Галина Куликова - Банановое убийство

Майя слушала, не пропуская ни единого слова. Когда рассказ был закончен, спросила:

— Вы еще про какой‑то блокнот говорили.

— Да, блокнот. И эта книжка записная… Надо все проанализировать, но я думаю, что никаких бандитов и автосервисов не было. А были легкомысленные богатые дурочки, которым красивый парень вешал лапшу на уши, жил за их счет — банально грабил.

— Но ведь вы видели только одну Люсьену!

— Судя по записям, если я правильно понимаю их смысл, у него таких Люсьен в месяц по несколько штук было. Нужно будет подумать, как сказать об этом Тоне. Только я очень устал, давай подумаем завтра утром.

Утро началось с телефонного звонка.

— В чем дело? — спросил Сильвестр, увидев, как Майя, сняв трубку, прижала руку к груди и громко ахнула.

— Тоня Потапова исчезла! — выпалила она. — Оставила какую‑то странную записку… Там все с ума сходят.

— Скажи, что мы сейчас приедем.

— Мы сейчас приедем! — повторила Майя невидимому собеседнику.

— Это Леонид Николаевич звонил? — Сильвестр пытался влезть в пиджак, который предательски выскальзывал у него из рук. — Или Костя?

— Нет, это была Шура. Но голос дяди я слышала. По‑моему, он в панике.

— Ну такого я от него не ожидал, — пробормотал Сильвестр.

— От дяди?

— Да нет же! От бананового убийцы. От того, кто затеял с нами игру. Тоня никак не должна была пострадать, никак.

— Возможно, с ней все в порядке, она ведь оставила записку. Правда, Шура назвала ее странной…

А Шура назвала ее странной вот почему. Записка была набрана на компьютере и гласила: «Дядя Леня!

Хочу немного развеяться, уезжаю с другом на несколько дней, не волнуйся, позвоню. Тоня».

— Разумеется, ни с каким другом она не уехала, — заметил Сильвестр, как только познакомился с этим посланием.

— Почему? — ревниво спросил Костя Чихачев и резко добавил: — У нее было много друзей, которые могли пригласить ее куда‑нибудь… на море.

— Забудьте про море, — отрезал Сильвестр. — В коридоре стоят фирменные пакеты «Шелкового рая» с чеками. Я в них заглянул — там купальник и пара комплектов кружевного белья. Если бы Тоня решила куда‑то ехать, да еще с другом, она бы обязательно захватила эти финтифлюшки с собой.

Никто, разумеется, не попенял ему, что он лазит по пакетам. Для сыщика совершенно нормальное дело — совать нос куда не следует.

— Не понимаю, почему она мне ничего не сказала, — сокрушался Леонид Николаевич. — Конечно, она была потрясена известием о самоубийстве Романа… Подавлена… Шутка ли — сразу потерять и жениха, и бывшего мужа! К нам приходил какой‑то человек из милиции, опрашивал. А потом — эта записка. Не понимаю, почему она мне ничего не сказала!

Он произносил эту фразу уже в десятый раз и при этом сокрушенно разводил руками.

То, что записку отстучали на компьютерной клавиатуре, казалось Майе странным — поступок совсем не женский. Кроме того, манера подозрительно напоминала предсмертное послание Потапова. Тот же включенный монитор, та же лаконичность…

— К черту все! — неожиданно крикнул Костя и отшвырнул скомканный лист бумаги. Видимо, он распечатал текст записки и постоянно его перечитывал.

— Так, давайте разбираться, резко сказал Сильвестр, осуждающе взглянув на него. — Когда Тоня исчезла? Кто видел ее последним?

— Я, — ответила Шура Измайлова. До сих пор она молчала, сидя в кресле и наблюдая за происходящим. — Мы вместе заходили в «Шелковый рай», подкупили бельишка. Потом я, конечно, проводила ее до дома.

— Человека с родимым пятном больше не видели?

— Горизонт был чист. На сто процентов. Наверное, этот тип понял, что когда она со мной, ему может не поздоровиться.

— Когда вы вернулись из магазина?

— Это было вчера вечером, примерно в восемь часов. Потом я уехала. А поздно ночью позвонил Леонид Николаевич.

— Нуда, Антонина не пришла ночевать, я разволновался. В таких случаях мы всегда созваниваемся. Она не могла меня не предупредить, что уезжает.

— А записку вы не сразу заметили? — поинтересовался Сильвестр.

— В том‑то и дело! — ответил вместо него Костя. — Монитор погас, а Леонид Николаевич вообще к компьютеру не подходит.

— Не люблю я эти высокие технологии. И они меня не любят, — признался коллекционер. — Хотя мобильный телефон очень выручает…

Тоня должна была знать, что Леонид Николаевич не заметит записку, — подтвердила общие опасения Шура. — Для нее нормально что‑нибудь на бумажке начирикать.

В комнате повисла тишина, которую неожиданно разорвал громкий звонок.

— Мой мобильный! — воскликнул Леонид Николаевич. Посмотрел на экранчик и радостно воскликнул: — Это Антонина!

— Я отвечу, — сказал Сильвестр тоном, не допускающим возражений, и протянул руку.

Это был один из тех переломных для всякого расследования моментов, когда дело неожиданно начинает раскручиваться с невероятной скоростью, все части головоломки становятся на место, а заинтересованные лица испытывают одно потрясение за другим.

Леонид Николаевич растерялся и безропотно отдал аппарат.

— Изотов? — спросил тусклый голос, искаженный расстоянием и, возможно, платком, прижатым к мембране.

— Да, — подтвердил Сильвестр. — Кто это?

— Я насчет вашей племянницы. Запишите номер, по которому вам следует позвонить.

Бессонов схватил со стола лист бумаги, карандаш и записал цифры, которые ему продиктовали.

— Отключился… — озадаченно ответил он и быстро пояснил: — Звонил мужчина, голос изменен. Я сейчас наберу номер, который он дал.

И включил громкую связь, чтобы все присутствующие могли слышать разговор. Как только трубку сняли, раздался все тот же тусклый голос:

— Изотов? Так вот, насчет вашей племянницы…

Верните ожерелье, и мы ее отпустим. Положите ожерелье в камеру хранения на Курском вокзале. Сразу после этого мы сообщим, где оставить ключ. Как только ключ будет у нас, получите девчонку обратно.

— Я согласен, — спокойно ответил Сильвестр. — Только вы должны объяснить, что за ожерелье.

Он обвел глазами присутствующих, проверяя, не замахал ли кто‑нибудь руками, показывая, что знает, о чем речь. Все сидели с одинаково каменными лицами, а Леонид Николаевич так и вообще почти сполз на пол со своего кресла. Виду него был ужасный, и Майя подумала, что придется вызывать врачей.

— Не финтите там, — сказал голос. В нем чувствовалось явное раздражение. — Белое золото, бриллианты с изумрудами. И не говорите, будто девчонка не хвасталась. Значит, теперь дело за вами. Езжайте на вокзал, там за вами проследят. И не вздумайте ментов позвать, останетесь сиротой на старости лет.

Короткие гудки возвестили о том, что разговор окончен.

— Мы можем узнать, откуда звонили? — спросил Сильвестр, повернувшись к Майе.