Андрей Костельцев - Комендантский час

В это время Ярослав сидел с Александром на диване, и оба обмахивались платками, поскольку им было жарко. Наконец, тишину гостиной нарушил звук кареты. То был Максим Иванович, встречать которого отправился дворецкий. Следователь вышел на улицу, перебросился парой фраз с Климентом и направился к доктору, а не к семье Альшевских. Это еще больше смутило домочадцев.

Спустя полчаса Сенцевский и Вендль явились к семье покойного Василия, чтобы, наконец, приподнять завесу тайны.

– Как вам известно и как мне было сообщено Максимом Ивановичем, точная причина смерти хозяина дома не была установлена сразу, – начал говорить Евгений.

– На точность никто и не претендовал, если честно, – произнес Богдан. – Мы в принципе были в растерянности, так как видимых ранений не обнаружили.

– Верное замечание. Вы брат погибшего? – спросил доктор, и толстяк кивнул.

– И вы в курсе, что ваш брат носил повязку на ухе?

– Да, Климент сказал, что он в последнее время жаловался на боль, мы думали, что это воспаление некого рода.

– Боюсь, что то было не воспаление, – сказал Вендль.

– Позвольте мне, Максим Иванович? – спросил Сенцевский. – Сняв повязку, я обнаружил серьезные повреждения ушного канала. Вскрытие подтвердило мою догадку. Организм Василия был серьезно поражен сифилисом. Инфекция захватила стенку аорты, вызвав рост аневризмы. Я полагаю, что аневризма лопнула в день рождения Василия, вызвав обильное внутреннее кровотечение.

Члены семьи Альшевских, услышав заключение доктора, были немало удивлены открывшейся информации.

– Впрочем, это не конец истории. Вы ведь в курсе, что друг Альшевского – Тимофей Сергеевич – застрелился?

– Это нам было известно, мы слышали тот выстрел, – сказал Ярослав.

– Его тело тоже было поражено сифилисом. Причем он явно заразился раньше Василия.

Это известие окончательно вогнало присутствующих в ступор.

– Позвольте, господа, я поделюсь своими соображениями на этот счет? – спросил Вендль. – Я считаю, что Седых, обнаружив тело друга, понял, что с тем произошло, и решил, не дожидаясь подобной же участи, покончить с собой.

– По-вашему, он знал, что Вася болен? – спросила старуха.

– Да, знал. И обнаруженные опиумные настойки помогали погибшим справляться с приступами боли.

– Если они знали, то почему скрывали? – спросил Александр.

– Думаю, вы и сами понимаете, почему. Другой вопрос: почему они скрывали это даже от вас? Почему не пытались лечиться чем-то кроме настоек? Это пока что загадка. Однако в целом стало ясно, что никакого убийства не было. Это означает, что отныне в деле нет подозреваемых.

Ярослав, услышав слова следователя, вздохнул с облегчением.

– Выходит, смерть моей мамы….

– Никак не связана со смертью её брата, все верно, – подтвердил догадки Александра Вендль.

– Если позволите, я покину вас, все-таки моя работа здесь уже выполнена, – сказал Сенцевский.

– Доктор, останьтесь с нами на обед. Максим Иванович, я и вас приглашаю! – радушно объявил Богдан.

– Да уж, самое время для трапезы. Твой брат погиб от страшной болезни, которую непонятно где подхватил, а ты, вместо того, чтобы пытаться понять, что стоит за его гибелью, решаешь устроить пирушку, – недовольно произнесла Амалья.

– Теперь мы знаем, что среди нас нет виновных, и того мне достаточно. Что касается болезни, то он мог подхватить её где угодно, – ответил Богдан старухе и обернулся лицом к доктору: « Так что, господа, желаете пообедать?»

– Что ж, по правде говоря, я голоден, – признался Евгений.

– Мне бы тоже не мешало подкрепиться, – согласился с ним следователь.

– Чудно! Климент, начнем с ракового супа и икры, а продолжим, я думаю, жареными перепелами.

Климент, услышав распоряжение, направился прочь из комнаты, чтоб передать его поварам. Амалья в это же время достала заранее забитую трубку и попросила кого-нибудь из присутствующих подать ей огня. Максим Иванович, ловко достав коробок из кармана, зажег спичку и поднёс ее к лицу старухи, но что-то заставило её погаснуть. За секунду до этого Вендль ощутил струю холодного воздуха, отчего по его коже пробежали мурашки.

– Откуда здесь сквозняк? – спросил следователь и тут же взглянул на книжный шкаф, спиной к которому сидела Амалья.

– Вы тоже чувствуете этот холод? – спросила женщина и получила утвердительный ответ.

К следователю тут же подскочили все присутствующие. Сам Вендль внимательно осмотрел полки с книгами, а затем и ножки шкафа. На одной из них виднелся лёд.

– За стеной улица? – спросил Максим Иванович.

– За стеной лес, – поправил Александр следователя.

За окнами действительно простиралось огромное пространство, усыпанное голыми деревьями. Доктор предложил Венделю и старшему Альшевскому вместе отодвинуть шкаф, однако сделать это оказалось не так просто. Следователь все пытался обнаружить некий скрытый рычаг, пока толстяк убеждал всех, что дело в обледенении. Спустя минуту трудов шкаф сдвинулся с места, и оказалось, что в нем действительно был припрятан механизм, который помогал перемещать тяжелую конструкцию с места. Тем не менее, на это требовалось немало сил. Когда армуар был отодвинут, перед Альшевскими, доктором Сенцевским и Максимом Ивановичем открылся зимний пейзаж.

– Давно здесь этот тайный ход? – спросил Вендль.

– Я прожила в этом доме много лет, но понятия не имела, что здесь есть что-то подобное! – отвечала напуганная женщина.

– Я тоже не знал об этом, – промолвил Ярослав.

Александр и Богдан лишь подтвердили сказанное.

– Как давно вы стали мерзнуть в этом кресле? – спросил следователь.

Амалья задумалась и вдруг схватила свой дневник.

– Я записала это! Я точно записала! Я запомнила тот день, а вернее то утро. Я посчитала, что мой озноб – признак скорой кончины, а потому и не преминула об этом написать. Старость не радость. Так-так, вот же. Это произошло второго числа.

– Четыре дня назад, – сказал Вендль.

– Что бы это могло значить? – спросила старуха.

– Не думаю, что это многое значит, – сказал вдруг Богдан. – Вася был скрытным человеком. И достаточно богатым, чтоб устраивать подобные секреты в собственном жилище.

– И зачем же ему это? – спросил Александр.

– Полагаю, его меланхоличной натуре становилось веселее от понимания того, что он знает о чем-то, о чем другие не догадываются.

Следователь немного подумал, опустив голову, после чего вновь обратился к Амалье: « Госпожа Альшевская, вы пользуетесь этим креслом каждый день?»

– Да, – прозвучал незамедлительный ответ, – когда читаю.

– Утром второго числа вы обнаружили, что мерзнете. А первого все было в порядке?

– Я не помню ничего особенного, значит, да.