Кондратий Жмуриков - Принц и Нищин

— А если я не уеду?

— Я же вкратце продемонстрировал, на что я могу пойти. Курицын — это ребенок по сравнению с теми кадрами, которыми располагает Адамов. Не дразни меня… племянник. Последнее слово прозвучало особенно весомо — очевидно потому, что было произнесено с некоторым усилием. Аскольд постучал кулаком по колену непрерывно дергающейся левой ноги: он был сильно бледен и откровенно нервничал.

Потом поднял на олигарха глаза и сказал:

— И все-таки в твоем поступке есть положительная сторона: ты натолкнул меня на одну блестящую идею. Еще до того, как я поехал на гастроли.

— Это что же за идея?

— А про это я скажу тебе перед самым уходом.

Вишневский пригладил лысеющую голову и сказал:

— Кстати, я наслышан о твоих долгах. Сколько тебе нужно денег, чтобы ты покинул Россию?

— Вообще-то все твое состояние, — серьезно ответил Адриан. — Во сколько определил его «Форбс»? В два с половиной миллиарда долларов, а, дядя Рома?

— В два, — ответил Роман Арсеньевич. — Причем не исключено, что американцы несколько погорячились. А сейчас я готов предоставить тебе, скажем, пятьдесят тысяч, но чтобы завтра тебя не было в Москве.

— Двести, — холодно сказал Аскольд, — и меня не будет уже сегодня.

— Я не намерен с тобой торговаться, — не повышая голоса, произнес Вишневский-старший. — Максимум, на что ты можешь рассчитывать, это семьдесят пять… хорошо, сто тысяч «гринов». Договорились?

— Ладно, — каким-то странным голосом проговорил Адриан. — Только не трудись выписывать чек. Я приму только наличными. Кэш, как говорят у них, где этим кэшем никогда не платят.

— Ты хочешь сказать, что…

— Я хочу сказать, что в стену этого кабинета вмурован сейф, а в нем наверняка найдется не одна сотня. Я хорошо тебя знаю.

Роман Арсеньевич положил на стол ручку, которой он уже хотел было выписывать чек на предъявителя, и упер в племянника тяжелый каменный взгляд.

— Будь по-твоему, — наконец сказал он. — Ты получишь всю сумму наличными. Кроме того, сейчас же подготовят самолет, чтобы доставить тебя в любую точку земного шара. Скажи, куда именно.

— Согласен, — сказал Аскольд, приближаясь к столу племянника и подбирая с его поверхности ручку, — Хорошая ручка. Небось «десятку» стоит, а, дядя Рома? Мне такие не по карману.

— Как кокаин на девять тысяч шестьсот долларов, так по карману, а хорошее перо — так дорого, — невозмутимо произнес Вишневский.

— Ты хорошо информирован.

— Разумеется. Тот, кто владеет информацией, владеет миром. Пошлая вещь, а верная. Так куда ты направишься?

— Ну, например, в Барселону. Как раз на матч «Барселона» — «Реал Мадрид» попаду.

Вишневский снял трубку и ровным голосом произнес:

— Виктор Семенович? Да, я. Немедленно подготовьте к вылету мой самолет. Пусть там распорядятся.

— А теперь бабки, брателло, — неподражаемым вульгарным тоном произнес Аскольд. — И у нас снова воцарится трогательная семейная идиллия.

Роман Арсеньевич смерил племянника холодным взглядом, потом повернулся с стене, в которую действительно — совершенно незаметно для стороннего наблюдателя — был вмонтирован сейф производства солидной швейцарской фирмы. Открыл первую, резного дерева дверь панели, скрывающей мощную металлическую дверцу, набрал двойной шестизначный код и слово-ключ, поколдовал и наконец плавно отворил сейф.

— Здесь сто тысячедолларовых банкнот, — сказал олигарх, протягивая Аскольду запечатанную пачку крупных долларовых купюр. — Можешь не пересчитывать — все проверено в моем банке.

— Ну, в этом плане я тебе полностью доверяю, — нарочито равнодушно отозвался Аскольду, укладывая деньги во внутренний карман пиджака.

— Вот и прекрасно. Тебе позвонят и скажут, когда твой самолет. Ну, теперь все. Надеюсь, до нескорого свидания?

— Конечно, — сказал Принц. — Ну что ж, за мой retirez ты заплатил. А сколько ты заплатишь за это.

С этими словами он вынул из пиджака сложенный вчетверо лист и бросил на стол Романа Арсеньевича:

— Вот это!

— Что это такое? — хмуро спросил олигарх, осторожно взяв бумагу за уголок.

— А ты посмотри!

Роман Арсеньевич развернул бумажку и начал читать. Очки медленно сползали с его переносицы. Лицо олигарха потемнело, он поднял на племянника мутный взгляд и спросил:

— Откуда у тебя эта дрянь?

— Оттуда! — с вызовом ответил Аскольд. — Прямо из стола главы президентской администрации Половцева. Правда, когда все это произошло, он еще не был в администрации.

— И ты этому веришь? — быстро спросил Роман Арсеньевич. — Веришь тому, что я заказал твою мать, мою родную сестру?

— А почему бы нет, если из-за нее мог рухнуть весь твой бизнес?

Олигарх покачал головой и заговорил:

— Половцев — продажный и страшный человек. Он ничего просто так не делает. И эту фальшивку он подсунул тебе для того, чтобы как-то использовать тебя в своих целях. Верно, он подкапывается под меня и…

— Верно. Под тебя, — перебил его Аскольд.

Он все еще крутил между пальцами дядину ручку. Но, произнеся эти слова, он положил ее на стол и после короткой, но весьма напряженной паузы произнес:

— У меня тоже есть ручка. Та, которая мне по карману. — И он вынул ее из кармана. — Правда, ничего?

— Ничего, — холодно отозвался Роман Арсеньевич, не понимая, какое отношение может иметь ручка к предыдущей теме разговора. — Но это к чему?

— Да так. Почти ни к чему. Совсем чуть-чуть. Просто ты не видел, как она работает.

С этими словами Аскольд резко нажал на ручке кнопочку, в воздухе словно тонко пропел комар, и Роман Арсеньевич рывком оторвал руки от поверхности стола и поднес их к горлу. В котором — в сантиметре от адамова яблока, среди модных рыжеватых щетинок, в самой сонной артерии — торчала еле заметная тоненькая иголочка.

Роман Арсеньевич Вишневский захрипел и попятился, бессмысленно глядя на племянника налившимися кровью мутными глазами. А потом упал — неожиданно и страшно, не так, как падают живые люди — а плашмя, всем телом, как подрубленное бензопилой дерево.

— Да, теперь действительно до нескорого свидания, — задумчиво проговорил Аскольд, словно он только что посадил на поезд Москва-Сочи наскучившего ему приятеля, а не убил человека.

К тому же собственного родного дядю. Он обошел стол кругом, спокойно переступив при этом через труп Романа Арсеньевича, и выдвинул нижний ящик. Там он нашел ключ от кабинета. Аскольд в самом деле очень хорошо знал привычки своего родственника.

— А идея состояла в том, что вовсе не я убил господина Вишневского Эр А. Совершенно другой человек… — пробормотал он и машинально взглянул на огромные настенные часы. Четверть десятого. — Совершенно другой человек, подменяющий меня… двойник.