Андрей Дрожжин - Одураченный случайностями (Борщ)

– Андрей! – протянул он мне здороваться свою «руку-удостоверение». – Приехали?

– Приехали, – ответил я, окинув взглядом сопровождающих меня «машинистов».

Борщ тоже посмотрел на них, кивнул головой каждому, мол, можете быть свободны, и снова улыбнулся мне. Но тут же сделал озабоченное лицо.

– Какой-то у вас вид помятый. Они вам не доставили неудобств? – указал он пальцем на удаляющихся парней в черных кожанках.

– Нет, нет, одни удобства. Очень заботливые ребята оказались, – ответил я. – Даже дверцу открыли, когда мы приехали.

– Конечно, там же ручки нет, – без раздумий сказал Борщ, нисколько не смущаясь явной иронией. – Но все-таки ваш внешний вид меня волнует. Какой-то вы бледный.

– Просто укачало маленько.

– Меня тоже в «Гелендвагенах» укачивает.

– Во всех или только в этом?

– В любом, – зло сообщил Захар, только теперь, видимо, поняв, что я издеваюсь. – В туалет вам надо?

– Нет, спасибо, я уже сходил. Не успел только сообщить вашим друзьям, но они сейчас сами увидят, когда к машине вернутся.

Борщ, приняв за правду и последнюю мою шутку тоже, посмотрел на меня очень внимательно и, как мне показалось, с сожалением. Из этого взгляда я снова заключил, что про мою судьбу, в отличие от меня самого, он все знает, и напрасно я тут ерничаю, – будущее мое совсем не светло, а облачно, если даже не сказать, покрыто, как сейчас на улице, мраком нависших туч.

– Тогда пойдем, – сказал он после осмотра. – Полковник ждет нас. Вон туда, по лестнице на второй этаж.

«Странное заведение, – думал я пока мы шли по коридору сначала первого, а затем и второго этажа. – Как они тут ориентируются?»

На мысль о возможности потеряться и не найтись меня навели таблички на дверях, на которых красовалось либо только ФИО обитателей (это кабинеты начальников, наверное), либо просто номера отделов: «Отдел № 1», «Отдел № 2» и т.д. Встретилась еще и такая табличка: «Общий», про которую я сразу подумал: «Не душ ли?», а также совершенно необъяснимая, космическая – «Канцелярия 7В-20». Остановились мы у двери с табличкой «Колмыков Александр Анатольевич». Кто он по званию, в какой должности служит, каким подразделением управляет, – ничего из вывески не понять. Но несмотря на недосказанность, на душе у меня стало немного спокойнее, – куда хуже было бы оказаться в «Канцелярии 7В-20».

Борщ попросил меня подождать и, постучавшись, скрылся за дверью. Через десять секунд открыл ее, и я прошел в огромный темный кабинет. Его хозяин, не смотря на уличный предгрозовой сумрак, отчего-то не включал свет и сидел под портретом президента неподвижной глыбой в форме полковника. Каких войск угадать не решаюсь, так как кроме танкистов и медиков других погон не различаю. Ни к тем, ни к другим он не относился, а еще он не был ни летчиком, ни моряком, это точно.

Борщ закрыл дверь и легонько подтолкнул меня проходить. «Глыба» тоже ожила, и направилась навстречу. Она представилась полковником Александром Анатольевичем Колмыковым, начальником, как я и предполагал из таблички, отдела. Я тоже представился и мне было предложено сесть за стол для совещаний. Борщ с «глыбой» сели с одной стороны, а я, напротив. Для начала занялись разглядыванием друг друга. Борщ, словно соскучившись, как и в кафе, сверлил меня пристально и его проникновенный взгляд очень смущал и отвлекал меня от изучения физиогномики полковника. Может поэтому и описать человека в форме, как что-то среднее между крупным военным в годах без шеи и толстым милиционером в отставке, не получается.

– А мы ваши преданные читатели, – мягко начал разговор Колмыков. – Пристально следим за вашим творчеством и с нетерпением ждем новых работ.

– Вы тоже? – поинтересовался я. – Мне, безусловно, приятно, но чем обязан таким вниманием?

– И я тоже. И Захар. Мы очень любим правдивые истории, практически документальные. Но написанные не журналистами, а именно писателями.

– Но я ничего общего ни с журналистами, ни с документалистами не имею и пишу только выдуманные истории, – ответил я. – Кстати, писатели склонны преувеличивать и приукрашивать, отсюда правда искажается. Художественная документалистика – жанр оригинальный, но опираться на достоверность изложенных таким образом фактов я бы не стал. Это как художника попросить нарисовать чертеж за чертежника. Сможет? Да. Но каков будет результат?

– В целом вы правы, но нам все-таки приятно читать художественные описания всяких реальных событий.

– Александр Анатольевич, – резко, но не грубо сменил я тему, – скажите, пожалуйста, где я нахожусь?

– Вы находитесь, – спокойно ответил полковник, – не волнуйтесь, пожалуйста, в нашем управлении, которое работает с представителями пишущей братии, как вас иногда называют. Вот на днях у нас была годовщина, директор подвел итоги работы, рассказывал о планах, благодарил за службу…

– Службу кому? – снова не сдержался я. – Какие органы представляет ваше управление? И название-то у вас должно хоть какое-то быть?

– Службы Родине, ее президенту, народу, – также невозмутимо продолжил Колмыков, – и вы зря иронизируете! Органы мы представляем внутренние, как вы можете видеть по цвету моей формы. А название наше я могу сказать вам в виде аббревиатуры, большего вам знать не требуется, но оно вам ничего не даст. Считайте, что вы в полицейском отделении, где с вами вежливы, – вы же не будете спорить с этим? обстановка у нас дружелюбная, разговор мы ведем спокойный, размеренный. Если я удовлетворил ваше любопытство, то позвольте мне продолжить, а то вы перебили меня немного.

– Тогда скажите, пожалуйста, на каком основании я нахожусь здесь? – не позволил продолжить я.

– По приглашению. Захар ведь приглашал вас?

– Это называется приглашением? Привезли в какой-то черной коробке… с лампочкой… Насильно!

– Как насильно? Захар, как же так? Такого просто не может быть! Ну, давайте по порядку и поправьте меня если я что-нибудь напутаю. Вы сами вышли из квартиры. Затем из подъезда. Никто вас за руку не только не тащил, но и не вел. И даже не сопровождал. Сами сели в машину. Хорошую, дорогую, – вас никто в нее не заталкивал. Да, такая машина с виду напоминает чем-то коробку, но что ж поделать? Такой ее придумали дизайнеры. Вы вот утверждаете, что выдумываете истории, а они придумывают внешний вид автомобиля… Но мы отвлеклись. Меня очень волнуют ваши слова! Что вы называете «принуждением»?

– Нет, ничего… – грустно ответил я, поняв, что спорить бесполезно и может стать только хуже. Но не удержался и поправил. – «Насильно», я говорил. Я просто не хотел ехать.

– Я тоже не всегда хочу ехать, но каждый день сажусь и еду. А ты, Захар?

– Так точно!

– Вот смотрите, – продолжил Колмыков, – я проявляю к вам и к вашей писательской деятельности неподдельный интерес и хочу с вами познакомиться. Как это организовать? Конечно, мне по долгу службы проще найти вас, чем, скажем, любому другому вашему поклоннику. Но… Представляете, к вам в дверь звонит человек в форме полковника. Тоже ведь не самый хороший вариант таким вот образом напроситься на встречу? Что бы вы обо мне подумали и какой у нас разговор бы получился? Согласны? А тут, вы сами видите, официальное здание, люди в форме, да и ваш знакомый, Захар, тут же. Это должно вас больше успокоить нежели мой визит к вам. Не так?