Дарья Калинина - Четыре чики и собачка

– И вот сидела я в теплой ванне, сидела, смотрела на розовую воду вокруг меня, и так мне вдруг себя жалко стало, что пошла за вином, откупорила бутылку. А тут ты звонишь, оказывается, Антон убит. Тут уж хочешь или не хочешь, а за второй бутылкой пришлось идти. Останься со мной, а?

Но от приглашения Вероника вежливо и в то же время твердо отказалась.

Предлогом было то, что ее дома ждут родители. Но на самом деле Вероника банально испугалась. А ну как у Полины такие провалы в памяти – это явление нынче регулярное? Ночью память у нее снова куда-нибудь подевается, утром обнаружит, что Вероника исчезла, а на ее спальном месте кровавое месиво. Полину это, конечно, снова очень удивит. Станет думать: и откуда бы этому пятну там взяться, а?

Весь вечер Вероника не могла найти себе места. Из головы у нее не шла Полина и ее помраченный рассудок. Если Полина больна и подвержена приступам неконтролируемого буйства, то как же это проглядели врачи? Как допустили, чтобы психически больная женщина работала с детьми? Или то безумие, которое охватило Полину, случилось с ней впервые?

Но нет, Вероника перед уходом расспросила, оказалось, что у Полины и раньше бывали провалы в памяти. Она к ним давно привыкла и ничего такого особенного не видела. А вот Веронику ситуация очень сильно встревожила.

Она пошла за советом к папе, который внимательно ее выслушал, но посоветовать ничего не смог. Лишь похвалил, что дочь забрала с места преступления вещественное доказательство их с ней причастности к случившейся трагедии – бутылку виски.

– Сейчас вылью это пойло в унитаз и забудем обо всем.

Он забрал виски и ушел с ним, а Веронику вновь стали терзать сомнения.

– Говорить полиции о том, что я узнала про Полину, или скрыть? Как подруга я должна ее прикрыть. Но в то же время как ее друг я обязана проинформировать, чтобы впредь ничего подобного бы с ней не случалось. А то повадится своих любовников убивать. Это и так уже, похоже, вошло у нее в привычку.

Но не успела Вероника хорошенько все обдумать, как из туалета вернулся ее папа. В руках он держал бутылку виски, в котором оставалось еще достаточно напитка.

– Ты передумал выливать? Хочешь сам выпить?

– Странная штука, – произнес отец, не сводя глаз с бутылки. – Это не наше виски!

– В смысле?

– Это чужая бутылка.

– Что ты такое говоришь? – удивилась Вероника. – Ноль семь, виски, серебристая этикетка, как же она не наша?

– Внешне бутылка похожа на нашу, – согласился отец, – но виски в ней другое. У нас был шотландский, а тут ирландский. И название другое. Я специально с чеком сверился, который мне в магазине вместе с бутылкой дали.

С чеком, конечно, не поспоришь. Вероника даже и не стала пытаться.

– Значит, ты перепутал бутылки в магазине? Пробил на кассе одну, а взял другую?

– Нет, не я, а ты их перепутала. Это не то виски, которое я тебе утром давал.

Вероника онемела. Это было худшее, что могла она услышать от папы.

– И что же мне теперь делать? – пролепетала она затем.

– Боюсь, что придется отдать его полиции.

– И как ты себе это представляешь? – воскликнула Вероника. – Как я это сделаю? Явлюсь к следователю, мол, так и так, папа дал мне виски, чтобы немножко отравить Антона, а когда оказалось, что Антона убили, то я это виски с места преступления стянула, чтобы не привлекать внимания к своему папе. Но дома оказалось, что украла я чужую бутылку, а где наша с папой бутылка, понятия не имею, разыщите и верните ее мне. Так я должна ему сказать?

– Я подумаю, как будет лучше все это преподнести, – пообещал ей отец, который и сам выглядел сильно смущенным.

Еще бы, это же его затея привела к таким печальным последствиям. Что касается мамы с бабушкой, то они также поинтересовались судьбой пирожков и компота.

– Они не пригодились, Антон умер и без них. Так что пирожки и компот я верну вам завтра, – пообещала Вероника.

Мама с бабушкой немножко расстроились, но не по причине смерти Антона, а потому, что их снадобье не сработало так, как они того ожидали. Никакого сочувствия к судьбе Антона они вовсе не проявили. Вероника была прямо поражена черствостью своих близких.

– А чего ты хотела? – возмутилась в ответ ее мама. – Вчера весь вечер рассказывала нам, какой этот Антон ужасный человек, а сегодня требуешь от нас, чтобы мы огорчались из-за его смерти?

– В конце концов, так даже лучше, – добавила бабушка, которую всегда отличал философский взгляд на вещи. – Мы к случившемуся с ним несчастью никакого отношения не имеем. Зато ты теперь можешь поехать на свой конкурс, никто не будет ставить тебе палки в колеса.

И родители ушли смотреть телевизор, оставив Веронику и дальше терзаться муками нечистой совести.

Вероника не хотела признаваться даже самой себе, но Антона ей, вообще-то, было жалко. Не такой уж жуткий тип он был, если взглянуть на все в целом.

– Не бывает совсем уж плохих людей, в каждом намешано и того, и другого. Антон был где-то местами забавный, шутить умел, всегда к месту встревал со своими шуточками. Неудивительно, что женщины на него западали.

И кабы не эта их дурацкая размолвка, то Вероника и дальше продолжала бы отдавать дань внешней привлекательности Антона. Да, зазнайка, да, самовлюбленный, но смотреть на него всегда было приятно для глаза. Подтянутый, тщательно одет, подстрижен и побрит, видно, что человек самого себя холит и лелеет, явно с целью вызвать восторг и восхищение окружающих. В целом Антон был безобидным эгоистом, замкнутым исключительно на своей персоне.

Плохо быть таким? Конечно, не очень хорошо, но убивать за такое разве стоит? Да еще с такой чудовищной жестокостью.

– Определенно, там орудовал человек, которому Антон чем-то крепко насолил. Садист, психопат или… ревнивая женщина. Но кто из них? Ульяна или Полина? Жена или любовница?

Обе они были на месте преступления, у обеих отсутствовало алиби, и обе они имели вескую причину, чтобы в тот момент люто ненавидеть Антона.

– И если сегодня погиб Антон, то завтра и другие люди могут пострадать от Полинки. Если она обезумела, то от нее можно ждать новых нападений. Мало ли кто ей там в другой раз не угодит. Может быть, даже это буду я!

От таких мыслей хотелось заложить Полину прямо немедленно. Но, с другой стороны, вдруг она не виновата в этот раз, тогда Вероника просто потеряет подругу.

– Нет, не буду про Полину ничего говорить. Подожду. Может, полиция сама установит виновного. И очень было бы хорошо, чтобы им оказался кто-нибудь другой, а не Полинка!

И с этими благими надеждами Вероника, в конце концов, и заснула.

Но такое благородство помыслов Вероники в отношении подруги мгновенно растаяло без всякого следа, когда она узнала, что Полина была первой, кто пообщался с полицией, заглянувшей в их учебный центр на другой день. И что опять же Полина была первой из тех, кто полностью заложил Веронику. Что касается Полины, то она сообщила полиции не только о том, что Вероника грозилась растерзать Антона за то, что тот посмел перейти ей дорогу в «Сириус», но и называла его подлецом, мерзавцем и низким человеком, которому лучше было бы умереть. И про то, что Вероника в день убийства разыскивала Антона, предательница Полина тоже разболтала, хотя полиции это было уже известно и без нее.