Иоанна Хмелевская - Крокодил из страны Шарлотты

– Где ключ?!

– У него. – Животное, ничтоже сумняшеся, ткнуло пальцем в Михала.

Михал спал с лица и без единого слова покинул помещение, но Алиции удалось сохранить присутствие духа.

– Проверь в карманах, – зловещим голосом посоветовала она.

Животное из прачечной послушно полезло в карман и, в отличие от Михала, ликом зарумянилось. А потом чуть не валялось у нас в ногах и божилось, что это оно не из зловредности, а по недомыслию. На следующий же день Михал заказал еще два комплекта, один из них и позволил мне на этот раз беспрепятственно проникнуть в прачечную.

Животное тоже ходило в приятелях Аниты и частенько бывало в ее доме. Кроме того, оно любило путешествовать. Заезжало этим летом и в Копенгаген, точно не знаю когда, не интересовалась. А зря, оно-то вполне могло спереть шампур… Впрочем, вряд ли. Трудно предположить, чтобы такую бестолочь пригрела какая-нибудь банда. Ни один уважающий себя преступник не рискнул бы с ним связываться.

А потом на горизонте возник еще один субъект. Это о нем Алиция сказала:

– Я решила не предлагать ему ночлега в нашей прачечной, довольно с нас одного животного…

Субъект нанес нам визит как-то вечером, и, судя по тому, что Алиция встретила его с аффектированным восторгом, никаких добрых чувств она к нему не питала. Говорили они по-немецки, и я ни черта не поняла, а субъекта запомнила лишь потому, что он все время таращил на меня глаза и я боялась, не вывихнул бы он их. Я как раз вымыла волосы, накрутилась на бигуди, голова у меня была прикрыта по этому поводу какой-то дурацкой тряпкой, а лицо украшали остатки грима, но так или иначе его внимание к моей особе показалось мне слегка преувеличенным. Я оставила их наедине и удалилась на кухню.

После короткого разговора Алиция заглянула ко мне:

– Я ухожу. Отведу его к нашей знакомой, пусть там переночует.

– Да веди его хоть на Лысую гору, – покладисто согласилась я.

Не знаю, почему она сказала «к нашей знакомой», вместо того чтобы просто назвать имя. Я знала всех ее копенгагенских подруг. Вполне могла сказать «к Грете» или «к Кирстен».

– Что это за буцефал? – кисло спросила я, когда она вернулась.

– Приятель моего зятя, – процедила она так неохотно, что я больше не расспрашивала.

А вскорости – недели через две, а то и раньше – состоялся званый ужин у Аниты. Весь вечер я гадала насчет того субъекта, где я могла видеть его физиономию. Меня сбило с толку, что на вечеринке он говорил по-польски! Оказалось, никакой он не иностранец, а чистокровный поляк – знакомый Аниты, тоже журналист. Тогда какого лешего Алиция объяснялась с ним по-немецки? Скорей всего, чтоб я ничего не поняла. Вот он-то и мог спереть шампур.

К сожалению, сколько я ни пыталась, никакой связи между кем-нибудь из двух этих типов и смертью Алиции обнаружить не удалось. А больше и в расчет-то принимать некого. Проклятый конверт из кофра! Возможно, милиции он и сгодится, а для меня от него толку как от козла молока.

Охотнее всего я бы сейчас отослала письмо Лешеку – так, мол, и так, все раскрылось, самое время тебе драпать морем в Латинскую Америку. Может, повинуясь чувству симпатии, я бы ему и написала, если б не одна загвоздка. Мне вдруг припомнилась ненависть, сверкнувшая в глазах Алиции во время последнего нашего разговора. А если это была ненависть к Лешеку, в котором она горько обманулась?

В полной растерянности, ничего не решив, я собрала все бумажки и поплелась спать. Пересекая лестничную площадку, отделявшую офис от квартиры Бородатого, я заметила полуэтажом ниже замызганного юнца со свалявшимися космами – он курил, привалившись к стене. Я осуждающе покосилась на него – ну и молодежь пошла, хорошо же эти студенты проводят каникулы…

Только на следующий день, когда я, выйдя около полудня из дому, наткнулась на очередного лохматого юнца, на сей раз увлеченно созерцающего развешанные по ограде импрессионистские картинки, меня осенило, что дело тут нечисто. Слишком уж часто путаются у меня под ногами сопляки с перманентными кудрями, одного из них я точно видела дважды, да и физиономия второго вроде бы уже попадалась мне на глаза. Ясно – следят за мной. Знают, что я добралась до кофра, заполучила корреспонденцию, и всполошились. Откуда только они набрали такую орду, не иначе среди наркоманов, а расплачиваются за услуги героином…

На всякий случай теперь уж и я прикинула, в чьи бы это руки завещать унаследованную информацию, если придется и мне покинуть земную юдоль. В Польше найдется парочка верных людей, а в Дании? Подумав, я остановила свой выбор на Аните и, не откладывая в долгий ящик, поперлась к ней на работу.

Я собиралась вытащить ее в кафе и в спокойной обстановке потолковать, но выяснилось, что она только что отлучалась и во второй раз ей уже неудобно. Вообще-то спокойно потолковать можно было и у нее в комнате, там сидел только ее шеф, ни слова не понимавший по-польски. Я пристроилась в кресле у стола, выжидая, когда она закончит разговор по телефону. А пока ждала да предавалась вчерашним думам, напрочь забыла, зачем явилась.

– Слушай, может, ты вспомнишь… – начала я вместо того, чтобы высказать ей последнюю свою волю, но, не договорив, опять задумалась.

– Я главным образом забываю, – доверительно ответила мне Анита. – А что именно надо вспомнить?

– У него случайно не базедова болезнь?

Вопрос пал как конечный плод моих размышлений, не совсем, правда, созревший. Анита посмотрела на меня с живейшим участием.

– Я так понимаю, что базедова болезнь есть у многих. Предупреждаю тебя сразу – всех я не помню.

– Ну ладно, пусть не всех. Припомни только одного. Он был у тебя на последней грандиозной попойке, как раз перед помолвкой Алиции. Журналист, ты с ним, кажется, когда-то работала.

Анита наморщила лоб и задумалась.

– Как же, попойку помню! Но на ней ведь толкалось человек двадцать. Большей частью журналисты, со многими я раньше работала. О ком из них речь?

– О самом лупоглазом, – без колебаний уточнила я.

– Самым лупоглазым был Вигго, датчанин, только не журналист, а физик, и с ним я никогда не работала.

Хотя не исключено, что со щитовидкой у него не в порядке.

– Нет, не то. Выбери самого лупоглазого из польских журналистов.

– Убей меня бог, такого не знаю! Нельзя ли поточнее, кто именно тебя интересует?

– Но ты вообще-то помнишь, кто у тебя тогда был? Ты же всех их знаешь! Пошевели мозгами, он приехал из Польши недели за две до этого.

– Погоди-ка, – оживилась Анита, входя в азарт. – Ты меня заинтриговала. Дай подумать. Две недели, говоришь? Яцек отпадает, он приехал накануне. Стефан тоже, со Стефаном ты знакома. Улановский?

– Какой он из себя?

– Пожилой такой, сидел в углу и трепался с Евой. Приехал из Англии.