Дарья Донцова - Идеальное тело Пятачка

– Пошел ты! – гаркнула я и удивилась самой себе – ранее мне не приходило в голову употреблять подобные выражения.

Вытащила сотовый, нажала на нужную кнопку, и слабый свет дал возможность осмотреть чулан.

Никаких окон, примерно пять квадратных метров площади, крохотная софа. Это все. Почему Константин решил изолировать зоопсихолога, да еще выбрал для этой цели укромное местечко на половине Лауры Карловны? Что ж, у меня есть ответы на эти вопросы. Варвара сначала хотела просто откупиться от детектива, которого, по ее мнению, в поместье отправила мать, но потом я стала активно расспрашивать про Лизу, и Богданова сообразила: сыщица излишне любопытна. И гладиаторша предпочла сообщить о визите детектива Константину. Во всей этой малоприятной ситуации меня радует лишь одно: похоже, меня не собираются убивать. Варя, сказавшая, что ее хозяева предпочитают решать все проблемы при помощи наличных, очевидно, права. Ну а сюда меня заманили, так как в покои старухи никто не сунется без приглашения.

Я села на продавленный матрас и набрала номер Коробкова.

– Неспящие в Сиэтле слушают, – захрипел Димон, – девять один один невер слип. Кто тута?

– Меня вычислили и заперли в чулане, – прошептала я.

Хакер мгновенно потерял желание шутить.

– Секундочку! Так... Ты на втором этаже?

– Да, – растерялась я.

– Комната в центре дома?

– Верно, – еще сильнее поразилась я. – Но как тебе удалось это узнать?

– В твоем сотовом маячок, – пояснил Коробок. – Жди помощь. Я объявил SOS.

Я уставилась на мобильный. Маячок! С моей стороны глупо было забыть о предусмотрительности Чеслава, он всегда заботится о нашей безопасности. Значит, Димон может наблюдать на экране компьютера мои передвижения. Так вот почему вечером он спросил у меня, отчего я так долго сижу на лавочке. Я тогда удивилась экстрасенсорным способностям Коробка, но быстро забыла о незначительном эпизоде. Теперь же все стало ясно.

Послышался шорох, стена отъехала в сторону.

– Тань, ты здесь? – прошептал знакомый женский голос.

– Да, – еле слышно ответила я.

– Выходи осторожно, – приказала невидимая спасительница. – Вечно с тобой проблемы! Чуть всю операцию не провалила. И долго ваше высочество ждать прикажете? Костя скоро вернется!

Я кинулась к полоске света, очутилась в комнате, увидела ведро, швабру и горничную Амалию в голубых резиновых перчатках. Услыхав от Димона, что помощь придет быстро, я сразу поняла: в поместье находится еще один человек Чеслава, не постоянный член нашей следственно-розыскной бригады, а временно нанятый. Но меньше всего я ожидала, что им окажется наглая горничная.

– Ты?! – вскричала я.

Воняющая дезинфекцией перчатка зажала мне рот.

– Соображать надо! – одними губами сказала Амалия. – Ползем в конец коридора, до служебной лестницы. Молись, чтобы нам никто навстречу не попался.

Слава богу, все спали, а мягкий ковер скрадывал звук шагов. Но когда мы очутились во флигеле для горничных и вошли в комнату Амалии, мне стало жарко от стресса.

– Прикинь, какую рожу скорчит Костя, – вдруг тихонько хихикнула моя спасительница. – Это нормально, а? Запер Таньку, спокойно ушел, вернулся, а клетка пустая. У меня бы мозг скукожился!

Я открыла рот, Амалия быстро приложила ладонь к моим губам.

– Ш-ш-ш! Погоди-ка...

Я не успела вздрогнуть, как она сдернула с кровати одеяло, накинула его нам на головы и, сделав импровизированную палатку, сказала:

– Теперь можем поболтать, но все равно шепотом, без воплей и истерик. Я тебя отсюда выведу.

– Как? – недоверчиво спросила я.

– Спокуха, – приказала Амалия, – главное, ноги унести.

– Меня не тронут.

– У тебя дипломатический иммунитет? – серьезно спросила горничная. – В имении живет маньяк, это он убил Крафт и Караваеву. Все следы ведут сюда.

Я решила растолковать Амалии суть дела.

– Я «мать» Гензы, значит, крайне ценна для семьи Кнабе.

Амалия чихнула.

– Супер! Когда захочешь стать Наполеоном, хоть императором, хоть тортом, предупреди.

Я расстегнула верхнюю пуговицу платья, Гензель не замедлил высунуть наружу очаровательную мордочку.

– Фу! – подскочила Амалия. – Что за гадость?

– Не смей оскорблять малыша! – возмутилась я. – И веди себя тихо.

– Таскать хрен знает что на груди! – не успокаивалась Амалия. – У него, наверное, блохи есть!

– Паразиты завелись у тебя в мозгу, – отбрила я.

– Раньше ты не проявляла особой любви к мохнатым уродцам, – свистящим шепотом сказала горничная.

– Просто я не думала, что они такие милые, – начала я и осеклась. – Эй, откуда ты это знаешь? Мы разве раньше встречались?

Амалия прыснула.

– Не узнаешь?

– Извини, нет. Намекни, где мы прежде виделись, – попросила я. – Пойми меня правильно, я вовсе не имею в виду, что у тебя серая незапоминающаяся внешность, но...

Амалия ущипнула меня за запястье и прошелестела:

– Завянь. Я в марте.

– Что в марте? – чуть приподняв край одеяла, чтобы впустить немного свежего воздуха, спросила я. – Ты родилась весной?

– Сходи к отоларингологу, пусть он тебе уши прочистит. Хотя в твоем возрасте уже могли начаться старческие изменения, – схамила Амалия. – Я Марта. Марта Карц. Ферштеен, майне либе?

Мне понадобилось одно мгновение, чтобы отреагировать на ее заявление:

– Врешь!

Моя спасительница изогнула одну бровь.

– Чем мотивируешь свой вывод? Тем, что бедная прислуга внешне не похожа на красавицу Марту?

Но я не попалась на эту удочку.

– Парик, цветные контактные линзы, защечные вкладки и грим могут творить чудеса. Но навыки ловко мыть полы и с дикой скоростью наводить порядок не купишь за деньги. Карц не способна даже шнурки себе завязать!

Собеседница чуть выпятила вперед подбородок.

– Не думай, что знаешь человека, если постоянно сталкиваешься с ним в офисе. Кстати, я до сих пор не купила тебе новую кружку взамен той, с цветочками, что случайно столкнула на пол. И, поверь, мне неприятно, что ты порезалась, собирая осколки. Ты считаешь Марту Карц профессиональной хамкой, но даже я иногда признаю свою вину!

Воздух под одеялом окончательно пропал. Я вспомнила ту ситуацию. Месяц назад я пошла в офисе в туалет, прихватив с собой любимую чашку, подарок Гри на Восьмое марта. Помыла, поставила ее на рукомойник, заперлась в кабинке, а выйдя из нее, услышала характерный звон бьющейся посуды, увидела кучку фарфоровых осколков на полу и Марту, взиравшую на них.

– Моя кружечка! – чуть ли не со слезами сказала я и присела на корточки.

– Брось, – буркнула Карц, – уборщица заметет.

Но мне не хотелось, чтобы подарок Гри, пусть и разбитый, остался валяться на полу, я начала подбирать осколки и порезалась... Больше там никого не было, только мы с Карц...