Наталья Никольская - Газетная утка

Ну конечно! Если этот парень, охотясь за кассетой, грохнул своего бывшего дружка – а может быть, и двух! – то он смертельно опасен. Наверное, потому он поначалу пер так смело, что рассчитывал найти здесь слабеньких дурочек, с которыми не будет хлопот: покажи им «козу» – и они с визгом разбегутся. Да быстро понял, что просчитался: по крайней мере, с одной из сестер. И теперь усыпляет мою бдительность, пользуясь Оленькиным обмороком, ждет подходящего момента, чтобы застать врасплох… Нет, я должна избавиться от этой чертовой кассеты!

– Что вы там возитесь? Нашли что-нибудь? – нетерпеливо крикнул этот нахал.

– Да, иду, иду!

Времени на раздумья не было, и я быстро засунула пакет с кассетой в большую эмалированную банку с надписью «мука» – одну из тех, что стояли рядком на кухонной полочке. Это, конечно, примитив, но что делать?… Разровняв содержимое банки и водрузив ее на место, я отряхнула руки и поспешила обратно в гостиную – с нашатырем и валерьянкой.

Сценка, которую я там застала, вполне годилась для бразильского телесериала. Кольцов стоял на коленях перед диваном, на котором лежала бездыханная Ольга, и нежно гладил ее разметавшиеся по подушке волосы. А уж как он на нее смотрел!.. Услышав за спиной мои шаги, «Карл Сталлоне» встрепенулся и даже, кажется, смутился. Это вышло у него очень естественно, и я мысленно воздала должное актерским талантам этого типа.

– Давайте, что там у вас?

Не гладя на меня, он протянул руку за пузырьком нашатырного спирта. В другой ситуации я бы жутко возмутилась, что какой-то незнакомый мужик пытается лишить меня законного права поухаживать за собственной любимой сестрой. Но сейчас это было мне даже на руку: мое положение было гораздо более выигрышным, чем у Кольцова. Капая в рюмку валерьянку, я боковым зрением изучала своего возможного – ну очень возможного! – противника.

Теперь, получив шанс разглядеть его получше, я больше не удивлялась, почему один вид этого парня уложил мою сестренку в горизонтальное положение. Не знаю, каков он в единоборствах, возможно, полный ноль, но… Мускулатура, по крайней мере, не внушает оптимизма. Да и спортивная осанка, манера двигаться – все говорит о том, что справиться с ним будет нелегко. Даже мне!

– Значит, ее зовут Ольга, – с какой-то задумчивой мечтательностью, как бы про себя, проговорил тот. – Какое славное имя…

Носительница «славного имени» невнятно замычала и дернула головой, инстинктивно пытаясь отодвинуться от нашатырного аромата. Самозваный доктор нежно взял ее за подбородок и легонько потряс.

– Э-эй, прекрасная незнакомка! Хватит нас пугать. Открывайте свои хорошенькие глазки!

Я не удержалась и фыркнула. Ну, это уже слишком! Позабыв в сердцах про всякую осторожность, я плечом отодвинула Кольцова и приступила к ложу с валерьянкой.

– Ольга, ку-ку! Хватит придуриваться, вставай. Мне сейчас только твоих обмороков не хватало!

Она глубоко вздохнула и приоткрыла глаза.

– Поленька… У тебя такое лицо… Что случилось?

– Это ты у меня спрашиваешь? Ты, моя дорогая, в своем репертуаре: хлопнулась в обморок.

– Правда? А я думала, что уснула. Мне снился такой чудный сон: как будто Кольцов нес меня на руках к постели… Ой!

Заметив героя своих грез, который деликатно откашлялся на заднем плане, Ольга порывисто села на диване и прижала руки к груди. Ее физиономия, в которой еще секунду назад не было ни кровинки, мгновенно до самых корней волос залилась густой розовой краской.

– Вы?!.

– Собственной персоной, моя прекрасная незнакомка. Я же вам обещал, что мы еще встретимся! Как видите, ваш сон в руку. Правда, это не постель, а всего-навсего диван, но я надеюсь, что когда-нибудь мне удастся пронести вас на руках еще дальше. Только прошу: когда это случится – не падайте в обморок, хорошо?

– Ах, что вы такое говорите…

Тут я сочла нужным вмешаться. Не то этот тип сейчас, чего доброго, запоет арию «Я люблю вас, Ольга»!

– Ну вот что, голубки! Ворковать будете в другом месте и в другое время. А сейчас, Господин Кольцов, будьте добры объясниться: какого черта вы делаете на даче Уткиных? Ах, прошу прощения, ведь вы у нас, кажется, не Господин, а товарищ… Только это дела не меняет: все равно никто вас сюда не приглашал!

– Вы ошибаетесь, злючка.

Он стоял совсем близко, скрестив на груди загорелые руки, и сверлил меня спокойно-насмешливым взглядом карих глаз. Феноменальный нахал! Мало ему всего – еще и злючкой обозвал…

– Я вижу, вы обо мне неплохо информированы – польщен! И все-таки вы многого не знаете, и потому ошибаетесь. Меня приглашали сюда гораздо раньше, чем вас. Только я опоздал, хотя и очень торопился…

– Ах, вот как? И кто же вас приглашал?

– Барабанщик, конечно. То есть, Уткин, Стас. Это у него в школе кликуха такая была – «Барабанщик», он рассказывал. Так на всю жизнь и прилипла.

Мы с Ольгой переглянулись. В моей голове начала брезжить догадка, но пока еще она была очень смутная.

– И зачем же он вас приглашал, можно узнать? Когда? Куда и откуда?

– Не слишком ли много вопросов, госпожа следователь? Кстати, как вас-то зовут? А то неудобно как-то получается.

– Это Полина, моя сестра, – поспешно вставила Ольга, на лице которой с удивительной поспешностью сменяли друг друга бледность и краснота, отчего оно было покрыто причудливыми цветными пятнами. – Извините, что сразу вас не познакомила…

Она не уточнила, перед кем извиняется, но этого не понял бы только круглый идиот. Конечно, этот Кольцов не был идиотом, поэтому он послал даме своего сердца обворожительную улыбку – благодарную и ободряющую одновременно. Улыбка свидетельствовала, что у этого парня в порядке не только мышцы, но и зубы.

Однако, когда он снова перевел взгляд на меня, его лицо с правильными мужественными чертами стало абсолютно серьезным, а глаза – жесткими, даже колючими.

– Так вот, Полина – извините, не знаю вашего отчества. Как старый приятель покойного, которого он еще при жизни просил позаботиться об отснятой им кассете, я сам мог бы спросить вас: вы-то что здесь делаете? Но я не стану об этом спрашивать – хотя бы потому, что, кажется, догадываюсь насчет ответа. А также из экономии времени. Из-за этой проклятой кассеты уже погибли двое моих друзей, и я не хочу, чтобы список жертв пополнился вашими именами, дорогие сыщицы-любительницы! Поэтому без лишних слов я просто еще раз предлагаю вам добровольно передать мне кассету и тем самым избавить себя от смертельной опасности.

Тихо охнув, Ольга Андреевна зажала себе рот обеими руками. Кольцов бросил на нее быстрый тревожный взгляд.

– Мне очень жаль, что вынужден вас пугать, но, боюсь, у меня нет выбора. Иначе вы мне не поверите.