Дарья Донцова - Третий глаз-алмаз

– Когда специалисты приехали, вторых тапок уже не было, – вдруг сказала Тельма, – и табурета, и пилок тоже.

– Куда же они подевались?

– Я унесла. Мебель на кухню, маникюрный набор в ванную, тапки в переднюю, – перечисляла Тельма. – Элька так перепугалась, что кучу ошибок совершила. Я ведь за Златой шла, мы вместе в магазин ходили, продукты на месяц закупали. Денег было немного, потратить легко, вот и брали на четыре недели. У Златки короб на колесах был, она вперед успела, а я с сумками в руках пару раз останавливалась, отдыхала, вхожу во двор…

Тельма схватилась руками за щеки, мне стало понятно, что она ничего не забыла, в ее памяти жива каждая минута того страшного дня.

Поняв, что случилось, Тельма бросила пакеты и кинулась искать Злату. Жанне уже ничем не поможешь, а хозяйка нуждалась в поддержке. Нянька вбежала в квартиру, увидела Злату с кроваво-красными руками и соседку, весьма любопытную особу.

– Уходите, – приказала ей Тельма, бросаясь к Злате.

– Это лак для ногтей, – зачастила соседка, – я перепугалась, а потом поняла…

– Убирайтесь, – зашипела нянька.

Как только любопытная бабенка умелась, Тельма попыталась усадить Злату в кресло, но та опустилась на пол и зашептала:

– Теля! Скорей! Сейчас придет милиция! Убери тапки Эли, спрячь табуретку и… тазик! В нем нет воды… мыло… мыло поменяй!

И тут до Тельмы дошло: таз стоял у окна пустым, в нем не было воды, как же Жанна мыла окно? И еще, девочка была самой аккуратной и работящей из всех сестер, она никогда не ленилась, всегда первая бежала к плите или хваталась за тряпку. Несмотря на юный возраст, Жанна была хорошей хозяйкой, она никогда не взяла бы для мытья окна средство, которое предназначено для посуды!

– Верно! – подскочила я. – Оно слишком пенистое, стекло потом не отмыть! Ну как я сама не сообразила, ведь только что пыталась постирать гелем балетки и не сумела их отполоскать! Для стекла используют специальный раствор.

– Или капают в воду нашатырь, – подхватила Тельма, – Жанна отлично это знала.

– И как развивались события дальше? – насела я на Тельму.

– Злата, лежа на полу, шептала: «Скорей, скорей, надо Элю спасать».

– Постойте, – напряглась я, – Эля и Светлана были в лагере! В Москве оставалась Нина.

– Нинки в городе не было, – пояснила Тельма, – ее на два дня пригласила на дачу школьная подруга. Да и слабо ей сестру из окна пихнуть. Нинка дохлая, все Светке в рот глядела, а та и рада стараться, заставляла ее все за себя делать. Скажет Злата Свете коридор помыть и уйдет, вернется – чистота кругом. Мать давай девку хвалить:

«Умница, Света, постаралась».

А та стоит, хоть бы смутилась. Я-то знала, что не она мыла, а Нина. Четверо девчонок, воспитывались одинаково, а получились разными. Жанна замечательная была: отличница, красавица, на нее в школе нахвалиться не могли, и дома она без работы не сидела, очень Злату любила, все ее желания упреждала.

А Нина глупая и трусливая. Один раз ее хотели оставить на второй год, Сергей долго уламывал директрису, и в конце концов Нину перевели в другой класс. Своего мнения Нина не имела, полностью подчинялась Светлане. Света же была очень хитрой и жадной, про таких в народе говорят: «За копейку удавится». В душе девочки жила просто патологическая ревность, она дотошно подсчитывала все знаки внимания и могла заявить:

«Папа, ты сегодня сказал два раза „доброе утро“ Эле, а меня не заметил, это нечестно».

Вдобавок к ревности и жадности Света обладала талантом манипулятора. Тельма лишь поражалась, глядя, как девочка добивается своего. Светлана постоянно ссорила сестер, дружила то с одной, то с другой, иногда конфликтовала со всеми и извлекала из этого немалую выгоду. А еще Света иногда впадала в агрессию или истерику. Но самой неприятной из сестер была Эля.

Внешность Элеоноре досталась ангельская, к тому же Господь одарил ее музыкальными способностями, она единственная из всех обладала хорошим голосом и слухом. Понимая, что Эля одаренная девочка, Злата и Сергей отдали ее в музыкальную школу.

– Ты непременно станешь певицей, – обещала мать дочери, – будешь выступать в Большом театре, ездить по всему миру, разбогатеешь, прославишься.

– Да, да, – кивала честолюбивая Эля.

– Но для этого необходимо приложить много труда, – напоминала Злата, – а ты прогуливаешь занятия. Вот Жанна даже больная в школу ходит!

Но Эля совершенно не хотела прилагать усилий ради будущей блестящей карьеры.

– Вы знали, кто из них родная? – спросила я.

Тельма покачала головой.

– Неужели даже не догадывались? – поразилась я.

Бывшая няня встала и распахнула окно.

– Колебалась я, думала, что Эля. У нее одной с музыкой дружба была, Злата и Сергей имели музыкальный талант, и дедушка регентом в хоре служил, все одно к одному. И Злата Элю больше всех любила.

– Мать не ровно относилась к детям? Как же это вяжется с ее принципом не сообщать девочкам правду, чтобы ни одна не выделялась?

Тельма опустилась на стул.

– Внешне никаких различий не было. Еда одинаковая, одежда тоже. То, что Элю отправили в музыкалку, объяснимо: она одна с талантом. Вот Жанне, например, новые вещи покупали, она была самой крупной, донашивать не с кого было. Но вот взгляд! Иногда Злата так на Эльку смотрела… Словами не передать, и ее она чаще всех ругала, хотя повод был: Эля уж слишком ленивая получилась, и злости в ней через край было. Но потом я засомневалась: наверное, Эля не своя.

– Почему?

– Сергей Жанку обожал, – пояснила Тельма, – а мужик всегда родную кровь отметит. Он ее конфетками угощал, придет домой и Жанке под подушку карамельку сунет. Я пригляделась к Жанке: рослая в папу, кроткая в мать. Было в ней душевное благородство, а оно только генетически передается, хоть десяти языкам ребенка обучи, не станет он в душе широким, если от мелких родился! Конечно, музыка мимо Жанны прошла, она к математике тяготела, но ведь это ничего не значит. Колебалась я, то на Жанку подумаю, то на Элю.

– А почему не на Свету с Ниной?

– Ну они точно приблудыши, – отмахнулась Тельма, – хотя у Светы было другое мнение. Один раз я ее ремнем отлупила. Прихожу домой и вижу: Жанка с Ниной полы трут, а Светка на диване яблоко грызет и приговаривает:

«Мне мама тайну открыла. Я родная, вы теперь все у меня в подчинении, поскольку из детдома взятые. Не повезло вам».

Я кивнула:

– Понятно, а что же было дальше, в день смерти Жанны?

Тельма судорожно вздохнула.

– И Злата, и я сразу поняли – это Элькиных рук дело, ее тапки в комнате валялись.

– Может, их другой кто надел?

– Нет, – покачала головой няня, – у них чужие вещи неприкосновенными считались, мало у девок чего было, вот и тряслись над своим. У каждой личная кружка, ложка. Из-за чертовых тапок, как потом выяснилось, дело и закрутилось. Ты сама знаешь!