Дарья Донцова - Инстинкт Бабы-Яги

— Спасибо, тетя Николетта, — прошептала Миранда, сохранявшая огненно-красный цвет лица.

Мне стало жаль ребенка, в душе бушевала злоба: ну, профессор!

— Это безобразие, — заорал из прихожей Петр Александрович, — кот уделал все мое пальто!

— Так вам и надо, — мигом ответила Кока, — животные всегда чуют подлецов.

Спустя десять минут мы плавно двигались в не слишком плотном потоке машин. Василий вел себя очень смирно, забившись в самый дальний угол заднего сиденья.

— Надеюсь, он не описает подушки, — вздохнул я.

Миранда обернулась:

— Нет, небось все на пальто профессора истратил.

— Ты извини, детка, но я и предположить не мог, что Петр Александрович выкинет подобный фортель.

— Ерунда.

— Представляю, как тебе неприятно.

— Успокойся, Ваня, он ко мне не приставал.

От неожиданности я выпустил руль.

— Ты наврала! Зачем?

— Отомстила, — начала было Миранда и закричала: — Ваня, тормози!

Я машинально повиновался, но поздно: «Жигули» плавно въехали в джип.

— Ты, козел! — загремел, вылезая, шофер, здоровенный бугай в кожаной куртке. — Фару разбил, бампер помял, ну ты попал на две штуки баксов.

Я, как мог, попытался успокоить мужика:

— Естественно, я все уплачу.

Сотрудников ГИБДД пришлось прождать больше часа. Наконец появились двое парней в форме и стали составлять протокол. Сначала опросили бугая, потом обратились ко мне, но тут Миранда, вновь пунцовая, заявила:

— Дядя милиционер, тот шофер врет, он ехал задом и сам в нас попал.

Бугай разинул рот.

— Да? — удивился патрульный. — А почему же твой папа с ним соглашается?

Миранда ухватила меня за руку:

— Папочка испугался, тот дядечка пообещал его убить.

— И не стыдно вам? — налетел сержант на водителя джипа.

— Да ты че, командир? — ответил тот. — Девка пургу гонит, без понтов говорю, этот фраер в меня сам впендюрился.

— Ребенок не врет, — покачал головой второй милиционер, — вон, вся красная. Так как?

— Если ко мне претензий нет, то я поеду, — быстро сказал я, вталкивая слабо сопротивляющуюся девочку в машину.

Шофер джипа крякнул и сказал Миранде:

— Далеко пойдешь! Еще встретимся! Уши тогда оборву.

Девочка молча шмыгнула в салон, я отъехал на соседнюю улицу, припарковался и налетел на ребенка:

— Почему соврала инспектору?

— А зачем тот шофер тебя козлом обозвал? — парировала Миранда. — За козла отвечать надо. Мне не нравится, когда тебя обижают!

— Я сам способен разобраться.

— А вот и нет.

— По какой причине ты оболгала профессора?

— Гнида! — поморщилась Миранда. — Сижу я, значит, на диване, изображаю придурка, а к этому Петру Александровичу подкатывает тетка расфуфыренная, в бежевом платье, ну та, которую Василий поцарапал…

— Жоржетта Миловидова, дальше!

— Села около этого хмыря и загундосила: «Ну, сегодня у Николетты скучно. Отчего она не позовет побольше мужчин?» А профессор отвечает: «Хочет сына женить, надеется, что ее великовозрастный оболтус наконец найдет пару, вот и стягивает сюда молодых женщин, а юноши ей не нужны. Слишком ее сынок инфантильный, разбалованный, будет на чужом фоне бледно выглядеть. Впрочем, он всегда на дурака похож».

— Ну и что?

— Он обидел тебя!!!

— Миранда, это светская вечеринка, у людей всегда яд с языка капает.

— Он обидел тебя, а я отомстила.

Не найдясь, что ответить, я поехал домой, но потом все же спросил:

— Как же тебе удается столь естественно краснеть?

— Я всегда бордовой делаюсь, когда смешно, а смеяться нельзя, — сонно пояснила Миранда. — Имей в виду: враги моих друзей — мои враги.

К Елистратовой я попал на следующий день, часам к пяти вечера. Едва она распахнула дверь, как стало понятно, ее следует звать Наташенькой, Наточкой, Натой, но только не величать по отчеству, потому что ей, очевидно, едва исполнилось двадцать.

— Это вы от фирмы «Злата»? — нежным голосом спросила она.

Я кивнул:

— Да, Иван Павлович Подушкин, мы по телефону договаривались о встрече.

— И что вам надо? — нахмурилась Елистратова. — Я больше никогда не буду пользоваться вашими услугами. Впрочем, входите, снимайте пальто.

Через пять минут я оказался в комнате, служащей, очевидно, гостиной. До этого момента, очутившись случайно в мебельных магазинах, я недоумевал: ну кто приобретает все эти жуткие изделия из бело-голубой кожи, на бронзовых «львиных» лапах?

И вот теперь сам сидел на таком диване.

— Так что вам надо? — поинтересовалась Елистратова. — Только не вздумайте совать мне рекламные буклеты.

Я улыбнулся:

— Неужели вы так рассердились на «Злату»?

Наташа заявила:

— Знаете, сначала я хотела взорвать ваш офис, но потом вышло по пословице: не было бы счастья, да несчастье помогло.

— Нельзя ли поподробней?

— Да в чем дело?

Я вспомнил, с каким честным лицом врет Миранда, и вдохновенно начал:

— Наша фирма озадачена тем, как лучше обслужить клиентов.

— Оно и видно, — фыркнула Наташа.

— Случаются досадные проколы, — кивнул я головой. — Чтобы совсем от них избавиться или свести к минимуму, в «Злате» создали специальный отдел расследований, и меня назначили его заведующим. Я должен тщательно разбираться с каждым конкретным негативным случаем. Буду очень благодарен вам, если расскажете, что произошло с вами. Смею заверить, что виновные будут примерно наказаны.

Наташа улыбнулась:

— Сейчас мне хочется этой Алене цветы послать, но сразу после поездки… Ладно, слушайте. Мне посоветовала обратиться в «Злату» Оля Шабанова.

Подружка прибежала к Наташе и, захлебываясь, рассказала, как отлично смоталась в Лондон. Она привезла туда самую ерундовую вещь: коллекцию значков с символикой Московской олимпиады 1980 года и несколько статуэток мишек, сделанных на фабрике «Гжель». В детстве Оля собирала значки, потом повзрослела, забросила коллекцию на антресоли и, честно говоря, собиралась ее вышвырнуть. Но тут в «Злате» нашли некоего Джона Монтогомери, к которому и отправили Олю.

Поездка оказалась волшебно-прекрасной. Джон поселил Ольгу в своем загородном доме, а его жена провезла по магазинам, не позволив гостье ни разу заплатить. Домой Оля явилась переполненная впечатлениями, с чемоданами, набитыми подарками, и с кредитной карточкой, на которой лежала очень приличная, по ее понятиям, сумма.

Наташе тоже захотелось такого путешествия, и она прибежала в «Злату». Алена Шергина радушно приняла клиентку и стала предлагать разные варианты, но все они не подходили, потому что первоначально требовали вложения капитала в России, а у Наташи денег хватало только на билет в одну сторону в какую-нибудь страну, желательно не очень далекую. Коллекций она не собирала и ничего предложить не могла. Было видно, что Алена Шергина находится в некотором затруднении. Она попросила Наташу подождать недельку, и Елистратова приуныла, понимая, что ей, скорей всего, никуда не поехать либо надо рискнуть, занять денег, купить какой-нибудь товар в надежде на то, что он за рубежом хорошо продастся. Наташа — боязливая, очень осторожная, взять чужие деньги, пусть даже ненадолго, для нее большая проблема. Вот девушку и одолевали тяжкие раздумья: и мир посмотреть хочется, и деньги одалживать неохота. Впрочем, Наташа уже была почти готова к тому, чтобы попросить у одной из своих подружек некоторую сумму, как позвонила Алена и радостно сообщила: