Евгений Кузнецов - По поручению редакции

«Мед», – мимоходом определил я, распробовав ее сладкий вкус.

А так как я был покрыт им от ушей до пят, а от интенсивных физических действий целостность упаковки загадочных рулончиков стала нарушаться, то в скором времени я почувствовал, что с каждым движением облепляюсь каким-то покрытием. И чем отчаяннее я барахтался, имитируя ногами и руками плавательный стиль «кроль на спине», тем все больше разматывались рулоны, а тело все больше и больше обматывалось…

Изможденный, я резко остановился. Наверное, сейчас со стороны я напоминал грустную осеннюю муху в сетях паука.

«Стоп! – сам себе думаю. – Так никуда не годится: ничего не меняется, а становится только хуже. Надо прекратить панику».

Я принял трезвое решение, что в моем состоянии уже было прорывом: просто попытаться встать на ноги. Задача была не из легких. С минуту-другую полежав без движения, я перевел дыхание, снова глубоко вздохнул и пошевелился. Несмотря на слабость в членах и боль в плече, все получалось: сначала я перевернулся на живот и встал на четвереньки, потом поймал устойчивое положение сидя на корточках и медленно, опираясь о стену, потеряв-таки равновесие, начал подъем. Осваиваясь со своим новым телом – трепещущим, пульсирующим и неустойчивым, – я почувствовал некоторую скованность и что-то еще…

«Как-то это странно, – сравнивал я свои ощущения. – Если до несчастного случая со стеллажом мне было зябко без брюк, то теперь я совсем не чувствую холода».

С некоторой опаской я начал ощупывать себя… Все тело было плотно покрыто мягким слоем, как будто чем-то обмотано, а отовсюду свисали узкие, длинные лохмотья. Причем я совершенно ничего не видел. Оказалось, голова тоже была «упакована». Определив пальцами место расположения глаз, я надавил и – материал поддался. Слава Асклепию, зрение вернулось, но вместе с ним пришел и ужас от увиденного: как оказалось, я был с ног до головы обмотан туалетной бумагой.

«Ладно, все лучше, чем без штанов. К тому же теперь не так холодно, – успокоил я себя и принялся разрабатывать дальнейшую спасательную операцию: – Только бы поскорее выбраться отсюда».

Скорректировав с учетом прошлого промаха курс в направлении выхода, я, широко раскинув руки и тяжело ступая, осторожно двинулся к двери – прочь из этого изуверского каземата…

– Смотрите, мумия! – послышался истеричный контральто, когда тьму бесконечных темных коридоров «подземелья» наконец-то сменил ослепляющий люминесцентный свет.

От вопля похмельную голову пронзила острая боль, и я, издавая не то хрип, не то рык, обхватил голову руками и, шатаясь, пошел на голос. Достигнув источника резкого звука – к моему удивлению, им оказалась тощая тетка в круглых очках, всем своим обликом смахивающая на воблу, – я попросил не орать так громко… Однако вопль усилился. На самом деле, ничего странного в этом не было: плотно приклеившаяся бумага не позволяла моей речи раздаваться членораздельно – вместо слов выходило пугающее мычание: «Уауа, эеаеэ уаа». Это была ошибка: вернув себе зрение, я не подумал об остальных возможностях организма.

Теперь предстояло незамедлительно преодолеть языковой барьер, и я левой рукой обхватил снизу подбородок, а пальцами правой зацепился за нос и начал тянуть вниз и верх соответственно, пытаясь таким образом проделать брешь и освободить свой речевой аппарат…

Речевой аппарат тем временем неподконтрольно издавал протяжный звук усилия:

– Уы-ы-ыа-а-а-а…

Вобла не выдержала – прежде чем я смог бы обрести возможность объясняться словами, а не мычанием и жестами и успокоить ее, она рухнула без чувств прямо у моих ног.

«Первая жертва мумии», – пронеслось в голове, наподобие заголовка экстренных новостей.

Желая проверить пульс «жертвы», в надежде, что она все же жива, я потянулся своими ужасными руками к воблиной шее. Видимо, мысль о жертве посетила не меня одного. Боковым зрением я заметил, как ко мне слева стал подкрадываться охранник универсама – громадный амбал в черной униформе. Забыв, что мне так и не удалось вернуть себе вербальное средство коммуникации, я резко развернулся в его сторону и стал возбужденно объяснять, что со мной произошло в подсобке, дублируя рассказ жестами, то есть показывая все это руками, ногами и, когда того требовалось, всем телом.

На минуту секьюрити застыл, возможно, приняв мою пантомиму за открытое проявление агрессии. Его замешательства, однако, мне хватило, чтобы самому осознать всю уязвимость моего собственного положения – громила был вдвое крупнее меня.

С возгласом: «Уаыэ-э-э», что означало, «Помогите», я бросился от него к мясному отделу, где собралась многочисленная толпа зрителей этой невероятной фантасмагории.

Поскольку находясь в толпе, каждому по отдельности не так страшно, то это собрание проявляло завидную устойчивость на одном месте в течение всего действа. Там и я искал себе убежище. Спасаясь, я бросился в самый центр толпы и – промахнулся. Точнее, пострадал еще больше, поскольку толпа с визгом и стремительностью ядерного взрыва расщепилась на человеческие атомы, и я врезался в низкий прилавок-аквариум, наполненный водой и живой рыбой. Перелетев через край, я оказался в обществе зеркальных карпов. На зависть карпам, продемонстрировав им уже отработанный на полу подсобки «кроль на спине», я кое-как выкарабкался из ловушки. От воды туалетная бумага размокла и стала шматками отваливаться с моих худых ног и шлепаться на пол. Все с изумлением смотрели на фантастическое превращение: оказывается, под «саваном» мумии скрывался полуголый маньяк.

Мумию больше никто не боялся и не убегал от нее. С одной стороны, это хорошо, но теперь все боялись маньяка, которым был я, и это было очень плохо… Создавшееся положение надо было срочно исправлять. И я, все еще не отдышавшись, сбивчиво, охрипшим, срывающимся голосом обратился к людям – хотел поскорее им все объяснить, может, даже получить сочувствие:

– Я сейчас вам… вам всем… Я вам все… Слушайте…

Не дожидаясь конца исповеди и не используя возможности переговоров, посетители универсама хором решили мою судьбу, проявляя редкое для людских собраний единодушие:

– Ловите маньяка!

Не мешкая, пока они от слов не перешли к делу, я дернул что было сил в такой знакомый алкогольный отдел. Мой рывок был воспринят как команда для старта, и – все бросились в погоню. Когда я подбежал к первому же стеллажу – им оказался пивной, – то уже привычно резко толкнул его здоровым плечом – сверху одна за другой посыпались бутылки. Они падали и, подобно гранатам, взрывались за спиной. Преследователи хоть и уворачивались, как бывалые вояки во время артподготовки, но все же немного подотстали.