Дарья Калинина - Баран и новые ворота

– Что ты там нашла? – повторила она нервно вибрирующим голосом.

– Тут один из тех камней, которыми облицованы стены колодца, оказался с какими-то подозрительными царапинами и к тому же на несколько сантиметров выдается вперед, – задыхаясь от напряжения, сказала Юля. – Думаю, что это не просто так.

– Тебе помочь? – снова спросила Инна.

– Помоги, – согласилась Юля. – У меня пока ничего не получается. Очень неудобно орудовать одной рукой, а второй цепляться за веревку. Спустись на дно колодца, я встану тебе на плечи и смогу орудовать обеими руками.

Инна так и сделала. Но выяснилось, что Юля все же не дотягивается до нужного камня. Пришлось сбросить в колодец несколько валунов, благо поблизости этого добра валялось в избытке. Только после того, как Инна встала на камень, Юля смогла приступить к работе. Основательно прочистив швы между камнями своей вилкой, она начала потихоньку извлекать камень из его ложа. Наконец тот сдался и вылез.

– Ой! – вскрикнула Юля, чувствуя, как тяжелый и скользкий камень вырывается у нее из рук и летит вниз прямо на голову подруги. – Ты жива? – спросила она спустя несколько секунд после того, как булыжник ухнул на дно колодца.

– Жива, – проскрипела Инна. – В следующий раз предупреждай, когда захочешь чем-нибудь в меня швырнуть. Камень пролетел в миллиметре от моего носа.

– Инка, оно здесь! – завизжала Юля. – Я его вижу.

И она начала осторожно тянуть на себя небольшой кожаный мешок. Наконец ей это удалось. Она поднесла тяжелый мешок поближе к глазам и встряхнула, чтобы определить по звуку, что в нем находится. Но делать этого как раз не следовало. Истлевшая кожа под тяжестью груза порвалась, и все содержимое полетело вниз.

– Инка, осторожно! – крикнула Юля и зажмурилась.

Прошла минута, прежде чем Юля открыла глаза и посмотрела вниз, не выдержав, она громко фыркнула. Инна напомнила ей новогоднюю елку. Ее голову украшало сразу два ожерелья, на плечах мерцали драгоценные камни от брошей и аграфа. А земля и камни вокруг ее ног сверкали, словно искусственный снег в театре. А посреди расположилась, покачиваясь от удара, великолепная диадема.

– Ничего смешного! – мрачно сказала Инка. – Кто это теперь будет собирать? Не могла поосторожней? – От всего увиденного великолепия девушки впали в ступор. Они тупо смотрели друг на друга, не смея взглянуть на свою добычу.

Но когда спустя некоторое время подруги сидели на солнышке, разглядывая и сортируя добычу, от Инкиного недовольства не осталось и следа. Помимо семейных драгоценностей, о которых упоминала Соня, клад хранил внушительное число золотых николаевских десяток.

– Если предположить, что каждая стоит самое меньшее долларов семьдесят, тот тут хватит на две квартиры, – подсчитала Инна. – Ровно десять тысяч рублей золотом, то есть во времена князя это было десять тысяч, а сейчас значительно больше. Юлька, мы богаты! Можем даже не продавать украшения, все равно денег хватит и тебе, чтобы расплатиться с бандитами, и мне, чтобы поехать отдохнуть.

– А тебе не кажется, что мы поступим не совсем красиво, забрав все себе? – задумчиво спросила Юля. – Что ни говори, а мы теперь знаем, что настоящий наследник этого богатства – Гиви.

– Ты спятила! – ахнула Инна. – И думать забудь! Гиви, если хочет, пусть берет себе поместье князя. Источник разработает, будет поставлять воду во все страны мира. А украшения мужчине ни к чему. Но если ты так уж настаиваешь… отдадим что попроще. Конечно, не диадему, которую ты чуть не расплющила всмятку.

И девушка отложила пару золотых цепочек, часы с усыпанной брильянтами и изумрудами крышкой, а также портсигар из золота и слоновой кости и несколько самых массивных перстней.

– Инна! – укоризненно покачала головой Юля. – Не жадничай! Все равно мы не сможем вывезти все эти драгоценности из страны. На таможне ими обязательно заинтересуются. А у нас нет ни чека на их покупку, ни бумаги, удостоверяющей, что они не представляют никакой художественной ценности. Нас в лучшем случае не выпустят, а в худшем припаяют срок за контрабанду.

– Что же делать? – растерялась Инна.

– Возьмем ту часть, которую сможем надеть на себя, – сказала Юля. – Например, серьги, несколько колец и пара браслетов на руках не вызовут подозрения у таможенников. А вот диадемы, аграф, колье и уж, конечно, кинжалы придется оставить.

– Ладно, – сказала Инна, – но никто на свете не заставит меня отдать эти вещи Гиви и уж тем более нашим женишкам и их вороватой семейке.

– Я это возьму на себя, – любезно заверила ее Юля.

Обратная дорога заняла у девушек куда больше времени. Ведь теперь им приходилось тащить на себе не только лопаты и прочий инвентарь, но и драгоценности, на которые можно было скупить внушительную часть того пути, по которому они двигались. Водителей попуток теперь приходилось рассматривать очень пристально, как под микроскопом, – не ограбят ли.

Поэтому до дома девушки добрались только утром следующего дня. К их удивлению, в доме никого не было, кроме дедушки.

– Все уехали вас искать, – сказал он подругам. – Тамара вспомнила, что вы упоминали про Бебрисцихе, вот туда они и отправились. Дождались, пока Аллиного приятеля выпустят из милиции, и поехали. А знаете, кто он на самом деле?

– Кто?

– Мой собственный внук, – с торжеством сказал дедушка. – Правда, я его как-то с бородой и усами не признал, но теперь, говорят, он их сбрил. Любопытно будет посмотреть.

– Вы будете поражены, – заверила его Юля, проскальзывая мимо него в дом.

До возвращения поисковой группы подруги успели провернуть массу дел. Они сдали все золотые десятки князя в ближайший ломбард, полученные деньги обменяли на доллары, которые, в свою очередь, оставили в отделении банка, решив, что в Питер они всегда успеют их отослать, а если у семьи женихов проснется совесть, то они с удовольствием поделятся с семейкой. Пока что на каждую из них пришлось около тридцати тысяч долларов.

Юля сдалась, и в ответ на слезные просьбы Инны пару колье, диадему, четыре браслета в виде драконов с усыпанной драгоценными камнями чешуей девушки запаковали в посылку, решив, что это дешевая бижутерия, цена которой грош в базарный день. Посылку девушки тоже не отослали, так как твердо решили дать родственникам своих женихов последний шанс исправиться.

Отобранные для переправки через таможню кольца, серьги и цепочки девушки спрятали под конурой самого доброго существа в этой семье – дворового пса Упирата, в котором причудливо смешалась кровь старонемецкой овчарки, северной лайки и ротвейлера, от которого Упирату достались кривые ноги. Он имел тело овчарки и окрас лайки. Морда же являлась плодом совместного творчества всех его предков.