Кэролайн Данфорд - Смерть в озере [litres]

– Канал широкий, это верно. Но посмотрите сюда, – он указал на смазанную метку. – Думаю, это что-то вроде моста. И здесь, вот. Возможно, даже туннель. Странно, все эти значки выглядят не так, как должны. Ума не приложу, что означает пунктир.

– Для чего им понадобился туннель сквозь Шотландию? – вмешался Рори. – Я понимаю, что англичане немножечко не в своем уме, но…

– Где он начинается? – перебила я. – Может, разгадка там?

Бертрам склонился еще ниже над картой (он немного близорук).

– Рядом с Клайдбанком. Ох, – помедлив, выдохнул он. – Я надеялся, что это какая-то постановка, политический трюк людей Фицроя, но теперь все ясно. Ясно, зачем кому-то это нужно. – На лбу у него выступил пот, кожа вокруг рта побелела.

– Быстрее! – крикнула я Рори. – Расстегни воротник! Сейчас может начаться приступ! – И я бросилась в кухню за водой.

Когда я вернулась, Бертрам сидел в более удобном кресле у камина, воротник расстегнут, галстук сбился на сторону. Сам ли он встал или Рори перенес его? Стакан с водой он принял слегка трясущимися руками.

– Все в порядке, Эфимия. Никакого сердечного приступа в этот раз. Просто очень удивился.

– Но что, что это означает? – потребовал ответа Рори.

– Это означает, что мы на грани войны.

– С Шотландией? – встревожился Рори.

– С Германией. С Великой Германской империей.

– Я не понимаю. – В голосе Рори звучало недоумение. – Вы уверены, что нормально себя чувствуете, мистер Бертрам?

– Что они строят на реке Клайд, Рори?

– Корабли, – без промедления ответил тот. – Они по всему миру ходят.

– Не просто гражданский флот, – поправил Бертрам. – Дредноуты.

За время своего недавнего заключения в Стэплфорд-холле я прочитала достаточно газет и название узнала:

– Новый тип военных судов?

– Крупнейших военных судов, когда-либо построенных Британией… прости, Рори, Шотландией.

Я взяла одну из карт за уголок.

– «Кильский канал», – прочитала я вслух едва заметную надпись карандашом. – Все верно, Бертрам. Это канал.

– Они срезают путь, – недоверчиво прошептал Рори. – Чтобы не огибать северную часть Шотландии. Шторма там свирепствуют как нигде, корабли пропадают постоянно. Они, судя по всему, даже не рассматривали возможность пройти вокруг южной части Англии. Зато готовы вырезать сердце Шотландии.

– Это ужасно. Но зачем?

– Очевидно же, – начал Бертрам, и я с беспокойством отметила, что дыхание его еще не восстановилось. – Думают, им не хватит времени. Боятся, что немцы со дня на день соберут флот.

– Но за день такого не выкопаешь, – указал Рори. – И уверяю вас, люди не будут просто стоять в сторонке и смотреть.

– Они скажут, что ради общей безопасности, ради короля и Отечества канал нужно построить как можно скорее и подготовиться к объявлению войны Германией. Это значит, что война с Германией, будь то через год или четыре года, неизбежна.

– Но на дворе 1912 год! – воскликнула я. – Разумеется, до такого варварства никто не опустится!

– Боже правый, – пробормотал Бертрам в стакан с водой. – Я видел, что производит компания моего брата. Это ружья, стреляющие так быстро, что положат армию солдат, точно фермер, собирающий урожай. Металлические кабины, которые проедут по любой грязи и где можно спрятаться. Они разрабатывают способы применения ядовитого газа. Бомбы, взрывающиеся, если наступишь. Бомбы, которые разорвут трех и больше человек. – Он посмотрел на нас. – Всех возможностей для убийства просто не вообразить.

– Не думаю, что буду и дальше работать на лорда Стэплфорда, – медленно произнес Рори. – Не могу работать на убийцу.

Бертрам смерил его взглядом.

– Ты всегда знал, что он убийца, – ничего не выражающим тоном напомнил он.

– Предполагаемый убийца, – уточнил Рори. – Доказательств не было. Я знаю, что производить оружие не против закона, но мне не нравится, что жалованье мне платится из подобной прибыли.

– Я бы так не переживал, – пожал плечами Бертрам. – Почти вся аристократия нажила состояние на чужой крови. Будь то рабы или промышленность – мельницы, угольные шахты, любые места, где эксплуатируется чужой труд.

– Прошу прощения, – вмешалась я. – Но прежде чем пускаться в обвинения всего человечества, может, нужно сделать что-то с нашей проблемой?

– Остановить войну? – спросил Бертрам.

– Сорвать строительство канала? – предложил Рори.

– Найти пропавшую женщину, – пояснила я. – Неужели вы оба искренне полагаете, что она просто пропала, когда здесь обсуждается такой противоречивый план?

– Эфимия, мы же говорим о Британской империи, готовящейся к войне! – упрекнул меня Бертрам.

– Начнем с того, что мы не знаем наверняка, что она будет, – возразила я. – Всегда остается надежда, что преимущество окажется на стороне мудрых и найдется дипломатическое решение. Надежда есть. – Помедлив, я мысленно взмолилась о таком исходе. – И, во-вторых, даже если это произойдет, не представляю, что мы можем сделать.

– Это потому, что ты женщина, – нахмурился Рори. – Я буду на передовой сражаться за свою страну. Шотландец я или нет, а буду защищать Великобританию до последнего вздоха.

Эти слова вызвали в груди странное чувство. Будто сердце оборвалось, камнем рухнув вниз.

– Я тоже буду сражаться, – поддержал Бертрам.

– Вы нездоровы, – без обиняков отрезал Рори.

Бертрам начал возражать, попытался подняться, но это движение потребовало слишком много сил.

– Я не сомневаюсь в вашей храбрости, – твердо начала я, – но вопрос сейчас в другом. Похитили ли мисс Флауэрс ради этих карт или она сама сбежала продать информацию противоположной стороне?

– Не может быть! – поразился Бертрам. – Хочешь сказать, она может быть предателем? Я даже не подумал!

– В деревне ходят слухи, что в лесу скрывается немецкий шпион.

– Почему же ты раньше молчала? – с досадой спросил Бертрам.

– Решила, что просто глупости болтают, – хмыкнув, откликнулась я. – К тому же тогда мы не знали, что происходит.

– Мы знали, что здесь тайная правительственная встреча! – отрезал Бертрам.

– Право слово, – рассердилась я. – Мы думали, что на этой встрече будет решаться, кто получит контракт на производство военной формы!

– На этом можно состояние сделать, – кивнул Рори. – Если, конечно, Бертрам прав в том, что касается канала.

– Когда это ты начал называть меня Бертрамом? – желчно уточнил упомянутый джентльмен.

– Думаю, когда дело доходит до дел государства, мы все в относительно равном положении, – прямо сказала я.

– Относительно? – переспросил Бертрам.