Дарья Донцова - Королева без башни

– Куда направиться-то? – шептал начисто деморализованный Зяма.

– В никуда, – жестко ответила Катерина, но потом добавила: – Ритка надеется на свою бабку, та ее очень любила, приютит нас, если, конечно, она жива.

Откуда в вечно испуганной Кате появились решительность и смелость? Она твердила не останавливаясь:

– Пошли, хуже, чем здесь, не будет.

– У нас нет денег, – бубнил Зяма, – я боюсь!

– Как хочешь, – сказала Катерина, – упрашивать не станем. Было бы подло удрать и не предупредить тебя. Но если ты трусишь, то мы не можем тебя долго уговаривать. Время уходит, старик просыпается в восемь. Оставайся здесь до смерти, а мы с Риткой предпочитаем сдохнуть на улице чужого города, чем помереть в новой синей комнате, которую Мишка оборудует. Он тебя там тоже заживо похоронит.

– Я с вами, – решился Зяма. – А Наташа? С нею что будет?

Катя махнула рукой:

– К ней не пройти. Они с Антоном тут останутся. И мне до нее дела нет, Наташка с нами дружить не хотела.

В истории лагерей и тюрем есть немало страниц, посвященных побегам заключенных. Не счесть литературных произведений, в которых описано стремление человека оказаться на воле. Но мало кто из очутившихся за решеткой был так затравлен и унижен, как Катя, Рита и Зяма. Михаил Матвеевич не сомневался: молодые люди, волю которых он методично подавлял с юных лет, не смогут никогда выпрямить спины. Ни Рита, ни Зяма, ни Катя ни разу не демонстрировали неповиновения, они старательно служили садисту, выполняли любые его прихоти. И все же удрали! Троица вылезла через отодвинутую решетку, вернула прутья на место, закрепила их, чтобы Михаил не понял, как убежали рабы, и понеслась через лес. Спустя короткое время маленькая групка вышла к МКАДу и поняла: Груздев им врал, из Москвы ребят не увозили!

Зяма примолк, Рита вскинула подбородок.

– Дальше начинается другая история, и она вам неинтересна. Мы адаптировались в обществе, научились жить почти как нормальные люди, стали зарабатывать. Спасибо моей бабушке, она очень меня любила, горевала, когда я пропала… Ладно, дальше не стоит ничего говорить.

– Вот почему Антон уверял меня, что в доме нет подвала, – прошептала я. – Он-то знал: там под землей лежат останки Славы.

Наташа не забыла первую любовь, она по сию пору считает Славу своим мужем, умершим, а его мать, никогда не виденную ею Лидию Алексеевну, свекровью! Слава очутился у Груздева после ее смерти. Остальных находящихся здесь детей мамы предали, а его нет. Думаю, подросток очень тосковал, рассказывал Наташе о своем счастливом детстве, они строили планы, хотели стать семьей. Наташа полюбила Лидию Алексеевну, считала ее своей близкой родственницей.

Бедная Наташа, она была явно психически нестабильна. Теперь понимаю, отчего несчастная испугалась, когда я упомянула про подпол. И она при нашем разговоре казалась странной, вспомнила скончавшуюся Лидию Алексеевну! Антон, когда я ему назвала это имя, живо сориентировался: якобы его мать зовут Нина Егоровна, а фамилия Лидия Алексеевская. Вот почему Антоша почти сразу выдал правду про личные апартаменты Груздева. Зять хозяина опасался, что я начну искать подвал и, не дай бог, обнаружу заделанный вход. Антон рассудил просто: натреплю чрезмерно любопытной тетке про апартаменты, она подумает, что я с ней предельно откровенен, и успокоится, поверив, что нету в здании подпола. Зять по-прежнему преклонялся перед тестем. Одно не понятно, почему он не донес старику о моих расспросах?

Макс потер затылок.

– Думаю, Антон хорошо играл свою роль. Машина, которую он продавал, помесь «Мерседеса» с собачьей будкой, никогда не принадлежала Нине Егоровне. Развеселая мамашка, которая сплавила крохотного сына Груздеву, потому что мальчик мешал ее отношениям с мужчинами, и не слышала про автомобиль. Гибрид принадлежал старику Груздеву.

– Антон задумал обмануть хозяина? – с сомнением спросила я. – Мало на него похоже. Он женился на Наташе, остался в доме Груздева, не покинул его, став взрослым мужчиной. Маленького мальчика, подростка можно удержать за забором, но Антон вырос, он спокойно выходил из дома, ездил по городу и всегда возвращался назад. Он не делал попыток убежать, считал Груздевых своей семьей, одновременно боялся, уважал старика и восхищался любыми его действиями. И вдруг – украсть машину. Выдумал для меня целую историю про отца, который был ну просто замечательным! Собирал авто по частям, бегал по помойкам!

– Людям, выросшим в интернатах, свойственно придумывать себе семью, – пояснил Макс. – Я сам врал о родителях-дипломатах, которые служат за границей.

– Но как он решился обворовать Груздева? – недоумевала я. – Отчего изменил свое отношение к нему? Неужели не понимал, что рано или поздно старик зайдет проведать чудовищный механизм, не найдет его на месте и поднимет шум!

– У меня другие вопросы, – подхватил Макс и посмотрел на режиссера. – Зачем вы вернулись в этот дом?

Зяма вздернул подбородок.

– Объяснить заново? Это психотерапия. Мы хотели избавиться от груза воспоминаний, а для этого следовало приехать сюда и понять: Груздев – жалкий старикашка, Анна – его тень. Мы избавились от их власти. Вот по какой причине мы выбрали их дом базой.

– И Михаил Матвеевич вас не узнал? – пробормотала я.

Рита неожиданно улыбнулась.

– Представьте, нет. Ему и в голову не могло прийти, что организаторы конкурса – его воспитанники. Прошло довольно много времени, мы сильно изменились внешне, я отрастила волосы, сделала химзавивку, перекрасилась. Катерина подправила у пластического хирурга нос, ей хотелось стать звездой подиума, поэтому она убрала небольшую горбинку. У меня силикон в губах. Знаешь, даже подправив форму бровей, можно стать почти неузнаваемой. Зямик бреет голову, год назад ему на щеке удаляли жировик, остался шрам, он пополнел, щеки округлились, второй подбородок появился. Но главное, Михаил и помыслить не мог, что мы вернемся.

– Но ваши имена! – не успокаивалась я.

– Рита и Катя? – хмыкнула помощница. – Вот уж эксклюзив.

– А Зиновий? – вдруг подала голос Капитолина, до сих исполнявшая роль безучастной слушательницы.

– Михаил Матвеевич с нами практически не общался, – пояснила Рита, – мы к нему всегда Лампу со всякими проблемами посылали. Один раз он со мной в кухне столкнулся и спросил:

– Как вашего режиссера по паспорту зовут?

– Зинаидий, – не моргнув глазом, солгала Маргарита, – отец его так в честь своей матери назвал, а мы кличем его Зяма. Не Зина же. Неудобно так к мужчине, которому хорошо за тридцать, обращаться, еще подумают чего плохое.

– За тридцать, – кивнул Михаил Матвеевич и ушел.

– Хитро, – одобрил Макс, – если старика и смутило редкое, но знакомое имя, то ты выкрутилась. И возраст режиссера категорически не подходил. Обычно людям не нравится выглядеть старше своих лет, но вам внешность Зямы помогла. Трудно принять его за парня, которому едва стукнуло четверть века. Он похож на человека, перешагнувшего четвертый десяток. Следующий вопрос. Зачем вы устроили базу в этом доме?