Николай Железняк - Чемоданы

Все стихло. Слышался только хруст разнообразного мусора под ногами и, видимо, руками. По воздуху стелился, медленно оседая, сизый дым.

Плешивый вылил бармену на лицо остатки мутной коричневой жидкости из надколотой бутылки из недобитых обширных закромов потерпевшего.

– Ты знаешь, – обратился он к Зеленому, – мне кажется, нам все-таки придется работать вдвоем.

– У меня тоже складывается такое впечатление. Я даже думаю, нам пора сматываться отсюда, – принял легкий тон Зеленый.

Внезапно бармен пробудился к жизни и поднял голову. Шевеля бровями, как сомнамбула, он оглядел стеклянным взглядом подельников.

– Прекрасно, Мешок. Ты, как всегда на высоте. А то я уже беспокоиться начал…

Плешивый хлопнул, скорее всего, Михаила, по плечу, отчего тот вновь принял горизонтальное положение. Губы расквасились по кафельной плитке, словно, он собрался пить из лужи, в которой лежал.

Натянув на макушку несчастному валявшуюся на полу беспризорную кепку, Плешивый кивнул Зеленому. Они вдвоем с трудом высунули несопротивлявшегося бармена из-за стойки. Показ новой коллекции головных уборов прошел успешно. Последовал выстрел, кепка слетела на пол. Плешивый привалил бармена к холодильнику и вытер о него руки.

– Придется уходить задами, – вывел он двусмысленное заключение.

И сообщники выползли в заднюю дверь на кухню.

Напротив главного входа в здание на улице ожидала организованная встреча. Прямо на дороге, удобно разместились двое: один лежал, раскинув ноги за ручным пулеметом на сошках, второй сидел, расправляя пулеметную ленту, тянувшуюся из деревянного ящика. Под прицелом был вход. Охранников куда-то сдуло. Сутуацией заправлял бравый швейцар в офицерской фуражке. Заложив за спину руки, он прохаживался позади расчета пулеметчиков.

Проезжая часть была перегорожена пластмассовыми дорожными блоками белого цвета, висели предупреждающие водителей красные фонари, имелся и знак объезда.

Плешивый с Зеленым прокрались вдоль каменного парапета набережной к стального цвета «мерседесу», стоящему в цепи припаркованных автомашин гостей праздника, и Плешивый, проскользнув за руль, рванул с места.

Сзади послышались ругательства и запоздалая очередь. Швейцар бился в бессильной злобе, смяв в кулаке фуражку. Образ его крупными мазками описывался стремлением вырвать на себе все волосы. Раздалось еще несколько хлопков выстрелов неизвестного происхождения и направления.

Следом за Плешивым и Зеленым из-за угла выскочил Коротких, и, воспользовавшись отвлечением бесноватого швейцара,бегущим кабаном откочевал на полусогнутых с линии огня к ближайшей подворотне, где его встретил блаженно радостный от созерцания столь близкой перестрелки Брюховец. Огорчался он только тем, что не мог лично поучаствовать. Пистолет он сжимал в потной руке.

Солнечный свет полосами прорывался сквозь кремовые вертикальные жалюзи.

В просторной приемной ожидал всего один посетитель в темно-сером безликом костюме.Этого, все же, оказалось достаточно для создания гнетущей атмосферы, некоего духа присутственного места с тихой, вязкой духотой, запертой в четырех стенах. С прямой спиной он сидел на диване, невыразительными глазами изучая картину на противоположной стене. Смотрел он снизу вверх, исподлобья, не поднимая головы, стараясь не менять позы, принятой изначально. На полотне неизвестный художник-модернист пытался выразить истерзанное мироощущение: среди россыпи различно окрашенных геометрических фигур выделялась аморфная желтая клякса. Подумать было над чем.

Рядом с диваном стояли телевизор и тумбочка со стеклянным графином, наполненным водой. Сверху висел перевернутый круглый тонкостенный стакан. Большой платяной шкаф для своих и рогатая вешалка для одежды посетителей дополняли меблировку. У входной двери отстаивался еще один шкаф, больше похожий на горку для посуды, плотно наполненный папками, книгами и скоросшивателями. Достаточно стандартная обстановка для чиновной приемной.

Казенный пейзаж оживлялся у широкого окна. За письменным столом у компьютера сидела Алла, на фоне пробившегося наконец к людям света и зелени по ту сторону пыльного стекла. Ее окружал собственный, рукотворный мирок из различных безделиц и вещиц, мухами облепивших серый корпус плоского монитора и стол. Стены вокруг были увешаны календарями и открытками. Остатки свободного пространства возле рабочего места заполняли те ненужные предметы, которые подчиненные и зависимые люди дарят начальнику или покровителю по различным подобающим случаям и на которые у того не хватило места в кабинете. Начальник угадывался за двустворчатой дверью, выпукло обитой дерматином и переполосованной ромбами обойными гвоздями с круглыми декоративными шляпками.

Алла изредка тихо щелкала мышкой, не отрывая глаз от экрана, поддерживая выморочное состояние паралича в работе учреждения. Это был единственный звук, раздававшийся в кабинете.Ожидающий ауедиенции даже не осмеливался ерзать.

Зазвонил телефон. Алла безошибочно выбрала трубку из трех возможных вариантов. Молча послушала невидимого собеседника, положила ее и сообщила деревянному посетителю, что скрытый за дверями Петр Кузьмич просил подойти через часик.

По выражению лица трудно было определить, обрадовала или огорчила его новость. Но спина несколько расслабилась.

– Хорошо, Аллочка. Я подойду. Если вдруг вызовут раньше, я у себя, – тихо промолвил чиновник и мягко прикрыл за собой дверь.

Оставшись одна, Алла закинула ногу на ногу, полюбовалась гладкой коленкой в припадке нарциссизма, сняла трубку и отстучала номер, оберегая острыеноготки.

– Светка, привет! Ну, ты где, я тебя спрашиваю? Давай, сейчас! Обед уже скоро, и у меня все пассажиры разошлись. Давай, в «Елы-палы»! Выходи, я уже иду…

На втором этаже торгового центра она задержалась у входа в ресторан, осмотрев себя в огромном зеркале. Слава богу, погода почти наладилась, дождя нет – юбка, разрез, блузка, рюшики, босоножки, наконец. Все очень даже неплохо. Она поправила волосы, придав им объем.

Позади импровизированного плетня с чучелами куриц на верхней жерди демонстративно скучала над выложенными на дощатый стол руками Светка. Молодой кучерявый парень отделился от соседнего столика, подскочив как на пружинах:

– Садитесь к нам! Тут и вид лучше, – он весело улыбнулся Алле.

Его сосед тоже заулыбался, пододвигая свободный стул.

Стрельнув глазами,Алла молча оценила порыв кучерявого, прибавила медленный кивок головы, похлопала ресницами и устроилась напротив подруги.

Если не знать Светку, а Алла знала ее с первого класса школы, где они совместно мучились до окончания, можно было бы подумать, что она недовольна. На выбор: опозданием подруги, лаком для ногтей, местом встречи, обслуживанием, будущим вообще. Хотя последним – вряд ли. Так далеко она не заглядывала.