Дарья Калинина - Баран и новые ворота

– Тмогви! – воскликнула бабушка. – Да ты видела там хоть одно деревце, там же сплошная скала. И чего ради тащиться Пете в такую даль, в Тмогви, если поблизости было полно всяких укромных местечек?

– В этом я тебе не помощница, – отказалась Соня.

– Твой внук прямой наследник князя, – возмутилась бабушка. – Я тебе удивляюсь. Вот мы, что наш Петя награбил в свое время по окрестностям, так мы то нашли. А золото князя – твоя забота!

– Ты слышала, оказывается, что это они, а не мы нашли, – толкнула локтем подругу Инна. – Ну семейка!

– А мне Гиви рассказывал, что какие-то девчонки нашли ваш клад, – как бы заступилась за нее Соня.

– Мои внуки выкопали, – гордо заявила бабушка. – А девочки – их невесты. Из Петербурга приехали. Тоже помогали. Но если тебе золото не нужно, то может быть, ты скажешь, где именно сам князь прятал его?

– А что толку? – спросила Соня. – Драгоценности были там. И брильянтовая диадема, и рубиновый гарнитур с двумя парными браслетами, колье с серьгами. И аграф с изумрудами и жемчугом. И ордена, которыми были награждены княжеские предки. И броши с сапфирами и александритами. А еще золотые подвески, которые будто бы были сделаны несколько тысяч лет назад. Выглядели они довольно грубо, не в пример остальным драгоценностям, но что с того? Стоили они очень дорого, потому как старина. Так вот, все это было в тайнике, про который я рассказала Коле. Но куда они делись потом, я представляю еще меньше, чем ты. Что же ты сама не могла расспросить Петю, он ведь у вас дома помирал?

– Ты бы его видела! – отмахнулась бабушка. – Глаза безумные, изо рта слюна капает, сам весь трясется. И это еще когда он в хорошем состоянии. А стоило ему напомнить про золото, как у него корчи начинались и он убегал в горы.

– Так, может быть, он к сокровищам бегал? – предположила Соня.

– Нет, Коля за ним проследил пару раз. Просто по округе бегал и если видел кипарис, то начинал вокруг него землю голыми руками рыть.

– Бедняга, – посочувствовала Соня. – Слышала я, что княжеские драгоценности прокляты, но не думала, что проклятие и на мужчин действует.

– Проклятие? – заинтересовалась бабушка. – Впервые слышу.

– В усадьбе все про это знали, да князь и не скрывал. Думаешь, почему он до сорока лет прожил без жены? Все из-за этого золота.

– Как без жены? – удивилась бабушка. – Он же был три раза женат.

– То-то и оно. Да только вечно с его женами что-то случалось. Одна в Париже из окна вывалилась, вторая в море утонула, а третья вообще померла от малокровия! А замуж когда выходила, была кровь с молоком, но уже через годик стала хиреть, хиреть, никакие воды и курорты не помогали. А все из-за этих проклятых подвесок, я так думаю. Их когда из княжеской земли выкопали, археологи ему сразу сказали, что нехорошая это вещь. И женщина, на которой они были, тоже не своей смертью померла, и таблички какие-то там в земле были с предостерегающей надписью. Дескать, не трогайте могилу по-хорошему, не то по-плохому выйдет. Но отец нашего князя археологам не поверил, решил, что они это говорят, чтобы подвески в музей забрать. Подвески он себе оставил, только с этого дня на него несчастья посыпались. И все по женской линии. Жена заболела, а после ее смерти и дочь с бакалейщиком сбежала. Так что я это золото трогать не хочу, – закончила Соня. – И тебе не советую, у тебя ведь дочь, как бы чего не вышло. Ты лучше скажи, отстроили вашу деревню после пожара?

– Нет, – покачала головой бабушка. – Наша Гуриани так и лежала в развалинах.

При этих словах Инна почувствовала, как ее с головы до ног пробил электрический разряд мощностью по меньшей мере в тысячу ватт.

– Я знаю, где спрятано золото, – прошептала она Юле. – Дядя Петя зарыл его возле своего дома в деревне своих родителей! Там, где он раньше жил. Это же как дважды два! Места он те знал, вот и нашел укромный уголок для княжеского золота.

– Тогда сматываемся, – прошептала Юля, – пока старухи нас не застукали, нам тут делать больше нечего. Не надо, чтобы бабушка знала, что мы за ней следили.

И подруги выскользнули из квартиры, воспользовавшись тем, что обе старые женщины, словно лучшие подруги, склонив головы друг к другу, пустились в воспоминания и пересуды об общих знакомых. Оказавшись дома, Инна первым делом спросила у Тамары Алексеевны:

– Крепость Арадети – это ведь где-то близко?

– Возле Гори, – подтвердила женщина.

– Не возле Гори, а возле Хашури, – поправил ее отец, – на правом берегу реки Проне. Только кипарисов вокруг нет, почва не та.

– А Ацкури? – не унималась Инна. – Это ведь крепость древняя? Тоже развалины?

– Древняя, только стоит на скале, так что деревьями там и не пахнет. При людях, может, и росли, но сейчас там пусто.

– Вы что же, снова собрались искать сокровища? – насторожилась Тамара Алексеевна. – Не смейте.

– Почему? – удивилась Инна.

– Я запрещаю.

– Хорошо, – покорно отозвалась Инна. – Но вот возле крепости старца – Бебрисцихе деревья есть. Это я точно знаю.

С этими словами она удалилась, в дверях спросив у дедушки:

– А где это Самтавро, возле которой стариковская крепость расположена?

– Инна! – взвилась Тамара Алексеевна.

– Ладно, ладно, – Инна поспешно ретировалась.

У себя в комнате она бросилась на кровать рядом с Юлей и прошептала ей на ухо:

– Порядок. Теперь, когда они завтра обнаружат наше исчезновение, то помчатся к этой крепости пенсионера, выговорить по-грузински язык не поворачивается, а вовсе не в родную деревню, в отчий дом.

Уже через четверть часа работы следственной бригады Михайловский понял, что о самоубийстве Любочки и речи быть не может. Никаких предсмертных записок, дверь у славящейся своей аккуратностью Любочки была закрыта на замок типа «цербер», ключа от которого в квартире не имелось. Небольшой кавардак. Обычно, следователь это знал точно, травящиеся газом гражданки перед смертью стремились привести себя и дом в порядок, а тут налицо небольшой кавардак. И эта непривлекательная поза вместо тщательной прически, маникюра собирающейся как бы в дальний путь самоубийцы.

А Любочка… Под глазами у нее остались пятна от обсыпавшейся туши с ресниц, вечерний макияж был нещадно размазан. Следователь плохо представлял, что могло заставить девушку проходить весь вечер дома со слоем косметики на лице… если только девушка была не одна. И еще, Любочка лежала в шелковом белье, но на ужасно мятых простынях – такие бывают после ухода любовника. Вот оно! Следователя словно посетило озарение. Любочка выглядела так, словно только что распрощалась с любовником и решила еще часок поспать.

«Но почему же я сразу этого не понял?» – спросил себя Михайловский.

Осмотревшись повнимательней, он понял, в чем дело. На подносе стоял только один бокал с недопитым вином, в пепельнице лежали окурки только со следами помады – такой, идентичной той, что была на губах у Любочки, а в раковине стояла одна тарелка с недоеденными кусочками картофеля фри и куриной косточкой. В ведре под раковиной валялась упаковка из-под снотворного, а в холодильнике стояла коробка с куском тортика.