Маша Стрельцова - Дзен в большом городе

Вера закончила, сняла руки с моей макушки, села на табуретку и молча посмотрела на нее. Мне не понравился ее взгляд. Совсем.

— Что не так? — тихо спросила я.

Похоже, гастритиком тут дело не обойдется. Что, что заставляет ее смотреть на меня, как на будущую покойницу? Что притаилось во мне? СПИД? Тропическая лихорадка? Атипичная пневмония???

— Вот тут, — она указала на мой живот, — у тебя аура серая. Я сразу поняла, что дело неладно, но такого, признаться, не ожидала…

— Что? — видимо, я ослышалась.

Это же аура мертвых! Вернее, просто серая дымка, ничего не имеющая с семислойной аурой живых! Не может мертвое наложиться на живое, это просто редкостный бред!

— Аура, говорю, у тебя около пупка серая, — повторила Вера, вновь повязывая волосы платком. — Правда, отторгает ее тело, выталкивает, словно вода масло. Когда я положила тебе руки на голову, она была размером с суповую тарелку. А сейчас уже со спичечный коробок.

— Вера, — тихо сказала я. — Но, если эта дыра так быстро сокращается, то откуда она вообще взялась? Даже если допустить, что я к тебе пришла вся серая с ног до головы — и то сейчас бы этого пятна на животе уже не было!

Вера пристально посмотрела на меня и вздохнула:

— Знаешь, мне что странным показалось? Сидели мы, разговаривали, и вдруг ты замерла, лицо исказилось на миг, а потом ты взглянула на меня совершенно чужим взглядом. У меня прямо сразу мысль мелькнула: вот не Марьин взгляд и все тут! Умный такой…

— Это что, ты меня за олигофренку держишь? — возмутилась я.

Ведьма красноречиво посмотрела на меня, и я осеклась.

— Это в какой момент произошло? — очень тихо спросила я.

— Мы с тобой поговорили о вызове духа-двойника, ты сказала «Ясно», и после этого начались странности.

— Ты ошиблась. Все нормально, я все помню.

— Точно?

Я напряженно осмотрелась вокруг себя, пытаясь угадать в картинке десять отличий. Спустя секунду мне стало как-то очень нехорошо. Когда я пришла — огонь в печке вовсю полыхал, на плите исходила бульканьем кастрюлька. Теперь же она была отставлена на приступок, и дрова прогорели. Сквозь решетчатую дверцу виднелись алые угли.

— Сколько это длилось? — помертвевшие губы отказывались шевелиться.

— С полчаса.

— Я что, сидела мумией — и все? И ты полчаса ждала, чтобы просканировать ауру?

— Ничего себе мумия, — возмутилась она. — Все пирожки подмела подчистую!

— Конец моей фигуре, — горько заключила я, то-то мне так нехорошо в животе и тяжело на душе. — И что, я полчаса только пирожки лопала? Не разговаривала?

— Знаешь, ты была очень вежливая и вообще приличная, — задумчиво поведала она. — Сказала, что у меня тут очень мило и что мой платочек великолепно оттеняет цвет лица.

Я обвела кухню, не блещущую чистотой, ошалелым взглядом. Мило? Потом перевела глаза на застиранный платок на голове ведьмы с еле различимыми цветочками и вгляделась в лицо под ним, щедро отмеченное возрастом.

Боже, я сошла с ума…

«Это сказывается позавчерашний перепой», — гнусно хихикнул внутренний голос.

«Да я ни с какого такого перепою я не стану отвешивать комплименты старым ведьмам!!!», — рявкнула я на него.

— Это все, что я говорила? — снова обратилась я к Вере.

— Путина с тобой от души поругали, — охотно призналась она.

— Знаешь, а я ведь ничего против него не имею, — задумчиво сказала я, — Более того — на последних выборах специально взяла себе труд проголосовать за него. И мы с тобой не раз говорили, что я не желаю его ругать. Нравится он мне.

— Я помню, — спокойно ответила она. — Потому и поняла, что дело тут нечисто.

Я помолчала, припоминая горячий диск в сидюке и вкус баунти во рту.

— У меня шизофрения? — бесстрастно спросила я. — Только честно. Ты же видела все семь слоев…

— Балда! — не выдержала Вера. — В тебе — мертвый!!! Десять минут назад в твоем теле был мертвый!!! Иначе откуда тут серая аура???

И она снова ткнула пальцем мне в живот.

— Это невозможно, — устало спросила я. — Вера, я же некромантию практикую, так что поверь мне, дух мертвого никогда не попадет в чужое живое тело, просто потому, что нет такого понятия — «дух мертвого». Ведь именно дух делает тело живым, сломалось что—то в теле — и все, тут же дух отлетает на небеса.

— Так может какой заблудший, еще не долетел? — несмело предположила Вера.

Я покачала головой:

— Живое не может принять мертвое, это просто невозможно. Да и не может быть в одном теле более одного духа. Так что твои намеки про ауру… Ну бред ведь, согласись.

— Соглашусь, — кивнула она. — Соглашусь, милая ты моя. Только я своими глазами видела, как в твоем теле со мной разговаривал кто—то другой. И взгляд не твой, и разговаривала ты совсем другими речами. Да и аура не соврет.

Я молча смотрела на нее. Что сказать — я не знала. Вот тебе и съездила за советом о том, как уберечь любимого…

— Марья, тебе может помощь нужна? — помолчав, спросила ведьма.

— Там видно будет, — кивнула я, думая о своем.

— Если что — обращайся.

— Да скорее всего мне к батюшке Иоанну из Знаменского собора придется обращаться, — хмыкнула я. — Пусть хоть раз в жизни почувствует себя экзорцистом.

— Кем? — не поняла она.

— Изгоняющим дьявола, так сказать. Ладно, Вера, спасибо тебе огромное за все. Не знаю, чтобы я без тебя делала, но теперь точно надо идти.

— Будь осторожнее.

— Непременно.

На пороге меня нагнал ее голос.

— Марья?

— Да.

— Знаешь, а ведь то пятно у тебя на пупке не сходит. Словно въелось оно в тебя.

— Буду отстирывать тайдом, — пожала я плечами. — И не рассказывай никому, ладно?

Выйдя от Веры, к машине я не пошла. Глянула вправо — влево, углядела знакомый призрачный силуэт вдали и нисколько не удивилась. Да, любимому снятся кошки, какая-то тварь притаилась во мне, а еще за мной тенью следует настоящее привидение. Здорово. Жизнь бьет ключом, и все по голове. Подумав, я пошла к продуктовому магазину на пустынном пятачке. Шопинг меня всегда здорово успокаивал, и вообще…

Через десять минут я вышла из оттуда с покупками. Упакованная в полиэтилен куриная ножка для Бакса и здоровенная плитка шоколада для …

«Для кого?», — ласково осведомился внутренний голос.

Я не ответила. Мог бы и сам догадаться — когда ведьмам туго, они стараются сделать как можно добрых дел. Особенно тех, которые не хочется делать. Господь — он все видит, если что — зачтет.

С крыльца я обозрела окрестности, хмыкнула, обошла магазин, и наконец наткнулась на Женьку. Он стоял, привалясь к стене спиной и обхватив себя руками.

— Замерз? — сочувственно спросила я.

— Что? — он открыл глаза, увидел меня и явственно вздрогнул.

А я поразилась тому, как же он здорово сдал за это время… Он был, словно цветная простыня по весне, с лета забытая нерадивой хозяйкой на бельевой веревке. Он словно полинял.