Григорий Шепелев - Последняя лошадь Наполеона

Тамара Харант и скрипачка Вера Салей встретились в четверг, очень поздним вечером, на станции метро «Семёновская», у третьей колонны. Вера приехала со стороны центра. Она была с инструментом.

– Как отыграла корпоративчик? – поинтересовалась Тамара, когда они поднимались по эскалатору.

– Так себе. Контингент был вполне вменяемый. Но девчонка – тупая! Просто тупая. Жаль, что ты не смогла.

– Ой, не говори! Я Дашку, суку, убью! Что ей стоило подменить меня в «Бесприданнице»? У неё, видите ли, планы на вечер! Знаю я эти планы. С Лёшкой пошла в бассейн. Просто мразь!

– Да ладно! Может, оно и к лучшему. На корпоративе ты бы, скорей всего, нажралась.

– Верка, не гони! Я что, идиотка?

– Да.

Выйдя из метро, они закурили под фонарём.

– Давай постоим, – предложила Верка, глядя по сторонам, – я думаю, ещё рано.

– Я без колготок!

– У тебя брюки тёплые.

Было градусов восемь ниже нуля. Несмотря на позднее время, машины шли мимо площади сплошняком. Трамваев с маршрутками ждали целые толпы. Кинотеатр на противоположной стороне улицы весь мерцал голубой подсветкой.

– Если тебя возьмут, ты сможешь работать разве что по ночам, – заметила Верка, сплюнув. Она была невысокая, тонкая, сексапильная, с выразительными глазами и крупным носиком. Одевалась дорого.

– У меня других вариантов нет, – сказала Тамара, ёжась в своей потёртой дублёнке, – вот нет, и всё! Хоть ты обосрись.

– Дура! Ты говорила, что от Артурчика даже дерево залетит!

– Значит, я – тупее, чем дерево.

– Да сходи к другому врачу! В Москве этих клиник – больше, чем булочных, твою мать?

– Верка, отвяжись! Сказала – без вариантов, значит – без вариантов.

Скрипачка шумно вздохнула.

– На хер тебе ребёнок? Ты говорила миллион раз, что детей не хочешь и не захочешь!

– А Артур хочет. Мне – тридцать семь, ему – двадцать шесть, и он офигенный! Где я такого ещё найду?

– И сколько стоит ЭКО?

– Триста косарей.

– Ох, я не могу! Зоопарк какой-то! Пошли.

По покрытой льдом Щербаковской улице народ двигался, в основном, к метро.

– Тамарка, я тебя сразу предупреждаю, что это – в последний раз, в первый и последний! – пищала Верка, ежеминутно с кем-то сшибаясь и энергично размахивая футляром, чтоб от неё шарахались, – я не буду работать в баре! Мама меня за это сожрёт с говном! Поняла?

– Поняла, заткнись!

– Ой, я падаю! Ой! Тамарка, какого лешего ты меня подпрягла на это дерьмо? Ведь вы же все вместе договорились у Светки на новоселье закорефаниться с этой девкой!

– Во-первых, там и Волненко будет. А это значит – конец всему. Во-вторых, мне лучше без этой девки сразу закорефаниться с Хордаковским!

Тамара могла бы говорить тише. Человек сорок остановились и провожали её глазами, пока она не исчезла среди других прохожих.

– Думаешь, он тусуется в этом баре? – визжала Верка, пытаясь не отставать от неё, что было довольно проблематично.

– Всё может быть.

– Я сейчас башку себе разобью! Тут скользко! Где этот бар?

– Да вон он, за магазином!

У Верки было слабое зрение.

– Где? Не вижу!

– Да вон, весь светится! Ой, что там нарисовано!

– Что, что, что?

– Красивая девка с голыми сиськами и с бокалом! Это Патриция Хольман, что ли?

На самом деле нужно было пройти ещё целых два магазина – «Автозапчасти для иномарок» и «Снежную королеву». Оба они были огромные. Разглядев метров через сто Патрицию Хольман, Верка хихикнула.

Перед самым порогом бара одна нога у Тамары вдруг заскользила вперёд, вторая последовала за ней, и произошло падение – с воем, с визгом, с матерной бранью. Скрипачка с таким же визгом ринулась к пострадавшей, чтоб либо её спасти, либо умереть от горя над её трупом. Но ни того, ни другого сделать ей не пришлось. Тамару галантно поднял мужчина. Он выходил из большого чёрного «Мерседеса», который подкатил к бару и занял место среди полутора десятков столь же великолепных автомобилей.

– Ну, вы даёте, – сочувственно произнёс джентльмен, рукой в кожаной перчатке отряхивая артистку сзади, – У вас всё цело, мадам? Может быть, в больницу вас отвезти?

– Нет, нет, всё нормально!

Не обращая внимания на кудахтавшую то справа, то слева Верку и потирая зад, ужасно невовремя получивший два синяка, Тамара прищурилась на мужчину. Он был чуть младше её, чуть пониже ростом, хорош собой и одет под стать «Мерседесу» – расстёгнутое пальто, костюм, чёрные ботиночки, галстук. Взгляд его был пытливым, но добродушным.

– Спасибо вам, – сказала Тамара, морщась от боли, – вот идиоты! Не могут лёд сколотить перед своим баром! Я могла запросто сломать ногу!

– Нельзя ломать такое сокровище, – засверкал актёрской улыбочкой мерседесовладелец. Ох, до чего же он был хорош!

– Мы в суд на них подадим! – верещала Верка, – мы заработаем кучу денег!

– Вы проиграете суд во всех трёх инстанциях, – возразил мужчина. Верка непонимающе засопела.

– Но как же так? Ведь здесь – голый лёд! Вот, прямо перед ступеньками! У неё синяки, наверное, появились! Сейчас мы пойдём в травмпункт и всё задокументируем.

Джентльмен внимательно выслушал аргументы Верки, затем кивнул и задал довольно странный вопрос:

– Вы зачем хотели сюда войти?

– Мы ищем работу в баре, – сказала в ответ Тамара, – у нас есть номер. Она играет на скрипке, а я танцую стриптиз.

– Стриптиз? Под скрипку?

– Да, без шеста. Под классику, блюз и танго.

– И вы пришли сюда в первый раз?

– Совершенно верно.

– Ну, хорошо. Пойдёмте. Меня зовут Алексей.

Две дамы представились. Алексей, не слушая их, взошёл на ступеньки и открыл дверь. Служительницы искусства смело вошли. Тамара при этом пихнула скрипачку локтем – дескать, что, поняла, как надо?

– Со мной, – бросил Алексей охранникам в смокингах, войдя следом, – Арина сейчас на месте?

– Да, у себя.

Сдав свои пальто в гардероб, Алексей и две его спутницы поднялись по мраморной лестнице к другой двери. Её открыл ещё более представительный и холёный охранник, стоявший возле неё так окаменело, что Верка вздрогнула, когда он вдруг взял да и положил ладонь на дверную ручку.

Бар соответствовал своему названию лишь отчасти. Да, на стенах висели огромные фотографии раритетных автомобилей. Да, свет тонул в каком-то сизом тумане. Да, позади барной стойки поблёскивал в полутьме большой медный щит. Но за этой стойкой вместо полуседого кёльнера с аккуратным пробором стояла стройная ослепительная блондинка с лицом шотландского типа и украинской причёской – нет, не коса вокруг головы, а что-то сродни хохоту в гробу. Шотландская панночка была в галстуке и жилетке поверх крахмальной сорочки, а её тусклые, ледяные глаза из-за макияжа казались ещё и очень зловещими. Несмотря на все эти ухищрения, посетители бара сидели только за столиками. Едва ли леди с косой по этому поводу горевала. Она слегка улыбалась, положив руки на стойку, и отбивала пальцами ритм негромкого блюза, который плыл из великолепных динамиков.