Кондратий Жмуриков - Принц и Нищин

И он крупными шагами вышел из кабинета, закрыл его, а ключ бросил в кадку с пальмой, стоявшую неподалеку от входа в кабинет хозяина дома.

На лестнице Аскольд встретил начальника охраны своего дяди — Адамова. Тот подозрительно покосился на безмятежное лицо Аскольда с плавающими зрачками в красноватых припухлых — от излюбленного кокаина — глазах, и быстро спросил:

— Ну что, поговорили?

— Поговорили, — мрачно ответил Аскольд. — Только я не советую в ближайшее время посещать господина Вишневского в его кабинетном уединении. У него сейчас очень плохое настроение.

Адамов смерил пронизывающим взглядом сумрачное лицо племянника олигарха и подумал, что, вероятно, так оно и есть…

Отъехав от дома своего дяди на несколько кварталов, Адриан зашел в ближайшую забегаловку, где традиционно тусовалась не самая преуспевающая прослойка общества, и заказал себе водки.

Самой дешевой, мерзкой и сивушной, какая только имеется в продаже.

Выпив залпом первые сто граммов, Аскольд вынул из кармана сотовый телефон и набрал номер. Продавщица равнодушно воззрилась на человека, который только что заказал отвратительное пойло, которое пьют только бомжи, а теперь стал говорить по мобильнику очень дорогой модификации. Чудак какой-то.

— Да, это я, — сказал Аскольд. — Все сделано.

— Ну что ж, — через несколько секунд молчания откликнулись на том конце, — приму к сведению. А где ты в данный момент?

Аскольд пояснил, где он находится.

— Да ну, — удивился абонент, — что это тебя туда занесло?

— Вот так, — совершенно лишенным выражения голосом ответил убийца. — Захотелось. Я недолго. Все-таки не каждый день…

Он хотел сказать: не каждый день убиваешь родного дядю, но, к счастью, сдержался.

— Вот и превосходно. Вот и превосходно, — прервал его собеседник. — Ну ладно, отбой.

Андрей выпил еще и, набрав другой номер, сказал:

— Але, Алик? Алик, как ты смотришь на то, чтобы сегодня… нажраться в дробадан?

— А то! — бодро раскатился в трубке голос Александра Мыскина. — Запросто!

— Вот и превосходно, — выдохнул Аскольд.

Прямо как тот человек, которому он сказал о том, что «отработал» своего родного дядю.

— Вот и превосходно, — в третий раз повторил Алексей Фирсов и положил трубку, а потом, обернувшись, посмотрел на Воронцова, который мирно дремал на заднем сиденье везущего их «Мерседеса», положив голову на колени девушке по имени Мила, которую Сережа Воронцов подцепил в ночном клубе. — Але… Андрюха! Андрюха! В общем, так: все отменяется. Комедия переносится на неопределенное время, так что можешь вздохнуть спокойно. Только что звонили из службы безопасности Романа Арсеньевича. Он не может встретиться с тобой. У него нет времени: дела.

— Это р-радует, — отозвался Сережа, которому решительно не хотелось выходить из приятного оцепенения, и, по всей видимости, его не интересовало, куда направляется везущая его машина и что же, собственно, будет дальше. — А что мы щас будем делать, а?

— А что делать? Премию ты получил? Получил. Теперь так: Эйхман сказал, что нужно отвезти тебя в клуб… — Фирсов произнес название заведения, — типа сегодня там ты должен выступать. День рождения там у кого-то из твоих коллег по музыкальному цеху, вот что. Этого, как его… нет, не помню…

— А-а, — протянул Сергей. — Вас понял, товарищ генерал. Поехали. Авось там-то ваш пресловутый киллер, от ко-то-ро-го вы так шиифруетесь, меня не срисует… меня…

Фирсов свирепо покосился на Сережу и, наклонившись к самому его уху, прошептал:

— Обдолбался — веди себя прилично… А если ты еще раз будешь торкать мою жену, то хорошей жизни я тебе, откровенно говоря, вовсе не обещаю. Ладно, поехали, — скомандовал он водителю.

…По дороге «Мерседес» пару раз останавливался, Фирсов выходил из машины, оставляя Воронцова на попечение водителя и девушки Милы, а потом появляясь буквально через три минуты. Впрочем, Сергей не обращал на это никакого внимания: за несколько часов пребывания в столице он еще не приходил в ту кондицию, чтобы адекватно оценивать окружающую действительность.

К сияющему огнями ночному клубу, в котором должно было проходить все действо, Сережа Воронцов подкатил уже сладко спящим и даже что-то нежно бормочущим во сне. Фирсов грубо разрушил его покой толчком в бок и словами:

— Труба зовет!

— Кто ска-зал, что у Кутузова не было одного глаза? — пробормотал Сережа, двигаясь к двери. — У К-кутузова был один глаз-з-з!!

Когда он, пошатываясь, вышел из машины, его — совершенно неожиданно — атаковала целая армия поклонниц, жаждущих хотя бы мимолетного общения с кумиром, ну и, разумеется, автографа на память. Воронцов попытался было продраться сквозь них, но не тут-то было — его зажали в таких тисках, что он почувствовал, как его псевдо-«звездная» душа улетучивается через черный ход. Тогда он безнадежно вздохнул и принял из рук первой попавшейся злобной фанатки плакат со своим изображением и маркер, который тут же выпал из его дрогнувших пальцев.

— Не беда, — весело сказал Фирсов, возникший за его спиной, и протянул ему ручку с позолоченным пером, — держи крепче, не роняй.

Сережа подозрительно покосился на преувеличенно бодро ухмыляющегося Алексея, намалевал какие-то неразборчивые каракули на нескольких плакатах, дисках и аудиокассетах, а потом с помощью подскочившей охраны ночного клуба разорвал блокадное кольцо и на пороге заведения попытался было всучить одолженную ручку обратно, но Фирсов только широко улыбнулся и сказал:

— Да оставь ты ее себе. На память.

…Если бы Сережа только мог представить, какая это будет память.

В клубе тем временем уже началось веселое времяпрепровождение. Все поздравляли именинника, известного певца, чьего имени Сергей упорно не мог вспомнить.

Тем не менее он бодро подкатил к нему, сказал несколько малозначащих развязных слов поздравления, а потом, вспомнив манеру поведения настоящего Аскольда и решив быть ближе к оригиналу, смачно чмокнул размалеванного деятеля попс-культуры прямо в губы. После этого он уселся за столик рядом со своей землячкой — тоже из провинции — известной певичкой Аленой Аллиной и начал нести такую несусветную чушь, что спутник этой самой Аллиной (кажется, по совместительству ее продюсер и муж) позвонил по мобильнику Борис Борисычу Эйхману — который, кстати, был буквально в десяти шагах — и попросил унять расходившегося «Аскольда».

Эйхман не успел сделать этого, потому что в этот момент ему позвонил еще кто-то, и он стал слушать с все более вытягивающимся лицом, а потом изумленно посмотрел на Сережу Воронцова и как-то бочком-бочком начал пробираться к выходу из клуба. За ним следовал его телохранитель.