Кондратий Жмуриков - Принц и Нищин

— Как работает, сукин сын, — проговорил Фирсов, склонившись к самому уху Романова. — Красавец, а? На все руки от скуки. Может, и без «фанеры» потянул бы, а? Я думаю, что после всего этого — в Москву, да?

— Согласно договоренности, — сухо отозвался Романов. И не поддается описанию. Под ударный саунд, в отсветах лазерного шоу творилось действо, обкатанное многими выступлениями и доведенное до высшей степени отточенности. И все это не портил Сережа. Он сам удивлялся себе. От каждой композиции он ждал провала. От каждого смелого своего движения он ждал фальши. Но этого никак не было. Кажется, Сережа в самом деле начал считать себя Принцем. Несколько забойных хитов взвинтили публику до отказа. Алкоголь, которым буквально был забит клуб, и наркотики, которые продавали не явно, но тем не менее реализовывали, как чипсы и крабовые палочки — все это сделало свое дело. Некоторые посетители, накачавшись зельем, дошли до того, что начали танцевать на столах, а две девушки, вскарабкавшись на возвышение в центре клуба, станцевали лесбийский танец со стриптизом под откровенно «однополый» Аскольда хит «Гвадала хара». Охрана на все смотрела сквозь пальцы. А на седьмой песне произошло — нечто. Сережа исполнял самый «тяжелый» металлический хит Аскольда с неожиданно нежным и красивым названием «Голгофская серенада». В пространство несся всесокрушающий, жестокий, до отказа заряженный дикой стихийной энергией шквал, который совестно незаслуженно назвать звуком. Этот, с позволения сказать, звук давил, ввинчивал в землю, неистовствовал и яростно рвал в клочья (а по сцене черными тенями метались почти обнаженные танцоры, и феерично вихрилось лазерное шоу!) всякие представления о пространстве. И уже на излете композиции, когда из огромных колонок, прикрытых металлическими щитами, извергался мощный и пышущий яростной, бешеной энергией sound-attack… грохнули тяжелые риффы, полыхнули лазерные лучи, и вдруг блеснули клинки пламени, и гулкий грохот впился в угасающее тело саунда, как клещ в кожу.

Лидер подтанцовки Гриль выписал в воздухе какой-то замысловатый пируэт, наводящий на мысль, что в детстве танцор занимался акробатикой или спортивной гимнастикой, и, перекувыркнувшись в воздухе, неловко упал на бок.

Впрочем, он взлетел с пола, как подброшенный мощной пружиной, и тут же со сцены повалил дым.

Обдолбанные посетители клуба и не поняли, что происходит нечто экстраординарное… хотя бы потому, что все шоу Аскольда было экстраординарным, и они подумали, что это часть действа… но когда правая колонка, взлетев в воздух, рухнула со сцены на столик, к счастью, пустовавший и, охваченная пламенем, развалилась на части — стало понятно, что как бы ни было экстремально шоу, «фишек» со взрывом колонок в нем устраивать не будут.

Раздался чей-то пронзительный визг и сочная ошалелая брань.

…И внезапно все оборвалось. Музыку словно отрезало гигантским ножом. Раздался чей-то дикий визг, и вторая колонка, уже безмолвствующая, вдруг тоже взорвалась и взлетела в воздух, вспыхнув, как факел — и ошметки ее разлетелись в разные стороны, засыпая словно вскипевший зал…

— Господи… да что это еще такое? — пробормотал Фирсов, хватаясь за щуплое плечо Романова. — Госсподи-и!!

Несколько сидевших у самой сцены «братков», одному из которых попало осколком колонки прямо по голове, вскочили… двое попытались было поднять своего приятеля с пола, куда тот упал с проломленным черепом, а третий, раскрасневшийся, пьяный, с красными — вероятно, от «кокса» глазами, рявкнул на оторопевшего Романцева? (и лучше выдумать не мог, как сказал бы А. С. Пушкин):

— Блин, да пой же ты, в натуре, ешь твою мать!

А четвертый и вовсе выхватил пистолет и, одним прыжком вскарабкавшись на сцену — где охрана, черт побери?! — несколько раз выстрелил в разбегающийся шоу-балет.

Воронцов-«Аскольд» подскочил к нему и сильнейшим ударом с левой зашвырнул обратно в зал, да так, что брателло выписал в воздухе параболу и рухнул спиной прямо на столик какой-то веселой (нет, уже не веселой!) компании, уставленный бутылками, бокалами и закусками.

— А-а, блина!!

— Да что это за?!.

Несколько откровенно ублюдочного вида братков выхватили пистолеты и открыли огонь по потолкам, вероятно, не столько испугавшись переполоха, сколько захотев поучаствовать в его создании и усугублении. Да что же они творят, промелькнула у Сергея мысль, когда два десятка головорезов «братовских» статей без особого труда смяли охранников у сцены и бросились к нему.

Сережа попятился и точным ударом опрокинул первого брателло, а потом из-за спины Воронцова выскочил Гриль и со всего размаху врезал второму пронырливому хлопцу так, что тот взмахнул руками и полетел со сцены. Сгрудившиеся у сцены бритоголовые «зрители» предусмотрительно расступились, и паренек со всего размаху шлепнулся на пол.

— Мотаем отсюда! — рявкнул Гриль и схватил нервно захохотавшего Сережу Воронцова за руку. Мимо руки он промахнулся и схватил Сергея за пустой рукав балахона, на котором, как бычка на привязи, бочком-бочком уволок «звезду» со сцены.

Сережа, однако, успел швырнуть микрофоном в голову одному из невесть откуда нарисовавшихся отморозков, а потом снова захохотал визгливо и сумасшедше… потому что, как ряска из взбаламученной болотной воды, в его мозгу выплыли слова классического романа о жуликах:

«…С этими словами гроссмейстер, поняв, что промедление смерти подобно, зачерпнул в горсть несколько фигур и швырнул их в голову одноглазого противника».

— В гримерку! — рявкнул Гриль, таща за собой окончательно офонаревшего «Аскольда». — Оттуда задним выходом… Не то нас пришибут на хер!

— А охрана где? — ответно рявкнул Сережа.

Ответ последовал незамедлительно — лаконичный, исчерпывающий и в рифму.

В полутемной гримерке, освещаемой только сумеречным светом из единственного окна в самом конце этой длинной и очень узкой комнаты, больше похожей на коридор, уже было несколько человек из подтанцовки. В том числе Лена и стилист Элтон-Валера Сухоруков. Последний только что вбежал в комнату с другой стороны, и в криком: «Задний выход закрыт, бля-а-а!!» — ударом ноги выбил дверь, ведущую на балкончик, и выскочил на него. Вслед за ним хлынули танцоры.

Тем временем в зале царила вакханалия. Несколько зачинщиков залезли на сцену и начали крушить уцелевшее оборудование. Один из негров шоу-балета, здоровенный парень под два метра ростом, не успел смотаться, и его тотчас же сбили с ног и начали буквально втаптывать в сцену.

Пыталась вмешаться охрана, но тут потух верхний свет, и во тьме заметались толпы «обжабленных» посетителей, подобравшихся как по заказу: оголтелые, не «чующие берегов» орущие беспредельщики.