Виктория Вита - Ягодный возраст

– Вадик в течение суток превратит твою дачу в «графские развалины», – это было последнее, что я могла сказать. Ответа уже не слышала.

Я проснулась оттого, что кто-то сильно сжал мою руку. Чёрная давящая темнота вдруг быстро убрала свои щупальца от моего горла и груди и, отступая, вся извиваясь, пыталась вернуться и снова захватить, лишить меня возможности дышать, жить.

– Проснись, – раздался рядом тихий и вместе с тем требовательный мужской голос.

Резко открыв глаза, я их сразу быстро закрыла и крепко зажмурилась. В мозгу пронеслись события минувших дней. Наступило осознание, что я еду в «Мерседесе», рядом находится мужчина, которого рада видеть, и, пожалуй, впервые в жизни я ощущала такое опьяняющее чувство душевного комфорта и защищённости.

– Ты спала всего минут двадцать, но так стонала во сне, что я не выдержал и рискнул тебя разбудить, – извиняющимся тоном произнёс Георгий, продолжая сжимать мои пальцы.

– И правильно сделал, спасибо, а то этот сон грозился стать последним в моей жизни. Мне в течение этих двух суток снятся только кошмары.

– Тебя это удивляет?

– Как ни странно, нет, но от таких снов очень устаёшь. Нам ещё долго ехать?

– Минут тридцать, не больше. Ты чего-нибудь хочешь?

– Честно? Очень хочу пить. И ещё, ты бы не мог связаться с ребятами, которые поехали за Вадимом?

– Я звонил им минут пять назад, они уже подъезжают к Луге. Как только заберут Вадика, сразу свяжутся с нами.

Георгий открыл бар и, посмотрев на меня, плеснул в высокий бокал немного прозрачной золотистой жидкости.

Сильно хотелось пить. Сейчас бы мне больше подошёл настоящий, горячий и крепкий кофе. Но очень не хотелось выглядеть капризной и вечно недовольной мелкопоместной барынькой, и я сделала глоток. Лучше бы я этого не делала. Это была мысль первая и единственная. Казалось, что у меня по пищеводу прокатилась лава, огненным шаром рухнувшая в желудок. К лицу прилила кровь. Глаза застлала влажная пелена. Дыхание остановилось на уровне диафрагмы. Вот теперь мне точно конец – это была уже вторая мысль. «Элегантно» вытерев навернувшиеся слёзы руками и обретя способность смотреть, я увидела испуганное лицо Георгия.

– Что это было? – еле отдышавшись, спросила я.

– Виски.

– А к нему в качестве закуски случайно огнетушитель не прилагается?

– Извини, я хотел как лучше, – сказал Георгий расстроенно.

– Ничего, зато теперь я немного представляю себе ощущения Жанны д’Арк в последние минуты жизни и могу сказать сразу: эти ощущения просто незабываемы. В общем-то, под желанием попить я имела в виду кофе или хотя бы минеральную воду.

– Влада, на будущее конкретизируй, пожалуйста, свои желания, – и, чуть помолчав, он добавил: – Ты можешь мне не верить, но у меня нет достаточного опыта общения с такими женщинами, как ты…, – он чуть подумал и уточнил, – я имею ввиду, странными женщинами, да и еще оказавщихся в таких, мягко говоря, необычных жизненных условиях. Хорошо держитесь.

Его монолог в сочетании с виски представил собой сногсшибательный коктейль. Я почувствовала себя одновременно принцессой Дианой, Мэрилин Монро и Марией Склодовской-Кюри, а также потенциальным клиентом психиатрической больницы, специализирующейся на пациентах с манией величия. Поэтому необходимости в уточнении, почему я «странная женщина» не возникло. Какая несусветная чушь иногда лезет в голову! Думала я, и оставив без комментариев его слова, отвернулсь к окну. Выбросив из головы лирическую чепуху, я постаралась сосредоточится на главном: «Кто и за что, кто и за что, кто и за что хочет меня убить…». Одна и таже мысль с завидной монотонной настойчивостью крутилась в моей голове, будто заевшая пластинка. А в автомобильные стёкла били крупные капли дождя, и, сливаясь воедино, превращались в смывающий все на своем пути, широкий водный поток.

В своё время я где-то читала, что существуют три основные причины, приводящие к преступлению: деньги, жажда власти и любовь (вообще-то там, кажется, третья причина озвучивалась как «женщины»).

Так, рассмотрим моё финансовое положение: оно явно не столь блестящее, чтобы ради него убивали. У меня нет ни тайных, ни явных сбережений, не говоря уже об отсутствии счёта не только в швейцарском банке, но и в каком-либо другом. Я не ожидаю наследства. Моя единственная восьмидесятилетняя тётка, живущая на Украине, которую я принципиально не считаю заграницей, обладает однокомнатной квартиркой, по сравнению с которой даже мой дом можно считать царскими хоромами. Квартира у меня не приватизирована, так как я, напуганная криминальной вакханалией, начавшейся вокруг любой недвижимости, решила, что не стоит приравнивать свою жизнь к квадратным метрам жилплощади.

Мои романы были кратковременны, интервалы между ними измерялись годами, да и среди моих поклонников никогда не было даже внучатого племянника, как говорят, «седьмой воды на киселе», принадлежащего к клану Ротшильдов или кому-либо из сильных и богатых мира сего. Из всего этого следует, что материальная сторона здесь ни при чём.

Следующий пункт – это власть. Так как я знаю всех своих предков до третьего, а по материнской линии до пятого колена, никто из них не принадлежал к венценосным особам. Были пролетарии и мещане, крестьяне и дворяне, священнослужители и актёры, а вот царей и королей не было, ну не сложилось как-то. Следовательно, это не престолонаследники второй очереди, если я, естественно, первой, разыскивают меня с помощью убийц. А если на один миг представить, что кто-то таким весьма оригинальным способом пытается завладеть моей ставкой участкового терапевта районной поликлиники, то эту бредятину не то что нельзя озвучивать, а даже уже сама мысль говорит о том, какие серьёзные проблемы возникли с моей головой в связи с этими покушениями. Значит, этот пункт тоже отпадает.

И последнее – это шерше ля фам. Допустим, что одна из (надеюсь, не многих) пассий Георгия узнаёт, что он приглашает меня на концерт Хворостовского, – ага, и тут же нанимает убийцу. Бред! Причём полный бред!

Ну а так, как последние и, если можно так выразиться, «однократные романтические отношения» у меня были с отцом Вадика, то есть почти четыре года назад, и сей объект больше никогда не появлялся на моём горизонте (что я считаю моей большой жизненной удачей), следовательно, никто не считает меня роковой соперницей и, следовательно, не шерше и не ля фам.

Итак, круг замкнулся: с чего начала, к тому и пришла. Может, капитан Ермин прав и всё происходящее связано с тем трупом, что я нашла. Но что такое я могла увидеть, чтобы убийца так испугался?

Надо постараться всё вспомнить, всё-всё, до мельчайших деталей.

За окном мелькал лес, которому не было ни конца, ни края. Дождь не прекращался и, казалось, даже усилился.