему наши документы? – недоумевал Зиновий.

Катя пожала плечами:

– Понятия не имею, но они есть, и я их украла. Слышал, Слава умер!

– Нет! – ужаснулся Зяма. – Когда? Почему?

– Сегодня вечером, – молвила Катя, – Михаил велел Антону заделать вход, он похоронил Славу в синей комнате. Бежать надо сегодня или никогда, я могла бы одна уйти, взять свой паспорт и улепетнуть. Но помню, как вы с Риткой мне с вазой помогли, поэтому предлагаю: уходим вместе. Маргарита согласна, очередь за тобой.