Дарья Донцова - Покер с акулой

– Торопова, – улыбнулась соседка, – это по мужу. Любочка развелась, но фамилию сохранила. Просто я много лет ее знаю, вот и написала машинально – Писемская.

– Ее отец Писемский Олег Яковлевич? – тихо спросила я, чувствуя, как мозги перестают соображать.

– Никогда его не видела, – сообщила слово-охотливая соседка, – она сюда переехала одна. Впрочем, маму я встречала, а отца никогда.

Я машинально вызвала лифт, спустилась вниз и поковыляла к метро. Разум вернулся только на станции «Библиотека имени Ленина». Купив блинчик с мясом и стаканчик кофе, я медленно попыталась сложить головоломку. Зачем, спрашивается, дочери Олега Яковлевича Писемского подсовывать отцу в качестве супруги свою подругу? Помнится, бензиновый король говорил, что ни дочь, ни жена не пришли к нему в Бутырскую тюрьму и ни разу не передали ни еду, ни сигареты… Писемский тогда решил, что у него больше нет родственников. Отношений они не поддерживали, став фактически чужими людьми. Так к чему спектакль?

Абсолютно ни до чего не додумавшись, я доползла до дома, сделала обед и рухнула на кровать. В квартире стояла пронзительная тишина. Собаки спали вповалку у Кати на диване, кошки пристроились у Кирюшки в комнате. Голова была пустая, словно кастрюля из-под супа в воскресенье вечером. Ни одной мысли! Ну где может прятаться девица?

Перебрав в уме все возможные варианты, я от полной безнадежности решила позвонить Саше Золотому. Вдруг парень хоть что-нибудь вспомнит? Но сначала следовало найти телефон, он был записан на клочке бумаги и словно испарился. Перетряхнув сумочку, я вздохнула. Небось, когда вывалила ее содержимое на пол в парикмахерской, потеряла бумажку с телефоном. Делать нечего, придется вновь обратиться к Бурлевскому.

В офисе у Федора никто не отвечал, зато мобильный мгновенно отозвался:

– Алло.

– Извините, – забормотала я, – такая незадача вышла, я потеряла номер телефона Золотого, скажите еще раз…

– Кто это? – резко поинтересовался продюсер.

– Не узнали? Евлампия Романова.

Воцарилось молчание, потом Федор неуверенно спросил:

– Кто?

– Евлампия Романова, частный детектив…

Интересное дело, он что, успел забыть меня?

– С вами все в порядке? – неожиданно поинтересовался Бурлевский.

– Абсолютно, – в полном недоумении ответила я, – а что должно случиться?

– Нет, нет, ничего, – быстро сказал Федор, – грипп сейчас ходит страшный, а у вас голос странный, хриплый, вот я и подумал, вдруг подцепили заразу. Даже не узнал сначала.

Скажите, какой заботливый!

– Чувствую я себя превосходно, бодра и свежа, словно майская роза, – заверила я его, – дайте телефон.

– Пожалуйста, – как-то суетливо откликнулся Бурлевский.

На этот раз я для надежности сразу записала цифры в книжку. Но сегодня определенно был день неудач. У Золотого никто не отвечал. Я хотела зашвырнуть от досады трубку в кресло, но она запикала и заморгала зеленой лампочкой.

– Послушай, Евлампия, – послышался вновь голос продюсера, – насколько я понял, ты ищешь Татьяну Митепаш?

– Да.

– Так вот, она сегодня в двенадцать ночи придет по адресу: улица Поворова, 12.

– А квартира, квартира какая? – подпрыгивая от нетерпения, закричала я.

– Погоди, – охладил меня продюсер, – по данному адресу выселенный дом, двухэтажный, барачного типа. Поднимешься наверх и иди в конец коридора до последней двери.

– Что же она делает там?

– Набезобразничала, теперь прячется от всех, – хмыкнул Федор, – раньше полуночи не приходи, поняла?

– Поняла.

– И вот что, поговори с Танькой, убедишь ее ко мне вернуться, получишь три тысячи долларов, ясно?

– Еще как!

– Ну и отлично, да, чуть не забыл, пожалуйста, никому не говори, куда идешь, ладно?

– Вообще-то я никогда не посвящала домашних в свои дела!

– Вот и молодец, – одобрил Федор, – ладно, если выполнишь просьбу и потихоньку приведешь Татьяну, дам пять тысяч!

– Только что пообещал три!

Федор рассмеялся:

– Передумал, вези девку ко мне на квартиру и получай гонорар. Но только при одном условии – никому ни звука, не хочу, чтобы народ в курсе моих домашних дел был.

– Давайте адрес, – велела я и добавила: – Не сомневайтесь, в зубах приволоку.

Федор коротко хохотнул и отсоединился. В полном ажиотаже я полетела в ванную. Отвратительно начавшийся день обещал закончиться настоящим праздником. Татьяна найдена, следовательно, Писемский вручит мне десять тысяч и еще пять получу от Федора.

От радужных перспектив вспотели руки. Часы показывали восемь. Сейчас явятся домашние. И точно, в замке ключ заскрежетал, влетел Кирюшка.

– Господи, – ахнула я, – что случилось?

– Ничего, – ответил Кирка.

– Почему такая куртка грязная?

– Где? – удивился мальчишка и принялся разглядывать пуховик. – Ах это! Извини, в футбол играли, вратарем поставили.

В футбол? Зимой?

– Снимай немедленно, – велела я и, взяв то, что еще утром было светло-зеленого цвета, а теперь напоминало сгнивший огурец, потащила в ванную.

Вечер пронесся как всегда. Ужин, гулянье с собаками…

Когда чистая и почти сухая куртка мирно повисла на плечиках, я наклонилась, чтобы захлопнуть дверцу стиральной машины, и увидела под ней, у самой стены, что-то непонятное. Пришлось отодвинуть «прачку». На полу нашелся дорогой ошейник Мориса, тот самый, широкий, голубой, с медальоном.

– Где ты взяла его? – спросила Катя, увидав, как я вхожу в кухню с ошейником.

– Наверное, когда в первый день мыли Мориса, уронили случайно за машину, – пояснила я, – жаль, сразу не нашли, пришлось другой покупать.

– Ничего, – ответила Катя, – будет два.

Я бросила полоску голубой кожи на подоконник и нарочито зевнула.

– Пойду спать.

– И я, – откликнулась Катя, – глаза слипаются.

В квартире постепенно установилась тишина. Около одиннадцати я тихонько выглянула в коридор. Умаявшись за день, домашние мирно похрапывали. Лишь Муля и Ада, увидав, что хозяйка идет в прихожую, начали громко тявкать.

– А ну, цыц, – прошипела я, – ишь, сторожевые мопсы.

Собаки замолчали, изредка издавая недовольное бурчание.

На улице не было ни души. Москвичи забились в теплые квартиры, залегли в уютные кроватки и сейчас либо мирно почивали, либо смотрели телевизор. Казалось, во всем свете нет никого, только Евлампия стоит в продуваемом всеми ветрами дворе.

«Ничего, – принялась я себя уговаривать, – зато какие деньги! Да люди за сто рублей весь день на улице сосисками торгуют».

Но все равно было неуютно. Впрочем, в метро оказалось полно народа, и я абсолютно спокойно добралась до «Автозаводской». Словоохотливый милиционер, болтавший с девушкой, подробно объяснил, где улица Поворова.