Дарья Калинина - Бедная миллионерша

Боров ткнул пальцем в фотографию и спросил:

– Узнаешь этого человека?

Фотография была нечеткой, но Таня вгляделась и ахнула:

– Это же папа! Мой папка! Его фотография! Только у бабушки на фотографии у него были красивые волосы, а тут у вас…

– Стрижка под ноль.

– Откуда у вас… мой папа? – разволновалась Таня. – Это его уголовное дело? Что в нем?

Боров удовлетворенно кивнул, папку закрыл и откинулся на кресле, изучая Таню.

– А ты у нас непростая девочка, оказывается. Надо же, как все завертелось. Когда я тебя первый раз увидел, то еще подумал, кого-то ты мне напоминаешь. И вот сложилось!

– Это вы арестовали моего отца? – дрогнувшим голосом спросила Таня.

Как же ей не хотелось в это верить! Но иначе, откуда у Борова взялось дело ее отца? И почему он говорит, что узнал ее, если они никогда не встречались? Такое могло случиться лишь в том случае, если Боров видел ее отца раньше. Ведь бабушка всегда говорила, что Таня очень похожа на своего папу, а от мамы не взяла ничего, кроме кроткого нрава.

Но Боров ее порадовал:

– Нет, что ты, – отмахнулся он и во внезапном приступе чистосердечной откровенности прибавил: – Твой отец летал в таких сферах, что ловили его люди, куда выше моего уровня. Но твой отец частенько приезжал в наши места по приглашению своего компаньона, который был родом из этих мест, а еще точней, из Подберезья. Тут у него был отцов дом, а потом он и свой построил.

– И кто этот человек?

– Вот!

Боров перевернул страницу, и перед друзьями появилась еще одна фотография, с которой на них смотрел худощавый темноглазый мужчина. Стрижка у него была точно такая же, и можно было не сомневаться, эти двое являются фигурантами одного и того же дела.

– Я его помню, – медленно произнесла Таня. – Кажется, его звали дядя Ваня. Это папин друг! Он много раз бывал у нас дома!

– То-то и оно. Иван Сидорович Кушаков. Осужденный за уклонение от уплаты налогов и прочие противоправные действия против экономики государства. Но это так… верхушка айсберга. В дело вошло только то, что удалось доказать из его деятельности. На самом деле твой отец был рейдером. Знаешь, кто это такие?

– Группа лиц, которая фактически захватывала какое-либо предприятие, вытесняя прежнее руководство и заставляя переписать документы на себя.

– Совершенно верно. Если все проходило без крови, то доказать факт захвата бывало крайне сложно. Затем твой отец с приятелем перепродавали захваченное предприятие третьим лицам, и доказать что-либо становилось вообще в тех условиях крайне затруднительно. А помогал им в этих перепродажах… Знаешь, кто?

– Кто?

– Был у них в банде третий человек – Дмитрий Олегович Грошиков, а если по-простому Бухгалтер, так они его между собой называли. Этим третьим и стал твой муж. После ареста твоего отца и Кушакова, из всей верхушки их банды именно Бухгалтер один оставался на свободе. По какой причине он женился на тебе, сказать не берусь, потому что человек он был мутный и сильно себе на уме. Но могу предположить, что если у твоего отца остались какие-то деньжата, то Бухгалтер мог пожелать их себе присвоить. Скорей всего это были иностранные счета… У нас-то в стране вряд ли ему удалось что-то спрятать от следствия, а вот за границей – это дело другое.

– После папы остались счета, – мрачно произнесла Таня. – Я сама недавно об этом узнала! А вот мой муж был прекрасно осведомлен об их наличии! Папа сам ему про них сказал, желая, чтобы Бухгалтер позаботился бы обо мне, когда папы не станет.

Теперь она понимала, что хитрый Бухгалтер до спрятанных за границей папиных денег пытался добраться любым путем, но сделать это смог только через Таню. Сначала он взял над ней опекунство, а когда ей стукнуло восемнадцать, официально на девушке женился, чтобы уж полностью и единолично контролировать ее состояние. И да, он ее ограбил! Украл все то, что оставил Тане ее отец! Тот факт, что отец сам в свое время у кого-то «позаимствовал» эти капиталы, Таня в данный момент не вспоминала.

– Но сейчас мы не станем углубляться в такие глубокие дебри, – сказал Боров. – Дело твоего отца – вот оно, если захочешь, можешь изучить его на досуге.

– А можно?! – ахнула девушка, не веря своим ушам.

Егор с ребятами тоже с удивлением взглянули на Борова. С чего бы это вдруг такая доброта в нем прорезалась? Или Боров совсем не так плох, как вначале им показался?

– Мне это дело совсем не нужно. Считай, что я заказал его сегодня в архиве для тебя.

– И вам так быстро его привезли? – поразилась Таня.

– Распечатали, – поправил ее начальник отделения. – Как только эта беременная девчонка Аринка опознала Кушакова среди остальных бывших заключенных Подберезья, я сразу вспомнил то громкое дело. И вспомнил, что Кушаков сел не один, вместе с ним на нары отправился еще один его подельник. Вспомнил я этого человека, а он неоднократно к нам в Подберезье с Кушаком приезжал. И гудели они тут так, что сталкивались мы с ними довольно часто.

И взгляд у старика Борова затуманился далекими воспоминаниями, когда и он сам был молод и этот мир был юн.

– Кутили они оба тут у нас на славу, ничего не скажешь. Мне самому неоднократно приходилось их двоих задерживать.

– За что?

– Да, по сути, ерунда, пьяная удаль в русском человеке как взыграет, так не знаешь, как и куда ее запрятать. Веселились они оба всегда с размахом, виски лилось рекой, а где веселье, там и женщины не слишком строгого поведения, а потом и драки за женщин, и похищения, и прочие хулиганства и непотребства. Всего и не упомнишь, что они двое в пьяном угаре вытворяли. То в перьях вываляются, голыми по столам в кабаке скачут, девушек своих веселят, посетителей пугают. То музыкантов и артисток разных к нам сюда привезут, в речку их загонят и заставляют по горло в воде петь и выступать. А если кто фальшивую ноту даст, поверх голов стреляют, в воду нырнуть заставляют. Потом, конечно, компенсируют моральный ущерб, в этом их упрекнуть не могу. Денег-то у них полно было, вот фантазия через край и била. Борцовские поединки устраивали, найдут молодых боксеров, и давай в тотализатор играть. В общем, много чего чудили в наших краях. Данька по сравнению с их проделками – невинный младенец. Не тот у него размах, совсем не тот.

Таня слушала Борова с широко раскрытыми глазами. Перед ней вставал совсем другой образ ее отца, настолько сильно отличающийся от того хрестоматийного идеального отца, воспитанного в ней бабушкой, что Таня не знала, можно ли верить этому человеку. Не лучше ли продолжать верить рассказам бабушки, в которых отец выступал если уж не святым воином, то героической личностью – это точно.

– И дел административных на твоего отца мной заведено было великое множество. Они у нас в районном архиве хранятся. Могу показать, если интересуешься. Забавные все дела, можно книжки с них писать. Но всегда меру знали, только штрафами отделывались. И конечно, выплатой обиженной стороне вознаграждения, на это они никогда не скупились. Одним словом, на Кушака с твоим отцом я в свое время нагляделся столько, что их физии еще долго мне во сне снились. А как тебя первый раз увидел, сразу подумал, что ты сильно на Золотарева похожа. Совпадение? Или родственница? А как скачал сегодня из архива их дело, смотрю, имеется в бумагах ходатайство адвоката о смягчении приговора, мол, у обвиняемого имеется несовершеннолетняя дочка Татьяна, все сразу у меня в мозгу на место и встало. Дело я своим орлам поручил распечатать, они и постарались. Сиди, изучай.