Наталья Никольская - Убили Гангрену

Она не заметила, как выпила весь коньяк, и ей стало хорошо, но чего-то не хватало.

– Ясно чего, – сказала она вслух. – Игоря.

Сидеть одной в квартире за пустым кухонным столом расхотелось. Душа стремилась на простор. А что? Имеет она право пойти погулять? Вполне. Одевшись, спустилась по полутемной лестнице, вышла на улицу, постояла немного под пронизывающим ветром, хотела уже вернуться домой, но внезапно увидела приближающуюся машину. Такси! Вот здоров о! Она подняла руку и машина резко затормозила рядом.

– Пожалуйста, на Красноармейскую, – она села рядом с водителем.

Таксист молча кивнул и они быстро домчались до Красноармейской.

– Пожалуйста, направо, а теперь вот в этот переулок, – указывала Ирина. – Все, приехали. Сколько я вам должна?

Расплатившись, она вышла из машины.

В подъезде была чудовищная темнота, и Ирина зажмурившись от страха взлетела по лестнице и на ощупь нажала на кнопку звонка.

Двери распахнулись, на пороге стояла близкая подруга Ирины Наташка в короткой фирменной майке и шортах.

– Ирэн! – воскликнула она. – Как здорово! Проходи!

Ирина быстро перескочила через порог и захлопнула дверь, все ещепри ходяв себя от пережитого страха , а затемвошла следом за Натальей в дальнюю комнату огромной квартиры. Когда-то это была коммуналка на восемь семей, но папа у Наташки был мужиком изворотливым и еще при советской власти сумел занять четыре комнаты, а два года назад он просто выкупил остальные, провернул это так ловко, что соседи даже не поняли, как оказались расселены по разным домам. Одного больного алкоголика он устроил в дом инвалидов, остальным купил по комнате. Потом последовал шикарный ремонт и жить бы в этой красоте, не тужить, но Наташка нашла себе красивого кавказца, отец с ним не поладил, кавказец оказался пылкий, в пылу очередной ссоры он пырнул тестя ножом. Теперь Наташка жила одна. Отец умер на операционном столе, а пылкий кавказец отправился на двенадцать лет на лесоповал.

Наташка была натурой романтичной, ее тянуло к художникам, поэтам. Барды со всего города съезжались к ней, часто жили неделями совсем незнакомые люди. Это ее не раздражало, она всем была рада, всех старалась обогреть и накормить. И каждый, кто бы у нее не появился, был чрезвычайно талантлив, только ему нужно чуточку помочь, чтобы и другие люди это заметили. Ирина встречала здесь и нескольких гениев, которые, впрочем, на нее не произвели ровно никакого впечатления. Наверное, эти гени и ещене сумели раскрыть перед окружающими свою гениальность.

– Ирэн, я сейчас познакомлю тебя с гениальным поэтом, – тихо заговорила Наташка.

– Опять с гениальным, – усмехнулась Ирина.

– Ты не смейся, мальчик, действительно, гений. Только еще никто об этом не знает.

– Понятно. А он об этом знает?

– Я такие вопросы не задаю. Раздевайся и сама увидишь , чтоя права.

Ирина Сняла пальто и шляпку, Наташка тут же утащила куда-то одежду и завела ее в комнату, в которой из-за табачного дыма ничего не было видно.

– Мальчики, – возмутилась Наташка, – дверь балконную откройте! Человек с улицы задохнется. Давайте, так! – затараторила она, – вы все пока посидите на кухне, там всем хватит места, а я здесь проветрю и наведу порядок.

Первым поднялся с дивана бородатый парень неопределенного возраста с болезненной желтизной на лице. Он криво улыбался, держа в руках гитару. За ним потянулся высокий, неряшливо одетый очкарик, сутулясь и прихрамывая.

Этих двух Ирина уже раза два видела. Тот, что с гитарой, писал какие-то заумные стихи про канализацию, раздавленных автомобилями собак и черных тараканов.

Ирина такую поэзию не понимала и гениальности в ней не ощущала. Второй был художником. Его картины она тоже понять не могла, но с ним не спорила. Просто Левитан был ей ближе и приносил больше наслаждения.

Лицо третьего парня было ей, явно, знакомо, но кто это, она никак не могла припомнить.

– Так, – щебетала Наташка, – с Женькой и Вадько ты уже знакома. А вот и наш Паша. Знакомься, Ирэн. Это Шаров Паша. Поэт. Пишет потрясные стихи!

Шаров смущенно встал с дивана и поклонился. Теперь она вспомнила его. Это то самый поэт, которого они с Игорем совсем недавно слушали. Его стихи доставили ей огромное удовольствие, и она долго была под впечатлением встречи с поэтом.

– Я вас уже знаю, – Ирина протянула поэту руку. – Мы с мужем ходили в библиотеку и слушали ваше выступление. Нам очень понравились ваши стихи.

– Спасибо, – Шаров пожал не очень сильно ей руку и на несколько секунд задержал дольше положенного. – Я очень рад, что стихи понравились…

В комнате воцарилось молчание. Что еще могла сказать Ирина незнакомому человеку? Он тоже не находил нужных слов для продолжения разговора.

– Чего стоите? – влетела в комнату Наташка. – Идите на кухню, там ребята пьют шампанское.

– Я не хочу шампанского, – ответил поэт. – Я предпочитаю пиво.

– Твой любимый «Портер» в холодильнике. Открывай и пей.

– Как вы относитесь к «Портеру»? – спросил Ирину Шаров.

– Никак. Я его никогда не пила.

– Тогда нужно попробовать.

Они сели за стол в уголке, стали пить пиво прямо из бутылок. Женька, певец канализации и тараканов, читал нараспев новые стихи, но они не отличались от старых ни темой, ни размером, ни рифмой. Ирине скучно было его слушать. Вадим цедил из фужера шампанское и в такт кивал головой, периодически восклицая:

– Здорово, Женюр! Здорово!

Шаров не слушал, он просто сидел, пил пиво и смотрел на новую знакомую.

– Вам нравятся стихи Жени? – спросила Ирина тихо.

– Мне нравится «Портер», – Шаров опустошил бутылку и поставил ее в угол. – И нравится смотреть на вас. А вы давно знаете Наташу?

– Вместе учились в школе?

– Понятно. А то я все думал, каким шальным ветром вас занесло в это притон.

– А вы?

– Меня привел Женя. Мы с ним давно познакомились на почве поэзии. Я тогда еще и стихов толком писать не умел.

– Может быть вы мне что-нибудь прочтете?

– Не здесь.

– Комнат много, можно читать в любой, – ляпнула вдруг Ирина и покраснела.

– Согласен. Мои стихи Жене не нравятся и я не хочу его раздражать.

– Мне его стихи тоже не по душе. Может быть я ничего в поэзии не смыслю?

– Вы Ахматову понимаете?

– Конечно.

– А Бродского?

– И его тоже. Но не все принимаю.

– Значит у вас полный контакт с поэзией. Главное, что до вашего сердца доходит настоящее поэтическое слово.

Появилась Наташка, заявила, что можно переселяться в диванную комнату. Женька и Вадим сразу ушли, а Наташка уселась рядом и с тала упрашивать Шарова почитать стихи. Она выставила на стол еще три бутылки «Портера», порезала отливающего золотом душистого леща, разложила куски на тарелки. К лещу и пиву уже никто не прикасался. Женщины завороженно слушали стихи.