Александр Лекомцев - Милая Тваренька. Пьеса, криминальная новелла

Катюха: – Теперь я в этом не сомневаюсь ни на секунду. Справедливость существует только для избранных и… особенных. Мафия безнаказанно сделало со мной и моей семьёй всё, что пожелала.

Захар Парфёнович: – У них свои ценности – зелёные фантики. Причём, не заработанные ими.

Катюха: – Мою мать сожгли вместе с её лачугой. Подпёрли колом дверь. Был даже свидетель того, как с четырёх углов, двое парней поджигали её дом. Но свидетель исчез. Он физически исчез.

Захар Парфёнович: – Что для них человеческая жизнь? Медный грош

Катюха: – Он свидетель, как бы, пьяный, этот немощный старик, оказался вдруг на железнодорожных путях. Его переехал товарняк. А ведь я хорошо знала этого честного пожилого человека. Илья Антонович, бывший военный.

Захар Парфёнович: – Но ведь запросто можно определить, откуда началось возгорание и по какой причине.

Катюха: – Что ты говоришь, Захар Парфёнович. Если, как говорится, опытные медицинские эксперты, как бы, по ошибке могут определить у сбитого автомашиной мёртвого малого ребёнка высочайшую степень алкогольного опьянения, то катится дальше некуда. Ради того определить, чтобы спасти чью-то мерзкую шкуру. Ты понимаешь, о чём я говорю?

Захар Парфёнович: – Как же не понять. Подобных случаев превеликое множество.

Катюха: – Так что, в конечном счёте, определили, что причина пожара в доме моей матери – короткое замыкание. Несчастный случай.

Захар Парфёнович: – Происходило много подлостей и во времена совдепии, но не таких. Во всяком случае, они не были системой. Как я тебе сочувствую, Катерина. А что твой муж… Максим? Он что, тебя бросил?

Катюха: – Можно сказать и так. Ехал домой на мотоцикле и… попал в дорожную аварию. Имелись свидетели того, что его сбила крутая иномарка. Но вот как полиция ни старалась, так и не нашла виновников преступления. Я не сомневаюсь, что это было преступление.

Захар Парфёнович: – Слишком уж много трагических случайностей фактически в одно время.

Катюха: – Месть распаявшегося молодняка за то, что я их… обидела, назвала чёрное чёрным, а белое – белым. Вот и получилось. Что беда на беде. Только что мать похоронила, а потом и мужа. Мало мы с ним и пожили-то вместе.

Захар Парфёнович: – До каких же пор мерзкие двуногие существа будут творить беспредел? Ведь, если не всё, то многое покрывается. Мой разум не способен понять, почему так происходит? Кто благословляет всё это и помогает у нищих отнимать последнее и даже саму жизнь?

Катюха: – Им позволено всё! Даже больше, чем ты думаешь, Захар Парфёнович.

Захар Парфёнович: – А что же потом произошло?

Катюха: – Потом уже ничего страшного не произошло. Пришли ко мне домой судебные приставы с понятыми и высели меня на улицу. Правда, не с первого раза.

Захар Парфёнович: – Почему? Что случилось?

Катюха: – Оказывается, мой покойный муж незадолго до смерти продал квартиру каким-то… переселенцам из ближнего зарубежья. Мне даже не показали документов. Меня просто послали… в пространство. Никаких бы деловых бумаг Максим бы не подписал, даже под угрозой смерти. Уж я-то знаю.

Захар Парфёнович: – Значит, там были липовые документы?

Катюха: – Какие же ещё?

Захар Парфёнович: – Ведь надо было бы тебе, может, и в Москву обратиться. Впрочем, что я говорю. Извини, Катя, не подумал.

Катюха: – В Москву? Ты развеселил меня, Захар Парфёнович. Но иногда полезно и посмеяться.

Захар Парфёнович: – Смех полезен для здоровья, если оно есть.

Катюха: – Одним словом, вскоре из своей квартиры я переселилась в подвал собственного дома. Большие городские чиновники усиленно делали вид, что ничего не происходит, что в городе нет ни нищих, ни бродяг, ни обманутых… Потому нас не так и часто гоняли… с места на место.

Захар Парфёнович: – Нелегко тебе пришлось, Екатерина Матвеевна. Ведь там такой контингент.

Катюха: – Там прекрасные люди. Незащищённые, добрые и обманутые. Не все, конечно. Есть и конченные алкаши и подлецы. Но в основном, в подвалах, на чердаках, в землянках, канализационных колодцах те обитают, кого магнаты, воры, чиновники и родственники занесли в список лишних людей. За них всё решили. За меня всё решили!

Захар Парфёнович: – Ничего, Катя. Ничего. Я фактически нашёл работу. Не совсем по специальности, но она будет хорошо оплачиваться. Мы и квартиру с тобой снимем и даже… купим. Всё забудется.

Катюха: – Ничего не забудется. Сюда идёт сосед ваш Герасим Хлопко. Мерзкая личность! Не хочу его видеть.

Захар Парфёнович: – Я вижу! Идёт. Почти престарелый, но активный любовник моей фактически бывшей жены Радмилы Вольфовны.

Катюха: – Так ты об этом знаешь?

Захар Парфёнович: – Я же не слепой, не глухой, не дурной, Катюха. Не хочу, но всё слышу. Но мне на них плевать! Радмила и прежде была грязной шлюхой, но усиленно делала вид, что сама невинность. Глупое и ничтожное существо.

Катюха: – Не говори слишком много и часто о плохом. Не надо, Захар. Негативные эмоции вредны. Лучше проводи меня до работы. А перемены будут. Я потом тебе всё расскажу.

Захар Парфёнович: – Как я хочу, Катя, чтобы у тебя всё наладилось

Катюха: – Не у меня. У нас обоих, у тебя и у меня.

Встают. Захар Парфёнович обнимает Катюху. Уходят.

Захар Парфёнович: – Конечно, у нас с тобой. Не всегда же нам существовать в полном дерьме. Ты ведь ещё так молода. Нет, не правильно! Мы оба молоды и полны сил.

Появляется Герасим Хлопко. В помятых трикотажных штанах. В куртке на голое тело, на ногах не застёгнутые боты.

Навстречу ему идёт Варенька-Тваренька

Герасим Хлопко: – А Тваренька! Привет, ещё раз! А мамка-то дома?

Варенька-Тваренька: – Я-то думала что ты, господин Герасим Хлопко, лично ко мне.

Герасим Хлопко: – Не слишком ли мы громко говорим? Я уверен, что твой папаня всё слышит.

Варенька-Тваренька: – Пусть всё видит и слышит. Может быть, быстрей уберётся от нас!

Герасим Хлопко: – А ты, дорогая, не переигрываешь?

Варенька-Тваренька: – Чего мне переигрывать? Говорю, как есть.

Герасим Хлопко: – Мне тоже скрывать нечего. Я сейчас пришёл ни к тебе, а к мамке твоей. Чего к тебе-то? К Радмиле я.

Варенька-Тваренька: – То ко мне, то – к моей матери. Какой сексуальный старик!

Герасим Хлопко: – Какой я тебе старик! Мне всего пятьдесят два года.

Варенька-Тваренька: – Во-первых, я тебе никакая не Тваренька, а Варвара меня звать. Это, во-первых. А во-вторых… Во-вторых, я с тобой иногда кувыркаюсь только для того, чтобы ты мамашу мою к себе в дом перетащил. Ведь вдовец же. А дом у тебя большой. Мы же договаривались. Там с ней и занимайтесь сексом.

Герасим Хлопко: – Я сам решу, Тваренька, с кем, где и когда мне заниматься сексом. А насчёт дома своего я передумал. Переберусь к вам. Сразу две жены – мама и дочка, и обе молодые. Ха-ха-ха!