Наталья Никольская - Ближе к телу

Я оглядела свою квартиру. То, что я увидела, не порадует Полину. Она же аккуратистка. А у меня царит творческий беспорядок. Полина, конечно же, вымоет недельные запасы грязной посуды и протрет полы, что я собиралась сделать как раз вчера, приведя детей домой. Но сестра же будет ворчать на меня, снова скажет, что я совершенно не приспособлена к жизни. Ну что делать? Убраться за пятнадцать минут я не смогу, даже если мне поможет Дрюня. Чего он делать не расположен. И я сказала, стараясь, чтобы голос звучал как можно более естественно:

— Поля, лучше я сама к тебе приеду, жди меня, — и положила трубку, не став выслушивать ее возражений. После чего заявила Мурашову:

— Дрюнь, ты извини, мне пора. Если хочешь, пойдем со мной к Полине.

Вот этого мой приятель делать не собирался ни в коем случае — Поля его на дух не переносит, она считает, что Дрюня на меня дурно влияет. И Мурашов вряд ли хотел видеть убийственный взгляд Полины. Он вежливо отказался, уже одеваясь в прихожей. Я вышла из квартиры вслед за ним и окликнула:

— Дрюнь, проводи меня, хотя бы. А то скользко на улице.

Такое воззвание к его мужской чести Дрюня просто не мог проигнорировать. Он по-джентльменски взял меня под руку и осторожненько повел к остановке. Было и впрямь очень скользко — я едва держалась на ногах. Дрюня галантно подсадил меня в троллейбус, потом влез сам, пробурчав:

— Только к Полине я не пойду с тобой.

С этим я полностью согласилась.

Когда мы шли от остановки, Дрюня вдруг резко отшвырнул меня в сторону, прямо на жесткий подмерзший асфальт, и сам бросился рядом. Я очень больно ударилась о бордюр, потом увидела, как сверкнули фары — машина направлялась прямо к нам, распростертым на земле. Но неподалеку раздался вой сирены, и на мокром асфальте отразились синие огоньки милицейской мигалки. Взвизгнув тормозами, машина-убийца резко развернулась и устремилась в обратную сторону. Милицейская машина также не стала задерживаться — может быть, органам правопорядка было некогда — не знаю. Я разревелась от страха и облегчения:

— Это меня хотели убить!

— Лелечка, не плачь, — поднимая меня с асфальта, бормотал Дрюня. — Идем, я отведу тебя к Полине.

— Ты же не хотел идти, — сквозь слезы пробурчала я.

Дрюня посмотрел на меня почти оскорбленно:

— И ты думаешь, я смогу просто сесть на троллейбус и уехать? — с пафосом воскликнул он, поддерживая меня.

Открыв дверь, Полина что-то сказала. Я сразу же разревелась. Сестра смотрела на моего спасителя Дрюню с откровенным пренебрежением. Потом она проводила меня в зал и налила в стакан настойки. Кажется, Дрюня, поговорив с Полиной, ушел. Или она его нагло выгнала.

Потом я с триумфальным видом рассказала сестре все, что узнала. Полина насмешливо посмотрела на меня. Я сказала:

— Полечка, я поеду навещу Гену Хребтова, вдруг он что-то знает.

Сестра скептически улыбнулась, потом отвернулась и посмотрела на ополовиненную бутылку наливки.

— Иди отсыпайся, чудо мое, — хмуро сказала сестра. — И не пей больше, мне понадобится твоя помощь. Хотя… выспись у меня или давай я тебя отвезу.

Я решительно отказалась от такой опеки. Полина усмехнулась, но настаивать не стала. Только повторила:

— И чтобы больше не пила.

Я пожала плечами и вышла. Мне было хорошо и спокойно. Только последние слова Полины подействовали мне на нервы. Значит, она считает, что я ничего не могу сделать? Ни на что не способна? Так она думает? Ну, я покажу ей, на что может быть способен психолог и кандидат наук Ольга Андреевна Снегирева.

Полина говорит, что я совершенно неприспособлена к жизни. Как бы не так. Вот сейчас поеду к Геннадию Хребтову и поговорю с ним. Может, это и правда он убил Костю и похитил моих детей. Дело будет раскрыто, мои маленькие вернутся домой, а Поля еще пожалеет о своих словах.

С такой решимостью я поехала по адресу, данному матерью Кости.

Гена жил в многоэтажном доме, на третьем этаже. Я нажала на звонок. За дверью раздались пронзительные трели. Я стояла и думала, что же скажу, когда дверь откроется. Потом решила, что назвавшись психологом, буду совершенно честна и при этом смогу задавать вопросы.

Дверь открыл молодой человек. Я улыбнулась и спросила спокойно:

— Здравствуйте. Могу я поговорить с Геннадием Хребтовым?

— Это я, — распахивая дверь, улыбнулся молодой человек. — Проходите.

— Меня зовут Ольга Андреевна, — представилась я, входя в тесную прихожую. — Геннадий…

— Можно просто Гена, — слегка улыбнувшись, сказал парень — лет двадцати с небольшим. У него были выпуклые светлые глаза и пушистые темно-русые волосы. И улыбался Гена просто очаровательно — этакий скромный пай-мальчик.

— Вы знали Костю Хорькова? — спросила я, внимательно глядя на него. Гена поморщился, словно его заставили съесть целый лимон. Помедлил с ответом.

— Вы из милиции? — наконец спросил он.

— Не совсем, — честно призналась я, улыбнувшись. — Я психолог, изучаю психологию убийств.

— Я терпеть не мог Костика, — решительно выпалил Гена, прямо глядя на меня. — Я, наверное, мог бы его убить сам, но не делал этого. В милиции меня уже расспрашивали.

— Вот как… А чем же продиктована ваша неприязнь к Хорькову?

— Он занимался грязными делишками, начиная со старших классов школы. Слухами земля полнится…

— Что именно в его жизни вас не устраивало?

— Понимаете, Ольга Андреевна, я с детства воспитан в ненависти к наркотикам. Костя же, когда ему были нужны деньги, кажется, приторговывал зельем. И бедняги-ребята… Короче, только среди моих друзей двое едва не втянулись в этот кошмар. И все благодаря тому, что у Костика денег не было, — с сарказмом добавил Гена. — Так что вполне естественно не любить эту отвратную личность.

— Откуда вы узнали, что он торгует наркотиками? — спросила я спокойно. Вот расскажу Полине, чем занимался ее хороший несчастный мальчик.

— Я же говорю, мои друзья покупали у него.

— Вот как, — вздохнула я. И задумалась: может быть, Гена знает про Лену. — Гена, а вы случайно не знаете, с кем Костя встречался в последнее время?

— Упаси боже еще лезть в любовные делишки этого обормота! Понятия не имею. Еще в школе он встречался с девчонкой из какого-то лицея. Видная девушка. Ему и деньги нужны были для нее. Как же ее звали-то? Имя еще необычное… Такое старинное, кажется. О, точно, Таиса ее звали. Высокая рыжая девчонка, хорошенькая очень. Но потом они расстались.

Я равнодушно выслушала эту тираду — школьные романы Костика меня совершенно не интересовали. И улыбнулась с облегчением, что могу с сознанием прекрасно выполненного долга отправиться к Полине. Неважно, что ничего толком не прояснилось, кроме наркотиков. Главное, можно оставить в покое Геннадия Хребтова — он производил впечатление достаточно безвольного человека и не мог убить Костика.