Александр Сыров - В тисках антилюбви

Именно такой гибрид выполз в тот день навстречу трактору, которым управлял Стивен. Первым его заметил Хандсман. Минуту мальчик пребывал в замешательстве, как парализованный наблюдая за полузмеей-полуящирицей, ловко поворачивающей свою рогатую голову из стороны в сторону и даже назад. Стивен продолжать двигаться, стараясь повернуть трактор влево, к высокой горке сложенных деревьев, не обращая внимания на приближавшуюся тварь.

И вдруг уродливая тварь вытянулась во всю длину, высоко подняв массивную голову и рогами сильно ударила по кабине, пробив насквозь металлическую обшивку двери. «Беги», – закричал отец, выталкивая Хандсмана из кабины. Тварь напряглась и попыталась рогами оторвать трактор от почвы, одновременно стараясь обвить стальную машину своим длинным телом. Упавший на траву Хандсман, едва успел отскочить от промелькнувшего в воздухе хвоста.

А дальше началось самое страшное. Один из рогов гибрида пронзил левый глаз Стивена. Струя крови ударила в лобовое стекло трактора. Тварь просунула голову в кабину и через выбитый глаз длинным языком стала вытаскивать кусочки мозга Стивена. Мальчик от ужаса оцепенел и тихо стоял в нескольких метрах от трактора, боясь пошевелиться. Интуитивно он чувствовал, что нужно замереть, не двигаться, не выдавать себя. Тварь, полакомившись мозгом, вытащила окровавленное бездыханное тело из кабины, раскрыла пасть и стала работать мощными челюстями, разрубая тело Стивена на мелкие части.

И все это Хандсман видел. Насытившись, тварь стала медленно отползать в сторону ближайших деревьев. Подоспевшие охранники изрешетили кровожадное чудовище пулями. Переживший эту трагедию мальчик, целый год не говорил. Постепенно, в специальном реабилитационном центре Хандсману восстановили речь, но полузмея-полуящерица, пожирающая отца, как непреходящий кошмар, продолжала являться ему в тяжелых снах. Хандсман часто просыпался весь в поту, и даже помощь психиатра не избавила его от жутких картин прошлого.

Повзрослев, Хандсман пристрастился к рискованным бесплатным поездкам на общественном космическом транспорте, даже пробовал примкнуть к отчаянным зацеперам, которые умудрялись пристегиваться к внешней оболочке космических поездов и путешествовать по Вселенной. Но потом решил, что лучше все-таки кататься простым «зайцем» внутри поездов. Нередко Хандсмана и его дружков контролеры и охранники высаживали на отдаленных, Богом забытых станциях-планетах. На одной из таких планет галактики Туманность Андромеды ловкого отчаянного паренька заметил и приютил Теслер – главарь местной террористической ячейки. Именно с этого момента началась карьера Хандсмана-террориста. Его способности космического «зайца –путешественника» Теслер стал использовать в своих целях. Хандсман оставлял в поездах сумки с управляемыми бомбами, выполнял другие поручения. И никогда ничего не боялся. Но избавиться от жутких видений в тяжелых снах так и не смог. Полузмея-полуящерица продолжала жить где-то в глубинах подсознания, давая о себе знать в самые неожиданные моменты.

– Все в порядке? Почему ты задержался? – Ухорезов удивился, увидев тяжело дышавшего Хандсмана. – Давай, поджигай дом. Сейчас нам дорога каждая секунда.

«Сатир» сильно дрожащей рукой направил лазерный пистолет на дом, разрезая оцилиндрованные бревна. Огонь стал пожирать дерево. «На! На! На! Сдохни, тварь!», – Хандсман вскидывал пистолет то вверх, то вниз, направлял ствол оружия то влево, то вправо.

– Довольно, пошли, разошелся, дирижер симфонического оркестра. Ты с ума сошел. Еще до космопорта нужно доехать. – Ухорезов бросился к припаркованной у ворот ограждения машине, увлекая за собой Хандсмана.

Когда дом загорелся, робот Кузя без промедления, как и диктовала встроенная в него программа действий при подобных ЧП, спустился в подвал и, завернув Катю в специальный противопожарный плащ, вынес потерявшую сознание девушку на дорожку, ведущую к бассейну. Хамелеон, так и не расставшийся с вуалью, выбрался на свежий воздух вслед за Кузей и пристроился неподалеку от Кати. Дом пылал, с треском разбрасывая в разные стороны рассыпающиеся в воздухе искры.

– Все в порядке. Скоро ты придешь в себя. Твоей жизни ничего не угрожает, – повторял Кузя, анализируя данные медицинского датчика. Робот перенес Катю как можно ближе к бассейну и развязал ремень на ее руках.

– Мне нужно ликвидировать пожар. Я включаю огнетушитель, – с этими словами Кузя двинулся у горящему дому.

– Стой, не надо, это очень опасно, – пришедшая в себя Катя сразу поняла, за какое рискованное дело хочет взяться Кузя. – Мне нужна помощь. Ты не можешь меня оставить.

– Твоей жизни ничего не угрожает. Я должен ликвидировать пожар. Скоро я вернусь.

– Если ты сгоришь, я тоже погибну. Я приказываю тебе остаться со мной.

Робот заколебался, но это состояние нерешительности длилось несколько секунд. Кузя шагнул навстречу огню, из запястья его левой руки выдвинулась труба. Белая густая пена рванулась из трубы и обрушилась на пламя. Робот пошел в самое пекло.

Нет ничего хуже неизвестности. Особенно, когда речь идет о близком тебе человеке. Клава два часа пыталась дозвониться до Кати и все это время космофон упрямо твердил: «Абонент не может вам ответить». Что-то тревожное слышалось в этих обычных словах. Они скрывали какой-то подтекст, мучительную недоговоренность. И тогда Клава, отчаявшись, выбросила космофон в мусорную корзину, взяла свою сумочку, не забыв проверить, на месте ли ключ от звездолета и права астронавта, и поспешила в космопорт. «Через полчаса я буду на Янтарной и на месте во всем разберусь», – решила девушка.

Клава волновалась не только потому, что Катя была ее давней подругой. К этому чувству примешивалось и особое отношение к Федору Ухорезову. Однажды в свой приезд на Янтарную, Клава застала в домике одного Федора. Катя по каким-то причинам задерживалась. Возвращаться поздно вечером на свою планету у Клавы не было никакого желания. Да и сил. Пришлось остаться в домике на ночь. Федор вначале вел себя галантно, осыпал ее шутками, затопил камин. А поздно ночью бесцеремонно и нагло, как загулявший кот, забрался под одеяло к девушке. Клава, конечно, сопротивлялась, отбивалась, но силы были неравны, к тому же с мужем, вечно торчавшим в командировках, Клава не спала уже больше месяца. «Ну вот, баба кросна ткет и груди прыгают», – такое необычное оправдание пришло на ум Клаве в момент ее грехопадения.

Утром, как ни в чем не бывало, Федор сварил кофе, сделал глазунью, и напевая себе под нос какую-то песенку, уселся у камина с развернутым свежим номером «Анти-газеты». А к обеду приехала Катя. С этого памятного дня в отношениях подруг внешне ничего не изменилось, а вот внутренний мир Клавы дал трещину: ее тяготило чувство вины перед Катей. Она не раз пыталась все чистосердечно рассказать подруге, но свершиться этому акту очищения и раскаяния не давал Федор. Ухорезов решил, что Клава – это не плохой запасной вариант на стезе его любовных утех. Он, когда любовница пыталась отдаляться, грозился передать видеоролик, запечатлевший эпизоды грехопадения Клавы ее мужу. На видеоролике хорошо слышалось и восклицание Клавы о бабе, которая ткет кросна. Это напоминало ловко расставленный капкан.