Дарья Донцова - Идеальное тело Пятачка

– Марта! – ахнула я.

– Тсс, – поднесла она палец к губам.

Сначала у меня отлегло от души – хорошо, когда в тяжелую минуту рядом оказывается коллега и приходит на помощь. Ну да, как человек Марта мне совершенно не нравится, но следует признать, что как профессионал она безупречна. Но уже через секунду радость испарилась, появилась обида.

– Чеслав мне не доверяет? Решил, что одна я не справлюсь?

Марта укоризненно покачала головой.

– Чушь. Вообще-то я здесь из-за маньяка. Меня отправили помочь тебе после твоего звонка Коробкову. Неужто ты так мне завидуешь, что готова один на один с убийцей остаться, лишь бы со мной не связываться?

– Ты дура, – по-детски отреагировала я.

– От дуры слышу, – тоже не очень умно высказалась Карц.

Беседа захлебнулась. Потом Марта усмехнулась и вытянула ладонь с согнутым крючком мизинцем.

– Вот и поговорили... хватит нам ругаться. Мирись, мирись?

Я сделала тот же жест.

– И больше не дерись.

Карц подняла одеяло, впустила под него свежий воздух, снова закутала нас и сказала:

– Сиди здесь тихо. Сейчас горничные на работу убегут, и я за тобой вернусь. Знаешь, где в изгороди дыра?

Минут через пятнадцать я, никем не замеченная, выскользнула из флигеля и боковыми дорожками добежала до забора. Оставалось удивляться, каким образом Марта успела узнать об отсутствующем в ограде пруте. Сильно помяв бока, я выбралась на свободу и бросилась что есть сил к шоссе ловить машину. Надеюсь, кто-нибудь согласится подкинуть растрепанную женщину до города. Через некоторое время я подкатила к входу в нашу контору, позвонила Димону, чтобы он вышел и заплатил шоферу. И только увидев хакера, вспомнила про Гензу, который мирно сопел на моей груди. Надо же, я успела так привыкнуть к рукохвосту, что не заметила, как украла его.

– Где Чеслав? – налетела я на Коробка, едва мы вошли в лифт.

– Приедет через час, – мирно ответил тот. – Я узнал все про того, кто давал объявления о найме девушек для видеосъемок. Докладывать?

– Сама теперь знаю, – отмахнулась я.

– И про историю с отравленными собаками не говорить? – поинтересовался Димон. – Я еще по твоей же просьбе узнал кое-что интересное про Михаила и Эрику.

– Говори! – потребовала я.

Мы прошли в офис, расселись по местам, и Коробков завел рассказ:

– До переезда в роскошный особняк Кнабе жили в доме, расположенном неподалеку от Битцевского парка. Дом до сих пор на месте, соседи отлично помнят Германа Вольфовича, Лауру Карловну, Анну Степановну и Михаила с Эрикой. Большинство жильцов удивлялось: ну до чего разные дети у Кнабе! Девочка тихая, вежливая, молчаливая, она обожала гулять в парке, знала там все уголки и предпочитала проводить время в одиночестве. Эрика отлично училась, никаких проблем отцу не доставляла. Просто торт со взбитыми сливками, а не ребенок. Но у нее имелись и отрицательные качества. Она была жадной, никому не разрешала брать свои вещи. Правда, с деньгами расставалась спокойно.

– Что довольно странно для скупого человека, – не удержалась я от комментария.

– Ага, – кивнул хакер. – Если одноклассники, а большинство жили с Эрикой в одном дворе, просили у нее рубли на мороженое, та охотно их давала. Но когда Лена Морозова взяла без спроса одну из ее кукол, в Эрику словно черт вселился – она налетела на Морозову с кулаками и жестоко избила ее. Когда Герман Вольфович потребовал у дочери объяснить свое поведение, та хладнокровно заявила: «Куколка моя, а мое никогда трогать нельзя. Мое – это мое!» К патологической жадности присоединялась и злопамятность. Разорвав дружбу с Леной Морозовой, Эрика более никогда с девочкой не общалась.

– Замечательный характер! – резюмировала я.

– Но подобные инциденты случались нечасто, – продолжал Димон, – и они не портили благоприятного впечатления, которое Эрика производила на окружающих. А вот Миша считался безобразником. Учился он плохо, на уроках откровенно зевал, получал охапками двойки, любил шумные компании, постоянно затевал романы с девочками, на каждое замечание взрослых имел пять ответов, мог стащить у Лауры Карловны небольшую сумму из денег на хозяйство. А когда она поняла, кто занимается воровством, и стала тщательно прятать «кассу», Миша начал таскать книги из отцовской библиотеки и продавать их букинисту. Справедливости ради следует отметить и положительные стороны подростка. Михаил обожал животных, вечно подкармливал дворовых собак и мечтал стать дрессировщиком.

Коробков положил ногу на ногу.

– Сергеева, ты прослушала краткое вступление, теперь основная часть марлезонского балета...

На одном этаже с Кнабе жила Олеся Николаева, одинокая дама, у которой была болонка Туся. Однажды болонка подобрала на лестнице конфету и умерла, в карамельке был крысиный яд. Похоронив любимицу, Николаева пришла к Герману и заявила:

– Тусю отравил Миша.

– Вы сошли с ума! – возмутился старший Кнабе. – Мой сын не способен причинить вред животному!

Но соседка упорно твердила:

– Это его рук дело! Я видела, как Михаил нес на помойку пустую упаковку из-под яда.

Герман не поверил Олесе. Но через год погибла собака других соседей, и Петр, глава семейства, тоже уверял:

– Я заметил Михаила, он выбрасывал в бачок упаковку от крысиной отравы.

А уж когда сдохли две псины из дворовой стаи, которых никто, кроме Миши, не кормил, Герман призвал сыночка к ответу.

Парень все отрицал, но отец не отпускал его, и тогда Михаил сообщил:

– Да, я носил коробки из-под отравы в мусорник, но собак я не трогал, их лишила жизни Эрика.

Герман Вольфович возмутился:

– Мерзавец! Хочешь свалить на девочку свою вину!

– Папа, – попросил Миша, – выслушай меня.

– Даже не мечтай! – заорал отец. – Ты позор семьи – школу закончил на одни тройки, в институт поступать не пожелал! Дрессировщиком он станет! Не смей порочить Эрику! Вон из моего дома.

Михаил направился к двери, но на пороге обернулся и сказал отцу:

– Отведи сестру к врачу, она с приветом.

Разговор происходил в столовой, было лето, балконная дверь стояла нараспашку, и соседка, Олеся Николаева, курившая на своей лоджии, слышала всю беседу.

Парень исчез из семьи, Эрика по-прежнему казалась всем безупречной. Вот только через год после ухода Миши кто-то придушил во дворе щенка. Герман Вольфович был дома, когда с улицы донеслись разгневанные голоса людей, обнаруживших трупик, Кнабе почему-то стало не по себе, и он пошел искать Эрику.

Дочь была в ванной – она судорожно мыла руки, терла их щеткой, губкой, а на брюках Эрики виднелись клочки желто-серой шерсти. Отец понял все. Герман Вольфович немедля отвел дочь к врачу.

Доктор обстоятельно побеседовал с пациенткой и сказал Кнабе: