Ольга Степнова - Беда по вызову

Две проблемы, которые предстояло решить — это квартира и машина, без которых мне не обойтись в эти трудные две недели.

В этом городе везде играла музыка: открытые кафе, шашлычные, стихийные рынки теснились, отвоевывая друг у друга каждый сантиметр. Запахи витали такие, что желудок сошел с ума. Я купила палку шашлыка, и сев на баул, сожрала его с первобытной страстью. Потом выкурила сигарету, и поняла, что могу жить дальше. Хотя завтра все равно брошу курить и стану вегетарианкой. Я каждый день клянусь выполнить обещание, данное бабке. Она пыталась приучить меня питаться кабачками и морковкой, и говорила, что курящая женщина — это вонючая пепельница. Я клялась, что не притрагиваюсь к мертвым животным, а сигарету курю последнюю. Бабулька померла с уверенностью, что ее девочка ведет здоровый образ жизни, и я каждую секунду чувствую себя виноватой. Правда, после ее смерти я нашла в ее личных вещах трубку, дорогой табак, специальную зажигалку и приспособление для чистки. Полный боекомплект. А также, интересный снимочек, где бабулька в интерьере дорогого ресторана, в обществе хорошо сохранного полковника, жадно впилась зубами в кусок, сильно похожий на отлично приготовленное мясо. В общем, нужно бросать. Или переходить на трубку. Трубка — не курение, эскалоп — не мясо.

Квартира мне нужна была в определенном районе города. Я взяла такси и домчалась до частного сектора. Воздух здесь был такой, что опять захотелось плюнуть на дела. Домов с надписью «сдам комнату», оказалось несколько. Когда первая хозяйка озвучила цену, я поняла, что две недели буду жить на вокзале. Я обошла все дома, пыталась торговаться, но наглые хозяйки мыслили только сутками и долларами, и мои усилия перевести счет на недели и рубли провалились. Они не уступали ни цента, заверяя, что от желающих отбоя нет, и давать скидку за две недели нет никакого смысла.

Я потеряла надежду, бросила баул на пыльную дорогу, села сверху и закурила.

— Танечка! — послышалось из-за забора. — Ой! Ой! Танечка! Не умирай! Помогите, Танька помирает!

Я подошла к низкому забору и увидела, что во дворе бегает бабка в цветастом переднике, с пуходеркой в руке, а у ее ног валяется кулем бездыханная коза. Бабка была маленькая, сухонькая, а коза большая, жирная, и судя по всему, наглая. Видимо, бабка решила надрать пуха, а коза симулировать обморок.

У моей подруги, была собака — колли. Когда ее начинали расчесывать, она тут же, закатив глаза, теряла сознание. Подруга с мамашей начинали причитать, бежали за нашатырным спиртом, и только отец знал способ оживить собаку.

— Эй, бабка! Я ветеринар! Хочешь, вылечу твою козу?

Бабка бросилась открывать калитку. Метод был прост, стар как мир, и помогал абсолютно всем симулянтам. Я сильно пнула козу под ребра. Коза с визгом подлетела на метр, и, приземлившись, вылупила на меня круглые, глупые глаза.

— Убивают! — завопила бабка.

— Спокойно, бабка. Я ветеринар. У твоей козы падучая, у коз это бывает. Надо знать куда бить.

Я забрала у бабки пуходерку, и минут за десять надрала ворох белого, отменного пуха. Коза стояла по стойке смирно, и старалась не дышать.

— Ой, деточка, тебя бог послал, — прослезилась бабка. — Танька — моя кормилица. Козы бывают или дойные, или пуховые. А она у меня и пуховая, и молоко дает. Я платки вяжу, продаю, и молоком торгую. Тем и живу. Доится-то она с удовольствием, а на пух у нее с детства болячка. А теперь, вишь, как лечат! Специалист-то и ударить, как правильно, знает. Давай, я тебе носочки свяжу!

— Пустите лучше на квартиру, я заплачу.

— Ой, я не сдаю, детка. У меня комната одна манюсенькая, ты там и ноги не вытянешь, из двери торчать будут.

Домик, действительно, был крохотный, но у него была застекленная веранда, где стоял стол, кресло, холодильник, висели гирлянды чеснока и лука.

— Пусти, бабка. Я на веранде поживу. И, потом, твоей козе уход нужен, а то помрет неровен час.

— Ой, деточка, живи бесплатно, только за свет плати.

Я затащила баул на веранду. Там меня ожидал сюрприз — старый, дисковый телефон. На таких условиях я была согласна лечить козу по несколько раз в день.

— А удобства у меня на улице.

За такие деньги и при такой погоде, можно и на улице.

Успех мероприятия я отметила, выкурив очередную сигарету. Окурок бросила в помойное ведро у крыльца. Прибежала Танька, порылась в ведре, и сожрала его. Странно, я думала, козы щиплют травку.

По дороге я купила несколько рекламных газет, и теперь, не рассчитывая ни на что хорошее, обзвонила несколько фирм, предлагавших в аренду автомобили. Результат превзошел все мои ожидания: машину оказалось дешевле купить.

Когда я пошла знакомиться с удобствами, во дворе обнаружилась конура с собакой. Огромный, беспородный кобель со времени моего появления ни разу не гавкнул, даже когда бабка оглашала воем окрестности. Надо будет им заняться.

В огороде, кроме шаткого сортира, где вместо туалетной бумаги штабелями стояло собрание сочинений Ленина, обнаружился старый, облезлый топчан. Я решила, что пара часов сна в тенечке, на свежем воздухе, мне не помешают. Тем более, что на занятой мною жилплощади спального места не было.

Проснулась я оттого, что Танька жевала мою штанину. Я встала, выкурила сигарету, скормила окурок всеядной скотине, и сообщила бабке, что ухожу до вечера. Сначала я обследовала частный сектор. Интересующий меня дом я обнаружила на соседней улице и поняла, что его должно быть видно с моего огорода, если продраться через заросли тутовника. Потом я взяла такси и поехала в город.

Редакция единственной информационной газеты находилась в центре. Другие издания были рекламные, и меня не интересовали. Я пошлялась по длинным коридорам, не встретив ни одного живого существа, и, наконец, обнаружила комнату с надписью «редактор». Я пинком отрыла дверь, ожидая увидеть безлюдный, пыльный кабинет, но декорация была другая.

Я увидела потрясающий галстук. С тканого изделия, золотом по серебру, тициановских размеров баба в позе рака являла миру свои голые ягодицы. Над галстуком нависала шикарная, дымящая трубка. На столе красовалась рекламных размеров 10-литровая бутылка Хэннеси, лимончик, и величиной с поросенка модель автомобиля Руссо-Балт. К антуражу прилагался хозяин — молодой, чернявый, со слегка безумным взглядом. На нем был пронзительно-белый костюм. От удивления я не устояла на ногах, и, споткнувшись обо что-то, приняла позу золотистой галстучной дамы.

— Осторожно, сударыня! — вскричал редактор. — Вы уроните моих девочек!

Я задрала голову и увидела, что все свободное пространство кабинета заставлено игрушечными моделями машин. Их было так много, что в глазах зарябило.

— Они же бьются!