Галина Куликова - Если вы не влюблены

– У нас тоже есть, – напомнила ему Таня, совершенно не понимая, к чему он ведет.

– Вот именно, – оживился тот. – Балконы наши выходят на задний двор, и меня никто не видел, когда я вчера ночью туда забрался.

– Куда – туда? – не поняла Таня.

– На балкон к Будкевичу.

– Зачем? – испуганно спросила Таня.

– Я там диктофон оставил. Он реагирует на голос и сам включается, если начинается разговор. У Алика постоянно открыто окно, и я надеялся разжиться информацией. Сейчас я собираюсь его послушать – вдруг записалось что-то важное?

– Валер, но это незаконно! – возмутилась Таня.

– Знаешь что, законница, – сердито ответил тот, – ты бы лучше думала о собственной безопасности. У нас на руках четыре трупа, а в подозреваемых – ваш любимый руководитель. Когда улики соберем, дальше все делать будем по закону. А сейчас мне информация нужна вот так вот! – Он провел ребром ладони по горлу.

Таня категорически не хотела присутствовать при том, как Дворецкий будет прослушивать запись. Поэтому она отправилась к себе в комнату, забралась на кровать и стала листать журнал. Однако сосредоточиться было совершенно невозможно, и она невольно прислушивалась к тому, что делается за стеной.

Через полчаса терпение ее лопнуло, она соскочила с постели и заглянула к Дворецкому. Тот сидел за столом, подперев голову рукой. Перед ним стояла целая пепельница окурков, рядом с которой лежал маленький черный диктофон.

– Ну, что? – сразу спросила Таня, не в силах обуздать свое любопытство.

– Кажется, я был прав, – коротко ответил Дворецкий. – Ночью диктофон сделал одну запись. Хочешь послушать?

Таня молча кивнула и подсела к столу, поджав под себя ногу. Ей было не по себе и даже немного страшно.

Дворецкий нажал на клавишу, и из динамиков раздался тихий голос Будкевича. Судя по всему, он разговаривал по телефону и при этом сильно нервничал.

– Да, это я. Нет, пока ничего так и не разрешилось. Она не хочет меня слушать, а я… Если честно, я очень боюсь. Боюсь, что все может кончиться очень плохо. Боюсь ее потерять! Она пригрозила, что, если я скажу кому-нибудь хоть слово, она сразу же меня бросит. Я даже думать об этом не могу. Ты же знаешь, как я ее люблю – я просто не смогу без нее жить. Конечно, надо что-то делать, но что? Я все еще пытаюсь придумать…

Запись закончилась, клавиша со щелчком вернулась на место. Таня подняла испуганные глаза на Дворецкого.

– Получается, это не просто подручная, которую нанял дядя Алика, – задумчиво проговорила она. – Получается, это женщина, в которую Алик без памяти влюблен… Тогда это все объясняет! Я просто не могла, не могла поверить, что он пустился во все тяжкие просто так, из алчности!

– Из-за любви, конечно, убивать людей гораздо гуманнее, – саркастически заметил Дворецкий. – Знаешь что? Я дам тебе поручение. До спектакля еще почти целый день. Ты должна будешь обойти всех участников труппы по очереди и каждому сказать одно и то же: что Дворецкий, сволочь эдакая, подозревает Будкевича в убийствах. Что он никому не велел об этом говорить. Но тебе, Тихон, или Анжела, или Регина, я просто не могу не сказать…

– Особенно Регине, – саркастически заметила Таня.

– Ты умная девочка, обязательно придумаешь правдоподобное объяснение!

– Ладно, ладно, и что дальше?

– Скажешь, что завтра Дворецкий собирается отдать Будкевича оперативникам на растерзание. Ну, в том смысле, что его заберут на допрос, и это будут не просто шишки с орехами, это будет серьезно.

– А смысл? – угрюмо спросила Таня.

– Если ты сама расскажешь это Будкевичу, он может подумать, что его берут на понт, и затаится. А если ему расскажет об этом кто-нибудь другой, да еще по секрету, он забеспокоится и обязательно свяжется со своей подельницей. Тут-то мы их и накроем.

– А если никто не скажет?

– Шутишь? Чем страшнее тайна, тем сильнее соблазн ее выболтать. Вот увидишь, уже к вечеру Будкевич будет знать о грозящей ему опасности.

– У тебя ужасно противная работа, – констатировала Таня и, с сожалением посмотрев на Дворецкого, прошествовала в ванную комнату.

Отправившись обедать, они застали в коридоре встревоженного Веленко. Он стоял возле двери в номер Яблонской и напряженно прислушивался.

– Беспокоюсь за нее, – шепотом пояснил Вадим Тане и Дворецкому. – Мы каждый день проводили сеансы, потому что у Марии Кирилловны мигрень. Получился целый курс, ей помогало. А со вчерашнего дня она со мной даже разговаривать не хочет.

Он снова постучал и громко крикнул:

– Мария Кирилловна! У нас с вами сеанс по снятию головной боли!

– У меня больше нет головной боли, – донесся до них сильный голос Маркизы. – Моя головная боль теперь живет на ферме.

– Смешно, – пробормотал Веленко и, пожав плечами, отправился восвояси.

Дворецкий с Таней переглянулись.

– Может, ей помощь нужна? Психологическая? – спросил Валерий. – Я специальные курсы оканчивал. Ну, чтобы с самоубийцами договариваться и все в таком духе…

Таня кивнула и костяшками пальцев постучала в дверь.

– Мария Кирилловна! Мы обедать идем. Не хотите составить компанию?

Вместо ответа щелкнул замок, и дверь приоткрылась на несколько сантиметров.

– Входите, не стойте на пороге, – позвала Маркиза.

Гости вошли и увидели, что хозяйка разбирает вещи. На кровати лежит чемодан, набитый разноцветными рубашками Курочкина.

– Мария Кирилловна, – начал Дворецкий. – Вы бы не держались особняком. Вам сейчас компания просто необходима…

– Господи, до чего вы наивный, – бросила Маркиза, продолжая свое занятие.

– В каком смысле? – опешил тот.

– В том смысле, что у вас стандартное мышление, молодой человек. Почему-то каждый мужчина убежден, что, бросив жену, он делает ее несчастной!

Она выпрямилась, гордо вскинув голову. За одну ночь лицо ее помолодело лет на десять, морщины на лбу расправились, на губах сияла улыбка. Казалось, Мария Кирилловна еле сдерживается, чтобы не пуститься в пляс.

– Впервые с тех пор, как я взвалила на себя этот груз, я чувствую себя по-настоящему свободной! – пояснила она потрясенным собеседникам. – Под грузом я подразумеваю свой брак, разумеется.

– Хотите сказать, вы рады, что Андриан Серафимович от вас сбежал? – спросила Таня, не веря своим ушам.

– Рада? Танюша, это слишком слабо сказано. Я просто счастлива, – ответила Яблонская с таким чувством, что впору было прослезиться.

– Но почему же вы с ним не развелись, если брак вас так сильно не устраивал? – продолжала допытываться Таня, на ходу переосмысливая все то, что знала про их отношения с Курочкиным до сих пор.

– Как я могла бросить эдакое беспомощное, совершенно неприспособленное к жизни существо? Вы же его видели! – воскликнула Маркиза. – Когда он надевал мне на палец кольцо, я обещала быть с ним в болезни и здравии… Слава Богу, не смерть разлучила нас, а всего лишь фермерша из-под Ордынска. У меня грандиозные планы! – вольно махнув рукой, поделилась Маркиза со своими собеседниками. – Я поеду путешествовать, решено. Выберу себе огромный чемодан, накуплю кучу платьев и позвоню в лучшее турагентство страны!.. У меня есть знакомый профессор археологии, который с удовольствием составит мне компанию.