Дарья Донцова - Покер с акулой

– Да, – протянула Люба, – нет у меня ничего за душой, кроме хрущобы однокомнатной, кому такая нужна.

– Не переживай, – гнул свое Максим.

Через некоторое время он понял, что для Любы больными вопросами являются два: семейное положение и финансы. Усаживаясь в кресло, Торопова без конца рассказывала о своих подругах, удачно отыскавших спутников жизни, потом переводила речь на тех, кто, по ее мнению, обладал богатством.

Максим, приучивший себя за долгие годы работы с людьми не особо вслушиваться во все, что выливают ему на голову, изредка вставлял «да-да» или «ну-ну». Но Любу не слишком интересовало его мнение, гораздо важней для нее было выговориться, выплеснуть желчь и негативные эмоции. Честно говоря, она была не слишком доброй и, вещая об удачливых знакомых, частенько злилась, причитая:

– Такая уродина, а муж попался красавец, да еще со средствами, ну почему мне так катастрофически не везет.

– Все хорошо кончится, – бездумно обещал Максим, – вот увидишь, придет и на твою улицу праздник.

Года полтора тому назад Люба с хитрым видом села в кресло и пробормотала:

– Вот что, Максюшенька, хочу попросить тебя об услуге.

– Давай, – велел парикмахер, думая, что сейчас последует просьба о стрижке в долг.

Но Любаша заговорила о другом. У нее есть подруга, Ксюша. Отличная девчонка, умница и красавица, но не везет ей, как Любе. Вместо приличных мужиков ей до сих пор на жизненном пути встречались лишь кретины, уроды да пьянчуги. Ксюша совсем было махнула рукой на женское счастье, но тут вдруг влюбилась, причем в удивительно приятного человека. Не красавца, но вполне нормального внешне, непьющего, неженатого и, главное, богатого. Одна беда, девушка не знала, как поближе познакомиться с предметом страсти.

– Ну а я здесь при чем? – искренне удивился Максим.

Люба широко улыбнулась:

– Ты можешь помочь!

– Да как?

Выяснилось, что объект девичьей любви, Олег Яковлевич Писемский, стрижется у Максима.

– Ты позвонишь мне и скажешь, когда сей господин запланирует стрижку, – щебетала Люба. – Ксюта приедет заранее и посидит в подсобке. У тебя же черный ход есть на другую улицу, так?

– Так, – подтвердил Макс, не понимая, куда гнет Люба.

– Ну, когда ему волосы феном укладывать начнешь, – пояснила Торопова, – скажешь Ксюше, она и выйдет во двор.

– Зачем? – не врубался Максим.

– А остальное тебя не касается, – отмахнулась Торопова, – главное, дай знать, когда дело к концу пойдет. Мы уже придумали, как их невзначай столкнуть.

Максим не усмотрел в просьбе ничего криминального. Ну хочет девчонка познакомиться с Писемским, что же тут плохого? Олег Яковлевич не женат, вдруг это судьба?

Через неделю задуманный план привели в действие. Олег Яковлевич преспокойненько стригся, не подозревая, что в подсобке тише мышки притаилась Ксюша. Когда дело дошло до укладки, Макс пробормотал:

– Извините, щеточку забыл.

Потом он заглянул в заднюю комнату и сказал:

– Все, минут через десять отпущу.

Ксюша согласно кивнула и змейкой юркнула во двор. Отправив Олега Яковлевича, Максим встал у окна и закурил. Дальнейшее разыгрывалось у него на глазах. Мастер увидел, как машина Писемского плавно тронулась с места и тут же наперерез ей вылетела из-за угла Ксюша. Взмахнув руками, девчонка рухнула под колеса.

Олег Яковлевич выскочил на проезжую часть и склонился над «потерпевшей». Через пять минут, когда бледный Писемский увез девушку, Максим только покачал головой. Воистину, нет предела дамской хитрости и изворотливости! Надо же, такое изобрести.

С того дня Люба больше не появлялась в парикмахерской, и Максиму было не у кого узнать, увенчалась ли затея успехом. Писемский продолжал регулярно приходить, но он никогда не откровенничал с мастером, ограничиваясь беседами о погоде или курсе доллара. Поинтересоваться у мужчины, женат ли он, Максим постеснялся. Но любопытство – страшная вещь, поэтому парень не удержался, увидев сегодня снимок Ксюши.

– Вы знаете адрес Тороповой?

– Где-то был, – пробормотал мастер и полез в растрепанную телефонную книжку.

Пару минут он перебирал рассыпающиеся странички и наконец сообщил:

– Подлиповый переулок, девять.

Я натянула на чуть влажные волосы шапочку и пошла к метро. Холодный, пронизывающий декабрьский ветер задувал под куртку. Под ногами простирался сплошной лед, хоть коньки надевай. Но я не ощущала никаких неудобств. Позавчера изобретательный хитрый Кирюшка приклеил на подошвы моих сапог по куску мелкого наждака. Прямо скажем, не слишком удобно передвигаться в метро или магазине, зато гололед не страшен. Впрочем, сейчас мне все по фигу. Скорей всего милейшая Люба Торопова отлично знает Татьяну Митепаш, раз разыграла при помощи наивного Максима целый спектакль. Интересно, кто эта дама по профессии? Может, режиссер? Или профессиональная писательница? Ловко придумано, прыгнуть под колеса автомобиля несчастного Олега Яковлевича. Естественно, перепуганный мужик повез девушку к врачу. А ведь он сам мне рассказывал о том, как и где познакомился с Ксюшей. Даже назвал имя парикмахера – Максим. Нет бы сразу ухватиться за этот след. Но кто же знал, что несчастный случай – всего лишь талантливая постановка двух хитрющих баб?

Ругая себя на все корки за отсутствие сообразительности, я добралась до Подлипового переулка и принялась трезвонить в квартиру. Но никто не собирался открывать дверь. За красивой обивкой не раздавалось ни звука, полная тишина, лишь трель звонка.

Постояв минут пять, я присела на подоконник.

Наверное, Люба на работе. Ехать домой не хотелось и, вытащив из кармана книжечку, я принялась со смаком вчитываться в новый роман Дашковой.

Но не успело действие дойти до первого трупа, как распахнулась дверь соседней квартиры, и на площадку с помойным ведром вышла стройная черноволосая женщина.

– Ждете кого? – бдительно поинтересовалась она, открывая мусоропровод.

– Любу Торопову, – вежливо ответила я.

– Она улетела.

– Куда?

Соседка пожала плечами:

– Кажется, в Стамбул.

– Надолго?

– Точно не скажу, дня на три.

– Вот незадача, – пробормотала я.

– А вы кто? – поинтересовалась женщина.

– Знакомая, ей родственники из-за границы письмо прислали…

– Наверное, от мамы из Америки, – обрадовалась соседка, – знаете, позвоните в Шереметьево, сейчас телефончик дам.

– Зачем? – удивилась я.

– Так Люба стюардессой работает, спросите, когда вернется, или, хотите, у меня оставьте.

– Лучше позвоню, – обрадовалась я.

Услужливая дама принесла бумажку. Крупным, четким почерком на ней стояло – Писемская Любовь Олеговна…

– Простите, – обалдело спросила я, – но вроде у нее другая фамилия.