Олег Механик - Мышеловка а-ля 90-е

– Теперь бей! – Низкорослый тренер, который был на полголовы ниже Давида, выставил перед собой руку в перчатке.

– Как бить? – спросил трудный новобранец.

– Как …как… Андрей, я же тебе только что объяснил и показал как…

Тренер не успел договорить, так как врезавшийся в левую скулу кулак, высек из его глаз сноп искр. Он не мог и предположить, что человек может не понять, что бить нужно по выставленной вперёд перчатке, но уж никак не по открытой морде своего наставника. Тренер стоически перенёс отличный хук, за который бы стоило и похвалить начинающего боксёра. Он выстоял на ногах, хотя неожиданный удар жилистого верзилы отправил его в лёгкий нокдаун, что было заметно по его побледневшему лицу. Махнув рукой и разминая онемевшую челюсть, тренер молча пошёл в свой угол и сидел там на стуле до самого конца тренировки.

Казалось бы, карьера молодого боксёра на этом должна была завершиться, но к его счастью тренер оказался незлопамятным и оценил его бойцовские навыки. Да какие там навыки…из всех навыков один удар правой. Но какой это был удар.

Давид дрался бесхитростно и даже примитивно. Весь его набор обычно состоял из одной комбинации – удар левой по корпусу, а затем, хук правой. Уклониться и просчитать его было легко и опытный боец мог долго прыгать вокруг, задирая неповоротливого верзилу. Но временами и зазнавшиеся опытные и резвые и видавшие виды залетали под его кулак. Это было всё равно, что подставить лицо под паровой молот, или какую-нибудь другую бездушную машину с кривошипным механизмом, которая делает постоянные и монотонные поступательные движения. Машина действовала абсолютно хладнокровно и в момент удара разила одинаково сильно в независимости кто перед нею здоровый детина, или худой и маленький дрищ. Обычно от пропущенного у него удара падали и долго не поднимались. Те, кому посчастливилось встретиться с правой перчаткой Давида, обычно пропускали следующую тренировку, а то и вовсе покидали секцию, осознавая, что бокс это спорт, который может нанести непоправимый вред здоровью.

Восторженный сомнительным талантом Давида, тренер решил выставить его на городские соревнования, что было его роковой ошибкой. Мы с Гераклом были на этих соревнованиях и мы видели это…

То, что демонстрировал Давид, не имело ничего общего с боксом. Это было избиение человека в замкнутом, ограниченном канатами пространстве. Ближе всего это было к современным боям без правил.

В первый день соревнований у Давида было запланировано два спарринга. Он внимательно изучил турнирную таблицу, а затем среди толпы спортсменов заполнившей большой дворец спорта стал выискивать своих будущих соперников. Он бегал по раздевалкам, ходил между зрительными рядами, подходил к кучковавшимся спортсменам и задавал один вопрос – нет ли здесь таких-то парней с такими-то фамилиями.

«Кто ищет, тот всегда найдёт» – эта поговорка, как нельзя кстати подходит к Давиду. Он нашёл своих оппонентов и вежливо побеседовал с каждым, расспрашивая о том, сколько парни занимаются, в какой школе учатся, да и вообще за жизнь. Поговорив, он так же вежливо прощался, оставляя парней недоумевать и думать, что всё это может значить. Мы с Гераклом тоже не могли понять, зачем Давид это делает, но скорее всего, эти его манипуляции были не просто так. Наверное это было своеобразное «айс ту айс». Разговаривая, Давид оценивал своих соперников, примерялся к ним. Пухлогубый Андрюха имел добродушный вид, а его манера общения выдавала в нём простака и в некотором смысле чудака. Скорее всего, беседа с будущим соперником расслабила парней, и они ещё посмеивались с дружками над чудоковатым парнишкой. А зря!

Первый упал на второй минуте третьего раунда. Он мог упасть и раньше, просто очень долго держался. Он долго не мог поверить, что может проиграть этому неотёсанному дубине, который скачет по рингу, как козёл, вызывая дикий хохот зрителей. Под этот хохот Давид его и уделал.

Второй продержался до конца только благодаря своей реакции и быстрым ногам. Все три раунда он только и делал, что удирал от Давида и всё же пару раз его лицо вступило в контакт с паровым молотом, от чего пустило багровый сок.

А дальше была непредвиденная развязка. Судья, какого-то чёрта, присвоил победу тому парню и этим вызвал шквал возмущения. Вся судейская коллегия сошлась на том, что снятые у Давида баллы за отсутствие техники вполне справедливы. Бокс это всё-таки спорт, а не дворовая драка. Так себе аргументы, применительно к сегодняшнему дню, но тогда…всё проглатывалось.

Обладающий обострённым чувством справедливости, Андрюха оставил секцию, но не оставил бокс. Оказывается, боксом можно заниматься и на улице, особенно таким боксом, какой исповедовал наш Давид. На улице даже проще, ведь недруги, не знавшие его нового увлечения, не успевали не то что защититься, а вообще что-либо сообразить.

Левая – и ты складываешься вдвое от удара под дых, правая – в башке включается северное сияние, ноги подкашиваются, во рту привкус металла.

Левая, правая – местный гопник Негон скрючившись отдыхает в сугробе.

Левая, правая – наш одноклассник и заклятый недруг Давида, Крысан хнычет, пуская кровавые пузыри,

Левая, правая, – зазнайка и задира по кличке Повар, сползает по голубой стенке школьного коридора.

Левая, правая! Левая, правая! Левая, правая! Пинок под зад. – Вниз по пролёту кубарем катится целый Ленин. И его достала разящая рука Давида за то, что когда-то давил его авторитетом.

Он не был хулиганом и гопником, он не претендовал на место дворового авторитета, ему просто нравилось…нравилось ощущать свою силу и превосходство, нравилось наблюдать как от пары бесхитростных движений скрючивается и валится на землю очередное тело, ему нравилось чувствовать как кулак придаёт новую форму чьему то лицу. Делает его пластичным. Нет, он не был садистом…не думаю…В нём просто отозвался ген большой обезьяны и он с радостью шёл на этот зов.

Чуть позднее обезьяне захотелось самку. Андрюха был не страшный, но девчонок почему то совершенно не привлекал. По крайней мере тех, кого он очень хотел привлечь. Тогда неуёмное желание вылилось в новую форму агрессии. Теперь он стал бить девчонок. Не то чтобы он отправлял их в нокаут, ему хватало толкнуть, швырнуть, пнуть, в конце концов, оскорбить. Его выходки становились всё более оскорбительными и вызывающими и проделывал он их довольно часто и у всех на виду, пока унижение девчонок не стало задевать самих пацанов. Давид, познавший неограниченные возможности длинных рук и тяжёлых кулаков, мгновенно осаживал того, кто делал ему замечание, предлагая выйти и поговорить. Дамский заступник оказывался в ловушке. Он не мог спасовать перед девчонками, и вынужден был согласиться на дуэль, в которой ему мало что светило, кроме ярких фонарей под оба глаза. Первой жертвой такой дуэли стал тщедушный Мышка, которого Давид уложил буквально за одну минуту. Но жертва Мышки была не напрасна. Он положил начало целой череде дуэлей.