Ольга Степнова - Своя Беда не тянет

— Раздевайтесь, садитесь, — кивнул я на кресло.

Питров скинул курточку-пуховичок и шапку-ушанку, оказавшись в трикотажном джемпере, из которого торчали вытянутые нитки, и со всклоченной головой. Он так наэлектризовался от верхней одежды, что трещал-потрескивал, словно неисправный электроприбор. Я решил, что не дам ему в этот раз вить из себя веревки, ловить на слове, провоцировать. Я широко улыбнулся и сказал:

— Придется поговорить здесь! В кабинете наша техничка провела санобработку. Тараканы замучили, знаете!

— Надо же! И никакого запаха!

— Да порошочек какой-то, но до вечера рекомендовано не входить. Очень сильнодействующее средство!

Он кивнул. И снова кивнул. И еще.

Его часто заедало на этом жесте. Он открыл рот, но я снова опередил его.

— Вот, видите, попал на машине в небольшую аварию. Руку повредил, лицо, и слегка хромаю.

Питров снова кивнул, сел, и с легким электрическим разрядом закинул ногу на ногу. Я уселся на место секретаря, которого в нашей школе отродясь не было. Его функции время от времени исполняла Лилька. Питров вздохнул, набрав воздух для реплики, но я сделал скорбную мину и сказал:

— Знаю, знаю. Вчера опять произошла трагедия. Мне только что сказала об этом Дора Гордеевна. Убили учителя физкультуры из десятой гимназии. Так же как и Грибанова. Выстрел в спину. Это ужас! Впечатление, что орудует какой-то маньяк!

Он снова кивнул и мне стало жалко Питрова — так он искрил и так много вытянутых ниток болталось на его джемперочке. Мужику явно не хватает женской заботы, но я не мог ее ему предложить.

— Чай? — спросил я, включив электрический чайник.

— Буду признателен, — умудрился вставить он фразу и, пользуясь случаем, зачастил, глотая слова: — Ну, раз вы все знаете, то и помочь не откажитесь. Ведь вы были на этом мероприятии! Были, и ушли раньше за ручку с той дамочкой, которая ведет в вашей школе труды. Она обнаружила тело. Как так случилось, что вы ничего не заметили, а она его увидела только когда вы ушли?

— У меня машина разбита, и я поставил ее с торца. Мы вышли, я пошел сразу направо, там тоже ступеньки… А Лилька осталась курить на крыльце.

— Почему вы ушли раньше? Почему вместе с Лилией Алексеевной?

— Нога разболелась. А Лилька за мной увязалась покурить… она еще та курилка, двадцать минут без сигареты не проживет…

— Ничего необычного вы не заметили? Никого не увидели? Убийство произошло почти одновременно с тем, как вы вышли.

— Одновременно? — глупо удивился я. Хотел налить ему чай, но вспомнил про отпечатки и передумал.

— Черт, заварка кончилась!

Питров с легким электрическим треском пригладил свои волосы.

— Следующий раз приду со своей, — любезно пообещал он.

— Я очень надеюсь, Петр Петрович, что следующего раза не будет! К сожалению, я ничего необычного не заметил. И никого не видел. А если бы видел и слышал, то сам бы прибежал к вам и все рассказал. А так я узнал обо всем только что, от Доры Гордеевны.

— Кстати! Я так и не поговорил с вашей женой, Эллой Тягнибедой. На работе говорят, что она в командировке, дома разные голоса уверяют, что она на работе.

— Она на работе в командировке, и даже я не знаю — где.

— Ну да, ну да, криминальные репортажи — хлопотное занятие. Жаль, что у вас нет чая. А вот знаете, гардеробщица в этом Доме культуры сказала, что физрук вышел, чтобы позвонить. В руках он держал мобильный. А когда обнаружили тело, телефона не оказалось.

— Наверное, убийца украл телефон, — предположил я.

— Выстрелил в спину, чтобы украсть мобильный?! Тогда почему не забрал кошелек?

— Ну, уж это ваша работа! Я не знаю.

— Тело таскали, — грустно сказал Питров и намотал на палец длинную нитку из джемперочка. — Там такие странные следы волочения! Они затоптаны, но они есть. Физрук крепкий парень, высокий, поднять его мог только физически сильный человек.

— Вы на что намекаете?

— Ни на что, — Питров улыбнулся, потом засмеялся. — Я перечисляю факты.

— А зачем вы мне их перечисляете?

— А затем, что вы потрясающе нелюбопытны, дружище! Другой бы уже завалил вопросами: что, где, как, почему?

— Вы же следователь, а не сосед по подъезду! Я думал, что следователь сам задает вопросы. — Я почувствовал, как кровь застучала в висках.

— Ну, знаете, человек обычно не в силах совладать с любопытством, особенно, если дело касается убийства.

— Я в силах. Я не любопытен, и особенно, если дело касается чужой смерти. На вашем месте я бы не тратил зря времени. Я бы обратил внимание на то, что второй раз одним и тем же способом убивают молодого, здорового, парня. Светловолосого и могучего. Вам не кажется это странным?

— Кажется. Поэтому я и пришел к вам. Жаль, что вы ничего не видели и ничего не слышали. Жаль, что у вас опять кончилась заварка. — Он встал, быстро напялил свой пуховичок, шапку-ушанку с опущенными ушками, и стал похож на ребенка-детдомовца. — До свидания, — сказал он.

— Прощайте, — сказал я.

Когда дверь за ним захлопнулась, я почувствовал себя так, будто разгрузил вагон кирпичей. Разгрузил, а потом опять загрузил. Я открыл кабинет, подошел к сейфу и достал папку с надписью «ПЖ». Я изучал верхнюю бумагу, когда дверь кабинета открылась, и на пороге возник сияющий от счастья Питров.

— Ай, как неосторожно! Зачем вы находитесь в протравленном помещении?

От возмущения я подавился и закашлялся.

— У меня последний вопрос, — вещал с порога Питров, и мне показалось, что уши от шапки хлопают его по щекам, как это случается у спаниелей. — А откуда вы знаете, что физрук из десятой гимназии — молодой, могучий парень со светлыми волосами?

— Мы, знаете ли, учителя, иногда между собой общаемся, — прошипел я как злобная баба.

Он рассмеялся:

— Не думаю, что вы успели пообщаться. Василий Иванович устроился работать в гимназию неделю назад. Он приехал из другого города и устроился! Ха-ха-ха! Все-таки вы осторожней с отравой, а то надышитесь, неровен час, заболеете и помрете, до свидания!

— Мышиная отрава меня не возьмет, — сказал я, сжимая кулаки.

— Тараканья! — воскликнул он. — Запомните, вы травите тараканов!

Он захлопнул дверь, а я обессиленно рухнул в кресло.

Пять минут медитации с закрытыми глазами, и я почувствовал, что снова могу вернуться к бумагам в папке. Первым оказалось письмо на имя директора школы Троцкого В.И., отправленное из районо. В письме сообщалось о том, что нашей школе по представлению Управления образования Управление финансов мэрии выделяет миллион рублей на обеспечение противопожарной безопасности школы. В том числе на установку противопожарной сигнализации. Я присвистнул. Миллион рублей! Хорошие деньги. Пожалуй, хватит на то, чтобы бассейн пристроить к школе, а не только чтобы оборудовать здание сигнализацией. Ильич ничего не говорил мне об этом, укладываясь в больницу. Мои размышления по поводу огромности суммы подтвердили другие бумаги. Это были прайсы фирм, занимающихся установкой оборудования, и цены в них разнились от двухсот пятидесяти тысяч до трехсот. Ничего себе вилочка, в семьсот тысяч рублей! Кажется, это тысяч двадцать пять долларов. Пришло время навестить Ильича в больнице. Последним в папке лежал прайс, где красным фломастером была обведена самая низкая цена на установку и оборудование — двести тысяч рублей. Прайс принадлежал фирме «Эталон» и содержал уточнение, что в эту сумму входит еще одна услуга — страхование здания и имущества на сумму два миллиона рублей. Странно, что Ильич ничего не сказал мне об этом. Я хоть в темных делишках его и не участвовал, но он всегда пытался получить у меня совет.