Дарья Калинина - Старушки-разбойницы

Маргарита оказалась полной крупной женщиной. Не такой полной, как Татьяна, а скорее упругой и мясистой.

– Кто тут меня спрашивал? – деловито осведомилась она и, увидев Сашу, удивилась: – Что вам от меня нужно, молодой человек? Я вас не знаю.

– Меня Галина прислала.

– Так… А где она сама?

– Она не сможет приехать. Она в больнице.

Брови Маргариты сошлись в одну линию над переносицей.

– Этого только не хватало. И что с ней?

– Ничего страшного, приступ астмы. Она же аллергик, вы это знали?

– Все вокруг знали, – хмыкнула Маргарита. – Ради нее даже средство для посуды особое приобретаем. Галина посуду только одним видом мыла может мыть, от всех других моментально краснеет, опухает и задыхается. Ладно, молодой человек, деваться мне некуда, сегодня в клубе праздник, гостей полно, посуды уже целые горы накопилось, а мыть ее некому. Ступай вон туда! Леха, дай ему униформу!

Так Саша оказался в мойке, которая вплотную примыкала к кухне. Благодаря этому он получил возможность слышать все разговоры, которые там велись.

Вот только времени на это у Саши оказалось катастрофически мало. Маргарита не солгала, грязной посуды накопилось целые горы. И Саша с ужасом понимал, что ему нипочем с ней не справиться. Да и не было у него особого навыка в такой работе.

К счастью, Маргарита про него не забыла.

– Леха, ты показал новенькому, как включать посудомойки?

Вновь появился угрюмого вида Леха, который потыкал в кнопки на нескольких огромных агрегатах, а Саша понял, что мыть посуду вручную ему не придется. Всего-то и нужно было, что загрузить грязные тарелки и приборы в машины, выставить режим, и можно было отдыхать! Да здравствует прогресс!

Впрочем, Саша не забывал, ради чего он здесь. Для этого он снова обратился за помощью к Маргарите:

– Галина просила меня повидать Модеста.

– Даже не знаю, что тебе и сказать, паренек! Модест у нас перец с капризами, захочет ли он с тобой разговаривать, я даже не знаю.

– Меня Галина полностью во все детали посветила.

– Да? Ну, тогда ступай к музыкантам. И не задерживайся! Чистая посуда сама себя по полкам не разложит.

Саша пообещал, что туда и обратно, и ускользнул. Знать бы еще, где этих музыкантов искать. Но тут внезапно раздались звуки скрипки, на которые он и пошел.

Играл настоящий виртуоз, скрипка в его руках то грустила и плакала, то веселилась. И вслед за ней хотелось то рыдать, то пуститься в пляс.

Достигнув двери, из-за которой неслись эти звуки, Саша заглянул и увидел пожилого мужчину в черном фраке, который самозабвенно играл на своем инструменте. Глаза у него были закрыты, рядом с ним стояла початая бутылка вина.

– А я к вам! – произнес Саша. – Вы же Модест?

– С кем имею честь?

– У меня к вам разговор насчет вашей сестры.

Минуту Модест взирал на него с настоящей скорбью во взоре. Потом опустил скрипку на стол, налил себе бокал вина и выпил его залпом.

Вино помогло очень быстро. Музыкант повеселел, сперва скорбь в его взгляде сменилась легкой печалью, а потом он и вовсе повеселел.

– Моя сестрица совсем свихнулась, – взмахнул он рукой, отчего из бокала полетели во все стороны брызги красного вина, которое еще оставалось там на самом дне. – С каждым годом выбирает себе любовников все моложе и моложе. Страшно представить, что с ней будет, когда ей стукнет семьдесят. Боюсь, что ей на старости лет вчинят иск за растление малолетних.

– Не вчинят.

– Прости, что?

– Я говорю, что Татьяне это уже не грозит. Сегодня вашей сестры не стало.

Модест хмыкнул:

– Как это не стало? А куда же она делась?

– Туда!

И Саша взглядом указал на потолок у себя над головой. Медленно, но до Модеста доходило то, что ему хотели сказать.

– Она что, сыграла в ящик? – переменил он тон. – Нет, она не могла! А как же я? Она обо мне подумала?

Лицо у него вдруг сделалось обиженным, словно у маленького ребенка. Того и гляди, расплачется.

– Как это произошло? Почему она умерла? Сердце? Давление подскочило? Вот глупая корова! Я давно ей говорил, что нужно сбросить лишний вес. Это же таскать на себе такую тяжесть, никакие сосуды не выдержат!

И внезапно уронив голову на руки, Модест зарыдал. Потом налил себе вина, выпил и зарыдал еще горше.

– Успокойтесь. Здоровье тут ни при чем. Вашу сестру убили.

– Убили? – ахнул Модест. – Кто ее убил?

– Неизвестно.

Внезапно Модест прекратил рыдать. Лицо его сделалось задумчивым и каким-то загадочным, словно бы он вспомнил одну занятную штуку, о которой совсем забыл, да вот очень кстати вспомнил.

– Но это ничего, ничего, что она умерла, – произнес он, заметно веселея. – Она же обещала, что позаботится обо мне! Ну да! Она говорила, что, если она вдруг умрет раньше меня, я до конца своих дней буду получать отчисления с пенсионного вклада, который она открыла специально для меня. Так что все в порядке! Я не пропаду!

– Вы меня слышали?! – возмутился Саша. – Вашу сестру убили!

– А вы не шутите?

– Все чистая правда. Каждое слово! И учтите, я полностью в курсе дел. Меня Галина послала вам передать, что…

Реакция была бурной. Модест вскочил на ноги, бутылка полетела в одну сторону, бокал в другую.

Саша испуганно попятился, но Модест лично против него ничего не имел.

– Так это Галка ее и убила! – воскликнул он, так бешено вращая глазами, что казалось, они, того и гляди, выскочат у него из глазниц. – Эта стерва ей завидовала! Мечтала заполучить все Танькины цацки. Сестра мне сама об этом говорила!

– У вашей сестры были какие-то особо ценные драгоценности? Где они хранились?

Но на Модеста словно нашел столбняк. А потом он начал говорить совсем о другом.

– Галка винила сестру в нашем с ней разводе! Вот в чем причина ее ненависти! Галка так и не смогла понять, что мне хотелось расти духовно, а не погрязнуть в ее меркантильном болоте! Эта женщина меня буквально душила!

Саше уже доводилось слышать, что Модест и Галина были женаты.

– Но вы же и на Наталье были женаты.

– Был. И что с того?

– А с ней вы почему развелись? Тоже Татьяна вмешалась?

– Сестра никогда не вмешивалась в мою жизнь с Натальей. Она была за нас рада. Нет, Наталья сама не пожелала продолжать со мной отношения. У нее на работе завелся кто-то поинтересней. Это нанесло мне непоправимый удар! Я так и не смог от него оправиться. Начал искать утешения в вине, и… вот докатился. Посмотрите на меня, я шут, я паяц, я клоун! А ведь выступал! На лучших подмостках страны, а теперь пиликаю в дешевом кабаке!

У пьяниц вокруг все виноваты, разумеется, кроме них самих. И что-то подсказывало Саше, что Модест и до развода с Натальей прикладывался к бутылке. И весьма основательно, если уж Наталья не пожелала терпеть его рядом с собой.