Дарья Донцова - Компот из запретного плода

– Значит, ты согласилась жить со мной в расчете на деньги? – краснеет Лида.

– Нет, нет, – машет руками Клава.

– И лазила в тайник!

– Очень редко! Только в острый момент!

– Какой?

– Ну… заболела, на операцию…

– Ага, на себя потратила, – окончательно теряет разум Лида, – мы жили в тесной квартиренке, экономили на всем, но мне ты ни словом о тайнике не обмолвилась. Для себя хранила, падла!

– Нет, нет! Что ты, – пытается оправдаться Клава, – хотела бы украсть, давно бы унесла, ты же ничего про схорон не ведала, кто мешал мне золото забрать? Нет, нет.

– Что – нет?! – орет Лида. – Жизнь мне поломала, в рванье я ходила…

Облако злобы затмило женщине мозг, она хватает длинный, острый кухонный нож и кидается на Клаву.

Сколько раз Лида вонзала в тетку лезвие, она не помнит, черная ярость отключила сознание, но в конце концов припадок прошел, Лида бросилась к телефону.

– Саша, – закричала она в трубку, – я убила Клаву!

– Сейчас приеду, – мигом сообщил муж.

Он на самом деле мчится к жене и застает ужасную картину: в кухне, на полу, в луже крови лежит пока еще живая Клава, в комнате рыдает Лида.

Саша лихорадочно ищет выход из сложившейся ситуации, для начала выгребает из тайника золото, потом говорит жене:

– Значит, так, вы мирно пили чай, забыли закрыть дверь, вдруг ворвался наркоман и накинулся на вас. Не дергайся!

Не успевает Лида понять, что произошло, как Саша быстро делает ей порез на голове, рана неглубокая, но кровавая. Девушка кричит от страха и боли, муж зажимает ей рот.

– Молчи, спасаю тебя! Плохо получается: Клава вся изрезана, а у тебя ни одной отметины. Все. Обо мне ни слова! Будут интересоваться, где муж, отвечай: бросил, ушел к другой, куда, не знаю.

Лида кивает, вызывает «Скорую помощь», Саша уходит.

– Но почему она сказала в больнице, что ее муж избил? – удивилась я.

Дегтярев кивает.

– Тут произошла неразбериха. Начало ей положил врач «Скорой помощи», прибывшей по вызову Лиды. Специалист сразу понимает: Клава не жилица – и, оказывая первую помощь, пытается узнать у Лиды, что случилось. Но молодая женщина в ужасе, не забудь, она только что нанесла тетке несколько ран и теперь больше всего хочет, чтобы та умерла, никому не рассказав правды. Лида пытается изложить версию про наркомана, но начинает не с тех слов:

– Муж… мой муж…

– Это он вас так? – уточняет врач. – Супруг избил?

Для сотрудника «Скорой помощи» подобная информация неудивительна, жены, изуродованные алкоголиками, встречаются ему часто. Лида понимает, что ляпнула глупость, и у нее хватает ума замолчать. Далее, уже в больнице, следующий виток неразберихи. Фамилия Лиды – Иванова, еле живая Клава, которую только что доставили, тоже Иванова, а в приемном покое уже находится Мария Иванова, которую избил муж. Медсестра, принимающая больных, устала, на дворе ночь, на каталках – три Ивановых. Клавдию отправляют в операционную, где та умирает, а Лиду и Марию развозят по палатам, в истории болезни Лиды замороченная медсестра пишет: «Со слов пострадавшей, ее ранил муж». Вот откуда пошла гулять совсем ненужная Лиде версия. Утром женщина приходит в себя и убегает, в клинике царит полнейший бардак, за больными плохо смотрят, по большому счету, никому ни до кого дела нет.

Лида приходит домой и обнаруживает записку от тебя. Девушка понимает: госпожа Васильева настырна, лезет с остервенением в чужие дела. Лида звонит по указанному номеру и пытается убедить тебя оставить ее в покое. Потом она связывается с Сашей, парочка понимает, что надо бежать. Паспорт на имя Дегтярева они сжигают, на работу Лида сообщает, что на нее и Клаву напал наркоман, они находятся в больнице, состояние не тяжелое, приходить не надо, беспокоиться тоже, бухгалтерша явится на службу через десять дней.

После чего они собирают вещи, прихватывают драгоценности, садятся в поезд и уезжают в… Екатеринбург.

– Почему туда?

Дегтярев развел руками.

– Это далеко, город большой, легко затеряться. Понимаешь, и Саша, и Лида не слишком умны, она покупает билет на свой паспорт, а он на документ Лактионова, их нашли очень быстро. Впрочем, взяли и Нинель. Теперь все ясно?

Я вздохнула.

– Нет. О каком Саше шла речь? Кто был в доме у Нинели, когда приходил Дегтярев? Неужто Лактионов?

Полковник хмыкнул.

– Нет. Серж. И Нинель сказала: «Все в порядке, Серж», – просто бывший начальник зоны перепутал имя или плохо услышал его. Теперь все?

Я молча кивнула.

Лиду осудили за убийство Клавы, правда, суд отнесся к женщине крайне гуманно, за преступление, совершенное в аффекте, дают небольшой срок. Саша отделался легким испугом, его обвинили в использовании чужих документов и в пособничестве убийце. Но, учитывая тот факт, что мужчина оказывал помощь жене, пусть и не совсем законной, Лактионов получил условный срок. Он уехал из Москвы, перебрался поближе к зоне, где сидит Лида. Дальнейшая судьба супругов мне неизвестна. Для Саши огромным ударом послужило известие о том, что Нинель Митрофановна является его родной матерью, парень плакал как маленький, когда следователь сообщил ему этот факт.

А вот старуха даже не переменилась в лице, увидев, что за ней пришли, она, правильно оценив ситуацию, мигом сдала Кудо и остальных своих «подчиненных». Муж, узнав о деяниях супруги, ушел в очередной запой. Учитывая возраст Нинели и ее состояние здоровья, старуху далеко не отправили, срок она мотает на зоне в Подмосковье и, думаю, сумеет выйти на свободу – такие, как генеральша, выныривают сухими из океана. Евдокия Семеновна Бордюг так ничего и не поняла, следователь попытался растолковать вдове генерала суть вещей, но потерпел сокрушительную неудачу. Евдокия Семеновна только ахала и спрашивала:

– А Нинелечка-то тут при чем?

Серж, узнавший, что его мать попала из-за Нинели в тюрьму, проклял благодетельницу. В общем, от воровки и мошенницы отвернулись все, но генеральшу, похоже, мнение окружающих не волнует, никакого раскаяния она не испытала и прощения у близких просить не стала.

Евдокия Семеновна отобрала у внучки серьги и вернула мне.

Скульптура-вешалка по-прежнему стоит в нашем холле, и особо нервные гости издают дикие крики, столкнувшись с горбуньей. Надо бы вынести монстра на помойку, да руки не доходят.

Стелла, покрытая изумительно рыжей шерстью, благополучно отбыла к хозяевам. Забирая ее, Элина поинтересовалась:

– Все в порядке? Будут у нас щеночки?

Я быстро ответила:

– Уж Бандик постарался, а что получилось, не знаю.

Хорошо, что собаки не умеют разговаривать, иначе бы Стелла мигом заорала: «Ложь! Он ко мне даже не приближался!»

Первое время я нервно вздрагивала от каждого звонка, за калиткой чудился неизвестный Паша, огромный силач, вооруженный до зубов, обвешанный автоматами и обвязанный пулеметными лентами. Воображение рисовало картину: мужик врывается в дом и орет: «Ага! Щенков нет! Шерсть не рыжая! Стелла полиняла! Изуродовали любимую собачку!»