Евгений Кузнецов - По поручению редакции

Я тоже любил универсам, и поэтому с радостью вошел туда и в этот раз…

Блестя боками в свете матовых люминесцентных ламп, винные бутылки привлекали внимание красочностью и разнообразием этикеток и поэтичностью названий: «Шато Блюэ», «Блюуотэ», «Пахучий букет», «Лоза Мухоморья»… Рубиновое, янтарное и светло-соломенное содержимое бутылок распаляло воображение и рождало томительное чувство от предвкушения сладчайшего напитка. Казалось, разнообразию винной географии не будет конца: Италия, Франция, Португалия, Крым… Но вот мелькнул Камышенский портвейн «Три тройки», и пытка вином закончилась – следом потянулись ликеры, бальзамы, коньяки.

С повышением градусов внутри бутылок, повышалось, я отчетливо это ощущал, кровяное давление в моей черепушке, но я машинально все топал и топал, как зачарованный глазея на бутылки. Сердце ухало, пульс учащался от стеллажа к стеллажу. Дойдя до застекленной витрины с элитными напитками, я остановился, чтобы перевести дыхание. Неожиданно пришла мысль: «Интересно, это небьющееся стекло?» Я сглотнул комок в пересохшем горле, неохотно отлепил взгляд от бутылки американского виски «Блэк Энималс» и от греха подальше направился к водке.

Чертовски хотелось выпить, поэтому срочно надо было отвлечься. На ходу я достал блокнот и стал заносить в него кое-какие мыслишки – самое время заняться работой. Ключевая мысль была ясна, и в голове уже начал выстраиваться сюжет: «Какая на фиг мафия!? – думалось мне. – Тут дело почище: предстоит раскрыть государственный антиалкогольный заговор».

Я понимал это так: «Очевидно, цены на алкоголь увеличиваются пропорционально градусам содержимого бутылок. Но это не единственная причина, влияющая на ценообразование в нашей стране. Как оказывается, цена регулируется еще и личной инициативой нашего заботливого президента. Помню как сейчас: сентябрь две тысячи четырнадцатого года – в один день минимальная розничная цена на водку взлетела с девяноста до двухсот рублей за пол-литра. Это знаковое событие ознаменовало начало негласной войны Степана Степановича Силина с "зеленым змием", одолевающим население страны.

Спустя пять лет довольный президент отчитывался перед народом: "Совсем недавно всемирная организация здравоохранения указала на то, что мы резко сократили за последние годы, – это очень хорошо, – употребление крепких спиртных напитков и больше занимаемся спортом, как результат – значительное увеличение продолжительности жизни. В наших планах вовлечь к две тысячи двадцать четвертому году…" – и так далее, и так далее, и так далее – мягкий путь Силина.

Однако как ни старался Степан Степанович высокой ценой отвадить народ от пагубного пристрастия, что-то все время шло не так. И дело даже не в банальном контрафакте, тут же наводнившим черный алкогольный рынок. Свинью подложил его ближайший соратник – председатель правительства Даниил Берлев, – всенародно заявив о необходимости окончательно отменить прежние ГОСТы. Результат не заставил себя ждать – некоторые особо маркетизированные производители быстро смекнули ситуацию и тут же снизили градусы в водке до тридцати восьми оборотов.

Откровенное воровство позволило хапугам сохранить относительно низкую цену на свою продукцию – в пределах тех самых минимальных двухсот рублей за поллитровку. И эта хитрость обеспечила им конкурентное преимущество перед менее сметливыми, или, правильнее сказать, более добросовестными производителями, ну а населению их экономическая инновация позволила с выгодой продолжать пьянствовать, пусть уже и не таким, но все еще крепким напитком, тем более кто там читает эти этике…»

Мысль внезапно пропала…

«Что такое?» – я встрепенулся, остро почувствовав на себе чей-то взгляд.

Тайком глянул направо – налево. Так и есть: за мной кто-то пристально наблюдал из проема в стене между мясными прилавками. Я вновь незаметно покосился и стал детально изучать прелюбопытнейший объект: на меня была направлена пара серо-зеленых окуляров под арками ниточных бровей, заползших почти на середину лба. Наблюдательный комплекс размещался по обе стороны вздернутого носика, расположенного точно в центре лица, круглого, как блин, также имевшего щедро нарумяненные щеки и напомаженные ярко-алым пухлые губы. Сверху композиция из парных горошин, ниточек, персиков, одного свиного пятачка и испачканного красной помадой вареника венчалась буйной копной рыжих волос.

Не знаю почему, но я был просто заворожен отрывшимся зрелищем, и даже не успел понять, что, таращась на этот натюрморт, я создаю впечатление собственной заинтересованности, как, точно по призыву, ко мне двинулась вся композиция, надо сказать, весьма щедро укомплектованная различными выпуклостями в самых выгодных для этого местах… Все выпуклости эффектно облегал не то халатик, не то блузон красного цвета.

Приблизившись ко мне почти вплотную, самоходная гастрономическая инсталляция загородила собой витрину и заговорила обворожительным голосом:

– Дайте мне поинтересоваться, что вы там себе записываете? Вы что, из налоговой?

– Эм-м-м… – я растерялся, не зная, с чего бы начать объяснение, но она тут же спасла меня, упростив задачу следующим вопросом:

– Так вы по службе? – Сканируя меня с головы до ног, она все больше оттесняла нас от витрины куда-то в сторону.

– Вообще-то я… э-э-э… по поручению, – не стал я ее разубеждать.

– Ну так пойдемте ко мне, попьем чаю. Я вижу, вы очень хотите, и я тоже хочу, – гипнотизировала меня опытная работница торговли. – Ну пойдемте же, пойдемте, что ж вы как вкопанный?! – бесцеремонно приглашала она. – Там и поговорим.

Вот это самое «там» меня очень насторожило, и я попытался возразить:

– Простите, но мне надо…

Однако было уже поздно упираться – ноги двигаются как-то сами собой, когда тебя за руку тащит сама Судьба… Я и не заметил, как мы неотвратимо приблизились к огромному черному проему в стене с предупреждающей красной надписью над входом:

«СЛУЖЕБНОЕ ПОМЕЩЕНИЕ».

Внезапно яркий свет торгового зала сменила полутьма – мы очутились в скудно освещенном коридоре, где, окончательно растерявшись, я утратил остатки воли.

– Я знаю, вам нужно спиртное, – тем временем без слов поняла меня моя Вергилия и, непринужденно напевая пугачихинскую «мадам Брошкину», повела нас куда-то путаными коридорами, звонко цокая каблучками по бетонному полу.

Мне ничего не оставалось, как послушно идти следом, покачивая головой в такт ламбады ее задних… округлых… массивных… подвижных… пышностей.

– Да, кстати, я – Роза Аркадьевна, директор универсама. Я вас уже давно жду, – обернувшись, представилась обладательница деликатесной корпуленции.