Лидия Луковцева - Экспромт

– Не чистоплюйствуй! – привычно отмахивалась Геля.

Было такое время, когда соседи и домочадцы, а также секретарши подслушивали, что происходит за чужой стеной с помощью стакана. Ангелина работала медсестрой, соседи часто обращались к ней за помощью по разным поводам, и в ее медицинском тревожном чемоданчике имелся, натурально, фонендоскоп. Для тревожного чемоданчика она со временем купила новый, а старый, еще вполне в рабочем состоянии, стала носить в сумочке, на всякий пожарный случай, как валидол или анальгин в косметичке для случайного человека, которому стало плохо на улице. Геля выхватила фонендоскоп из ридикюля и приникла к символической стенке.

Разговор дочери с невидимым абонентом длился довольно долго, и кое-что полезное Гельке удалось услышать. Несколько раз прозвучало «милый», «дорогой», и даже – «конечно, еще не разлюбила! Не успела за ночь, ха-ха-ха»! На сердце у Ангелины Петровны потеплело – не иначе, у нее может образоваться зять! Но тут же ее сердце сковало морозом от следующих, обидных для нее, слов дочери:

– Уже подъехал? Нет, подожди внизу, я мать выпровожу. Припаркуйся там где-нибудь за углом, она твою машину знает.

Знает? Машину?! Мать – выпроводит?!!

Когда Клара возвратилась, мать допивала остывший чай.

– Мне, пожалуй, уже пора, – сказала она, – Еще в пару мест заскочить надо.

– Небось, прямиком к своей Ольге? – усмехнулась дочь.

– Почему? – удивилась Геля.

Она была человеком коммуникабельным, активным, мобильным, имела не одну приятельницу и могла заскочить к кому угодно и куда угодно. Почему именно Ольга пришла в этот момент на ум дочери? Что-то щелкнуло в гелькиной голове, но мысль не сформировалась.

Однако, выйдя из подъезда, Ангелина не сразу пошла в сторону остановки. Укрывшись за детской горкой, она присела на очень кстати подвернувшуюся лавочку. Из-за угла вышел мужчина и направился к подъезду. Лица, конечно, было не разглядеть, да это и не требовалось: фигура мужика была ей знакома, и даже очень.

Гелька глазам своим не поверила и поспешила за угол, откуда выдвинулся мужик. Там, нагло заняв почти половину тротуара, стоял Вовкин черный джип. Он, конечно, мог принадлежать кому угодно, но номера-то Геля знала прекрасно!

И все же подозрения требовали доказательств. Мало ли к кому мог приехать Вован? Два часа она просидела в засаде, прежде чем Ольгин ненаглядный супруг и ее дочь (!) вышли из подъезда и направились к машине. Клара звонко хохотала, а этот мерзавец, муж лучшей Гелькиной подруги, в чью мужскую порядочность и супружескую лояльность Ангелина Петровна уже и сама почти поверила, жестом собственника на ходу обнял ее и прижал к себе!

Словно громом пораженная, Геля, выждав еще минут пятнадцать, поднялась с лавочки. Ноги были едва в состоянии шевелиться. Неимоверным усилием воли заставляя еще малочувствительные конечности двигаться, Ангелина побрела к остановке.

Геля и Оля знакомы были, как говорится, с песочницы. Вместе они ходили в детский сад, учились в одном классе и замуж вышли почти одновременно за своих одноклассников, хотя мужья их в школе друзьями не были. Друзьями они стали благодаря женам, и дружить начали уже семьями. Общие интересы их никогда не связывали. Ольгин Антон был заядлым туристом и погиб в одном из походов, сплавляясь по реке. Оля, как и Геля с Аркашей, от туризма была очень далека. Собираясь с мужем в очередной поход, она пересиливала себя, крепя семейное единство. Она была трусовата – боялась змей и пауков, боялась высоты и звуков ночного леса… В тот, последний раз, приболел сынишка, и Ольга, воды боявшаяся едва ли не панически, с чистой совестью и тайным облегчением от похода по горной реке отказалась.

Вдовствовала она несколько лет, потом вышла замуж за начальника цеха чугунолитейного завода – их градообразующего предприятия, долго за ней ухаживавшего. На Южном Урале почти у каждого завода своя славная история, уходящая корнями в глубокое прошлое. У их «чугунки» такая история тоже имелась. Но когда в девяностые завод обанкротился, растащился шустрыми людьми по частям и приказал долго жить, муж, назанимав денег, умудрился выкупить бывший свой полуразворованный цех и довольно скоро наладить в нем производство.

Изготавливался там всякий сувенирный ширпотреб из чугуна: подсвечники, письменные приборы, фигурки лошадей и медведей. Изделия пользовались неплохим спросом, дела пошли. Муж сумел наладить сбыт даже в другие регионы. Деловая хватка и чутье через какое-то время сделали мужа богатым человеком и известной в городе личностью. Постепенно – очень богатым, в масштабах их региона. Появилось у него прозвище – Вова-Олигарх.

Прозвище свое он терпеть не мог, поскольку, не без основания, улавливал в нем легкую издевку. До олигарха ему еще было расти и расти (как выражался он сам, скромничая), шагом шагать и ползком ползти. Теперь он был владельцем – нет, еще не заводов, газет, пароходов. Но, кроме цеха сувениров, ему принадлежал популярный в городе ресторан, конный клуб, база отдыха и чего-то еще по мелочам.

Ольга Леонидовна, типичный гуманитарий, была воспитана в советских традициях и с детства настроена на другие моральные ориентиры. Деловой хватки и частнособственнического инстинкта она была лишена начисто, в дела мужа не вникала, работала себе потихоньку учителем начальных классов и даже поначалу своей стремительно улучшавшейся в материальном плане жизни стеснялась. Ей было очень не по себе, когда молодые коллеги, перемигиваясь, щупали ее новое кожаное пальто или неискренне восторгались импортной фирменной сумочкой. Из школы она, в конце концов, уволилась и стала вести жизнь богатой домохозяйки, но ни с кем из представительниц этого клана, народившегося в их городке, дружбы не завела.

К хорошему, как известно, привыкаешь быстро, и Ольга Леонидовна очень скоро стала находить много приятностей в своем образе жизни. И все же от «совковых» комплексов и смутного чувства вины перед своими «бедными» подругами так и не избавилась. Да их и осталось-то, подруг, раз-два и обчелся. А самой старой, самой преданной и надежной была и осталась Ангелина Петровна Сафонцева, Гелька, с которой они за свою жизнь соли не один пуд съели. Геля по поводу своей «бедности» не комплексовала, не заискивала перед подругой, но и не панибратствовала чрезмерно, сумев сохранить прежний тон, настрой, близость, которая была между ними и прежде. В гости к подруге она приезжала не чаще и не реже, чем та к ней.

Геля Ольге уже давно плешь проела на предмет того, что и за обычным мужем нужен постоянный присмотр, а уж за богатым – жесткий контроль. У нее, конечно, были веские основания для подобной точки зрения, тут не поспоришь.