Павел Концевой - Антиваксеры, или День вакцинации

Людмила Сергеевна была ярой антиваксершей. Поэтому вопрос вакцинации для Олега никогда не стоял. Мать бы такой подлости ему не простила. Будучи активным, хотя и рядовым членом партии антиваксеров, она ходила на все митинги, попутно таская с собой несчастного сына, неустанно вела пропаганду среди знакомых, а также целыми днями репостила в соцсетях ролики о вреде вакцины. Соседи и подруги стали избегать ее, настолько она извела всех своим антиваксерским фанатизмом. Всю нерастраченную энергию мать выплескивала на Олега, а тот, хоть и привык за долгие годы жить под звуки ее бесконечного монолога, но в последнее время начал потихоньку (да что тут врать, со страшной скоростью) спиваться. Годы и нервы похоже начинали брать свое.

Два дня назад, в воскресенье, Людмила Сергеевна потащила сына на мероприятие, организованное партией в качестве тренировки к предстоящему протестному митингу на День вакцинации. Олег пошел, хоть и мучался с очередного похмелья. На площади торжеств он неожиданно встретил свою шапочную знакомую, кассиршу из ближайшей Пятерочки, куда часто заходил за продуктами. Олег знал ее имя (по бейджику на груди), и всегда здоровался с ней в магазине. Случайная встреча была для обоих приятной неожиданностью. Кассирша Наташа за пять минут рассказала ему, что разведена, живет одна, на Весенней, что у нее есть женатый взрослый сын, а называть ее можно просто Наташкой, и за эти пять минут неожиданно успела привести Олега в какое-то непонятное, но приятное замешательство. А Людмила Сергеевна как на грех куда-то отлучилась и не смогла помешать их разговору.

И тут Кузнецов услышал клич главы партии с призывом залезть на памятник Первым вакцинаторам и толкнуть оттуда написанную на бумажке речь. За это Троцкий обещал восемьдесят пять рублей (больше у него с собой не было). Олег быстро сообразил, что на такую сумму можно опохмелиться, а попутно еще и произвести впечатление на Наташку, ведь он хорошо знал, как подняться на монумент. А на трехметровый постамент его легко подсадят товарищи по партии. И он откликнулся на призыв Троцкого. Вот только это спонтанное решение привело в итоге к таким страшным последствиям, что теперь Олег никак не мог понять, что ему делать дальше. А мать все продолжала монолог.

– Ладно хоть из полиции тебя выпустили. А ты и рад бы в камере сидеть, пока мать дома подыхает. Тебе плевать, что у меня давление двести сорок, ты на принудительных работах прохлаждаешься. И сегодня еще телефон дома забыл. А я ночей не спала, растила тебя одна, думала надежда и опора мне будет в старости, а ты и стакана воды мне не подашь, неблагодарный…

И так продолжалось каждый день, уже неимоверное количество бесконечных лет, без перерывов и выходных.

(среда, 0:00, трое суток до Дня вакцинации)

В полумраке кухни, где сидел сейчас Олег с кружкой пива в руке, было тихо. Мать наконец-то уснула, а он пытался хоть немного привести в порядок свои мысли, но без особого успеха. Ведь мысли Олега, вопреки его желанию, унеслись куда-то очень далеко, бесконечной холодной волной закружили над ним, и, непонятно почему, вдруг начали проматывать у него в голове, как в проекторе, старые и полузабытые слайды воспоминаний.

Сколько Олег помнил себя, мать всегда осуществляла тотальный контроль над его жизнью. Но если в дошкольном возрасте это было можно еще как-то объяснить, то к пятому классу фигура Людмилы Сергеевны, неизменно ожидающая сына после уроков второй смены, чтобы отвести домой, стала предметом ежедневных издевательств со стороны одноклассников. Ведь от школы до дома Олега надо было пройти всего метров триста по улице, да перейти одну дорогу. Но неумолимая мать не сдавалась – мало ли какие ужасы могут ждать ребенка на страшных темных улицах, и она за руку вела его домой. А если сын учился в первую смену, то мать провожала его в школу.

К шестому классу она кое-как смирилась, что Олег и в одиночку сможет добраться домой из школы живым и здоровым. Однако, не дай бог ему было задержаться с пацанами после уроков и опоздать хотя бы на десять минут. Его тут-же ждала выволочка от матери, которая заводила свой бесконечный, отшлифованный с годами монолог. При этом, как ни странно, мать совершенно не интересовали оценки сына. Лишь бы он все время сидел дома.

Олег не помнил отчима, отца сводной сестры, но с возрастом прекрасно стал понимать причину его исчезновения из семьи. Выжить с такой женой не смог бы никто. А мать в свою очередь предупредила детей, что проклянет их, если они посмеют общаться с ее незадачливым мужем. Впрочем, Олег никогда и не стремился поддерживать связь с отчимом, тем более что из Шахтинска тот давно уехал.

А сестра его, Оксана, до поры до времени молча сносила все закидоны матери, никогда с ней не спорила, но, едва закончила школу, сразу же поступила в какой-то институт, находящийся почти за тысячу километров от родного города. Ни истерики матери, ни ее мольбы, ни бесконечные монологи – не помогло ничего. Оксана, не успев получить аттестат зрелости, испарилась из Шахтинска, и никогда больше в нем не появлялась. Мать, до которой в конце концов дошло, что дочь тоже потеряна навсегда, прокляла ее, за компанию с бывшим мужем. А Олегу под страхом смерти запрещено было общаться и с сестрой, и с отчимом.

К тому времени Олег уже закончил местное училище по специальности сварщика. После школы он собрался было поступать в политехнический университет в Новосибирске, больше, конечно, за компанию с одноклассниками, чем ради какой-то конкретной цели, но мать, разумеется, не допустила этого. Смекнув, что она останется дома совсем одна, Людмила Сергеевна с удвоенной силой начала рассказывать о святых Мадоннах, положивших всю жизнь на алтарь материнства, о неблагодарных детях, мечтающих свести в гроб этих Мадонн, об алчных бабах сучках, которые спят и видят, как бы сбить с пути истинного наивных простачков студентов, и далее по списку. Олег в итоге никуда не поехал, а поступил в местное ПТУ и продолжил свой привычный образ жизни.

Глубоко в душе Олег понимал, что причиной всему происходящему является совсем не его властная мать, а всего лишь его собственный безвольный и слабый характер. Однако сделать с собой Кузнецов ничего не мог. Он отчаянно завидовал Оксане, которая нашла в себе силы свалить из дома и зажить собственной жизнью. Завидовал, да только сам никаких действий в этом направлении не предпринимал. Брат правда изредка созванивался со сводной сестрой (она с оказией передала ему свой номер телефона), но узнай об этих разговорах мать, Олегу даже страшно было представить ее реакцию.

Неожиданно для самого себя, Олегу очень понравилось сварочное дело. Он достаточно быстро освоил непростую профессию и научился варить то, за что мало кто брался – и тонкостенные трубки от гидравлики, и ответственные швы в слепых зонах и многое другое. Причем варил Кузнецов красиво и качественно. Сварочное дело оказалось настоящим его призванием, и даже хорошо, что он стал классным сварщиком, а не превратился в очередного никчемного и никому не нужного инженера. Если бы не одно но…