Иоанна Хмелевская - Вся пани Иоанна. Том 1

— А что? Мне обязательно нужно сосчитать? — встревожилась Алиция.

— Не обязательно. Значит, Данка не сказала, Ярослав еще просто не успел. О моих финансовых взаимоотношениях со Столяреком кто знал? Янек, Януш и я. Ну и естественно, Тадеуш. Януш не сказал, я не сказала. Янек не сказал…

— Откуда ты знаешь, что Янек не проговорился?

— Его тогда еще не спрашивали. Кто остается? Покойник! Да помолчи, я сама прекрасно понимаю — абсурд, но ведь так получается! В этом что-то есть! Ну, теперь подключайся.

Наморщив лоб, Алиция подумала и неуверенно произнесла:

— А не обнаружила ли милиция среди вещей Тадеуша чего-нибудь такого…

И тут меня осенило. Ну конечно, как же я раньше об этом не вспомнила?!

— Алиция, ты гений! — с восторгом вскричала я. — Ты восьмое чудо света, Алиция!

— Ты полагаешь? — вежливо отозвалась Алиция, выжидательно глядя на меня.

У Тадеуша была записная книжка. Большой зеленый блокнот, весь исписанный. Ведь я же собственными глазами не раз его видела, как могла забыть? Туда он записал и мои деньги, взятые им в долг. А что же еще могли означать подслушанные мною в туалете слова: «Это надо как следует изучить»? Точно, следователь обнаружил в кармане пиджака покойника этот блокнот! Услышав о блокноте, Алиция засомневалась:

— Хорошо, допустим, милиция его действительно нашла, но ведь это же не дневник, где описывается личная жизнь друзей и знакомых. Деловые заметки, понятно, суммы, взятые в долг, понятно…

А мне уже понемногу становилась ясной вся картина. Неприглядная, но куда денешься? Туман постепенно рассеивался.

— Ты заметила, получается так, что Тадеуш знал о людях только плохое? Вот возьми Казимежа. От него мы больше всего узнали. И еще эти дикие вопли Рышарда… Почему, почему, собственно, мы все одалживали ему деньги?

Уставившись друг на дружку мы с Алицией какое-то время ошеломленно молчали, а потом она громко и торжественно произнесла.

— А теперь позволь и мне заявить со всей ответственностью — ты гений!

Наверняка не меньше часа мы с Алицией на все лады интенсивно обсуждали возникшую ситуацию. Самые сногсшибательные открытия были нами сделаны в начале обсуждения, а чем дальше, тем хуже работали наши мозги. Думаю, это напрямую было связано с состоянием наших ног, которые от долгого стояния вконец затекли.

— Ради бога, давай на что-нибудь сядем, — тоскливо оглядываясь, попросила Алиция. — Не могу больше.

— Сядем, но при условии, что и сидя ты не перестанешь думать, — сурово сказала я, хотя тоже ног под собой не чуяла.

— Сидя я могу все, что угодно! — горячо заверила меня Алиция. — А сейчас я уже ни слова не понимаю из того, что ты говоришь.

Естественно, я перестала говорить, но до стульев нам не дала добраться Ирэна. Она выскочила из комнаты с криком:

— Пану Владе плохо! Пан Владя потерял сознание! Где пани Глебова? У нее должна быть валерьянка.

— Валерьянка? — последним усилием воли произнесла Алиция. — Зачем валерьянка? На него прекрасно действует протухшая вода из-под цветов.

Известие о плохом самочувствии Влади неожиданно придало мне новые силы. Бодрость вступила как в ноги, так и в голову. На фоне того, о чем мы догадались и чего я пока еще не понимала, его выкаблучивание выглядело особенно мерзким. Бормоча себе под нос ругательства, я кинулась в комнату сантехников. Алиция, поколебавшись, бросилась следом.

Владя сидел на стуле, прислоненный к стенке, а лицо его еще сильнее позеленело. По остальным было видно, что только что здесь разыгралась неприятная сцена. Хмурые и взъерошенные, они не глядели друг на друга, только Анджей с философским спокойствием обмахивал Владю каким-то чертежом. Приглядевшись, я узнала собственный проект благоустройства микрорайона и вырвала его у Анджея из рук, а сама коршуном налетела на этого умирающего лебедя:

— Теперь в обморок падаем? Сознание теряем? А о блондинке из винного магазина нашел силы трепаться? Чтоб сию же секунду оклемался, не то, Богом клянусь, ты у меня получишь!

Ирэна с ужасом вскрикнула, а лебедь вдруг открыл глаза и слабым голосом произнес:

— Чего тебе надо, ведьма? Оставь меня в покое!

— С покойником водку пил?

— Пил, а что? Нельзя? Когда мы с ним пили, он еще не был покойником.

— И ты разболтал ему о своих похождениях с блондинкой из винного во Вроцлаве, с брюнеткой из Зелена-Гуры, с рыжей из Залесья, с этой, как ее, Манилой из Закопане…

— С Мануэлой! — вдруг рявкнул Владя, к изумлению собравшихся сразу приходя в себя. — Отвяжись! Чего пристала? Тебе что за дело?

Я узнала, что хотела, и, бросив Владю, подошла к Алиции, которая, как только мы вошли, свалилась на стул у двери.

— Видишь? Что я говорила?

Алиция молча кивнула головой. Наши предположения полностью подтвердились. Владя, единственный в нашей мастерской инженер-электрик, ездил практически во все командировки с проектировщиками других специальностей. А в служебных командировках мужчины, известное дело, чувствуют себя на свободе и многое позволяют. За рюмкой водки делятся друг с другом секретами, болтают о своих похождениях. Владя их выслушивал и потом, тоже за рюмкой водки, пересказывал пьяную болтовню Тадеушу, причем, в силу комплекса неполноценности, приписывал себе все победы коллег у прекрасного пола во всех городах и весях Народной Польши. Тадеуш знал Владю как облупленного, внимательно выслушивал пьяные излияния, и наматывал на ус, делая поправку на его самовосхваление. Подыгрывая этому мямле и неврастенику, он мог вытянуть из него все, что хотел. Именно Владя стал источником скандальной информации о Казимеже, Стефане и двух-трех других сотрудниках-собутыльниках, источником, откуда Тадеуш черпал множество полезных сведений, делая записи в блокноте.

Представление, которое он только что устроил, было вызвано, разумеется, не раскаянием в собственной словесной несдержанности, из-за которой теперь могли пострадать коллеги, а тревогой за свою судьбу. Ведь этот кретин разболтал Тадеушу и о единственной личной победе — связи с одной пани, которая и в самом деле питала к Владе сентиментальные чувства, введенная в заблуждение благородным выражением его невинных голубеньких глазок. Эти сантименты вызывали во Владе двойственное чувство: с одной стороны, его распирало от гордости — вот, и он не хуже других мужчин, с другой — он дрожал от страха перед Тадеушем, который грозился донести обо всем его жене. И милиция вполне могла подумать, что это он прикончил Тадеуша, чтобы навсегда заткнуть ему рот. Конечно, так мог подумать только тот, кто не знал Влади. Наши предположения подтвердил Анджей, только что вернувшийся с допроса. С интересом разглядывая зеленого Владю, он сказал нам с Алицией: