Сергей Хорошев - Кто-то рядом

Время тяну. Что сказать? А Леночку не слышно – вроде замерзла на кухне. Я к коридору тихонечко, в кухню заглянуть крадусь… Хитрый народ эти бабы! Она меня в зеркале рассмотрела – у них зеркало в коридоре висит, и если в зале к двери подойти, то с кухни видно будет. А я крадусь!

Леночка с кухни, глядя в отраженные в зеркале мои глаза:

– Ну что? Как тебе? – Голосок дрожит, похвальбы требует. Надежда в голосе, но и страх – ведь я от картины сбежать по-тихому хотел.

Я возьми и ляпни:

– А откуда у вас Пикассо?

Что тут началось! Я и дурак, и придурок, и скотина! И в искусстве ничего не понимаю! И сколько она на в меня своей души вложила, чтобы я! А я! И даже несколько матерных слов… В общем выгнала меня взашей!

Я первое время переживал. Мама позвонила, пожурила – как это я так современную голландскую школу от древнего кубизма не отличаю? Что Леночка пишет по всем правилам этой самой современной…, впрочем, слушал я в пол уха. Потом успокоился, обрадовался… Затем как-то потянуло к ней… Четверг кажется был… Позвонил, не выдержал. Вячеслав Петрович трубку снял и попросил больше не звонить. Я Леночке на сотовый – сбросила и в черный список внесла.

Уже полгода без женщины. Жениться что ли?

Хотя… Толи мне не везло, толи они все такие – деловые и холодные? Порнуху включишь – так, как только не извиваются! И охают, и ахают, и «еще-еще», и «давай-давай» … Конечно понимаю – искусство! Искусство может и преувеличить. Ведь ночью ни каких «давай-давай» и «еще-еще» из-за стен не пробивается. А вот «Ура! забили!», это когда Спартак выигрывает, во всем подъезде слышно. А за Спартак только Витька с первого этажа болеет. А женатых людей в подъезде… много! И ни один, ни одна, никогда! Ни «давай-давай», ни «еще-еще»!

Вот у меня… Только Вика… Викуся, Виктория моя! Не кричала конечно, но сдерживалась. Это было. Всего с одной. Ушла! Увели…

Это уж в институте, на втором курсе. На дне рождении у Кольки Воскрибенцева. Выпили понятно, танцевать стали… Как поцеловались? Ведь сразу взасос! Как магнит какой нас притянул друг к другу! Слились в экстазе!

Нет… Конечно – просто поцеловались, пока танцевали. Один раз – но долгий такой поцелуй получился. Проводил её – она не местная, в общежитии жила. Дружить стали – кино, кафе, клубы… Целовались, терлись, обнимались… Потом и секс. Почти как эротических фильмах – со страстью, с поцелуями, со вздохами… И без всяких: «ты какие презервативы предпочитаешь?». Правда иногда: «Сегодня не в меня… А то могут… Или…». И замолчит, вроде спрашивает – хочу ли я детей? В любви то признавался… Она клялась. Здесь бы следующий шаг – жениться да детей.

Характер у меня скверный! Все рассчитать, да прикинуть! А правда она меня любит или, как маманя жужжала – только за москвича выскочить и прописку получить? А где жить будем? А на что детей кормить?

Уехала моя Вика в Ярославль, на лето к родителям, и не вернулась. Замуж выскочила – быстро как-то, торопясь. В свой, в ярославский, институт перевелась. Больше мы не виделись.

Переживал я! Ох переживал…

Да! Единственная… Вторая.

Первая – Юлька, одноклассница. Отличница. Ее все считали занудой. Не красавица, но и не страшная. Худая! То есть совсем-совсем худая! Тощая!

Как оказался у нее – не помню. Толи газету делать, толи к контрольной готовится… Дома никого – родители работают. Она возьми и спроси:

– Ты Кульков сексом занимался? – Слегка только покраснела. И глаза сразу отвела.

Если бы Колька Воскребенцев спросил, или там Влад… Я бы конечно и о Кире, у бабушки в деревне, и о проститутке Венере, и о тете Лене из второго подъезда… Соврал, да еще бы и подробно описал как я с Кирой, с Венерой и с тетей Леной!

– Нет. – Выдохнул и все.

– А давай попробуем… – Сама в сторону смотрит. – а то девчонки болтают…

В шестнадцать лет, не то что… У меня тут же в боевую готовность…

Прямо в ванной, секунд тридцать… Больше примерялись и кряхтели. Думаю, у обоих, кроме разочарования и стыда…

Через месяц опять попробовали. Уже на кровати. Дежурные, холодные поцелуи, быстрые поглаживания, и полторы минуты фрикций… Кроме боли… Опять взаимной.

– Врут дуры! – Сказала Юлька в тот раз и больше меня в гости не звала.

Я подумал тоже самое, с произнесением последнего слова в мужском роде и… Все же Юльке намеки делал… Но она обидела:

– Занимайся онанизмом – гораздо проще.

И я больше к ней близко не подходил, вроде и не знаю ее даже, вроде и не она моя первая женщина, и не я ее первый мужчина…

Воспоминания, воспоминания…

Жрать что-то хочется…

Время – второй час!

Глава 5.

Люблю повеселится, особенно пожрать!

Для того, чтобы хорошо покушать нужно самому это покушать приготовить.

Среди москвичей много несчастных людей – это москвичи в третьем и более поколении – у них не было и нет ни бабушки в деревне. Что такое бабушка в деревне? Это сметана, это пирожки, это парное молоко, это чистый воздух, это лес, это река, в которой можно ловить рыбу и эту рыбу потом можно есть, это…

У меня есть бабушка в деревне! Баба Маня. Давно, ох давно, не наведывался я к своей бабушке. Вырос?

Лето. Будет лето, и я не поеду ни в какую Турцию, плюну на Кипр, отрекусь от всей Европы и Азии и к бабушке, в деревню, в российскую глубинку, в бескрайний Оренбургский край!

Именно оттуда большинство вкусностей, которые я готовлю. И пельмени, сегодня я сварю себе пельмени, я научился делать там, у моей бабули.

Несчастные москвичи в третьем поколении! Они не знают, что такое пельмени! Не все конечно… Андрей Фот, ведет свою родословную от обезьяны обитавшей на территории нынешней Москвы еще в доисторическое время, однако настоящие пельмени пробовал – у меня.

Я вообще-то тоже коренной москвич, по материнской линии. Это отец из оренбургских казаков – приехал в Москву на геолога учится, в институт имени Губкина. Учился, учился и женился – на маме. Скоро и я появился. После учебы поехали родители в степь – нефть добывать. Отец привычный, а маме не климат – ни музеев, ни театров, а самое главное – пельмени самой лепи. Котлеты, голубцы, тефтели – опять самой! В магазинах, хоть кругом и развитое сельское хозяйство, да и в городе три мясокомбината, шаром кати – нет ни чего. Продукты только на рынке! Однако продукты – всем продуктам продукты! Но… Мама развелась и уехала. И меня забрала. На лето, правда, всегда к отцу отправляла, а сама личную жизнь пыталась наладить.

А у отца личная жизнь налажена. У него в этой жизни и жена, и двое сыновей – братья мои. И третий сын для него… Точнее не для него, а для его жены, отец почти все время на работе… Ну вот меня, да не одного, а с братьями моими меньшими – в деревню, к бабе Мане. И все лето мы там! Купаемся, рыбу ловим, по садам набеги устраиваем, в лес за ягодами и грибами… В выходной – пельмени лепим.