Дарья Донцова - Бабочка в гипсе

– В общем, да, – выдохнула я. – Ты боишься, что снайпер, обладающий богатством и властью, выдернет хвост из капкана, если к делу подключится милиция. Но с какой стати ты тогда отстрелил ухо Вале? Привлек внимание тьмы служивых людей. Где логика?

Снайпер понизил голос до шепота:

– Медведев не признался, на него давили, но он не сдался. Белов прокололся, очень уж хотел из-под удара своего покровителя вывести, поэтому и предложил подследственному сделку: тот берет на себя всю серию, а следователь гарантирует, что не будет пожизненного заключения. У Василия Белова внучка инвалид, родилась с церебральным параличом, в России таким детям плохо помогают, а вот в Израиле их могут поставить на ноги. Цена вопроса – более ста тысяч евро. Откуда у простого следака бабло?

– Уж не с зарплаты сэкономил, – признала я.

– Вот-вот, – согласился стрелок. – Внучка Белова в Иерусалим смоталась, теперь ходит, как человек. Отстегнули Ваське бабло, и он Медведева обманул, тот на пожизненное пошел. Теперь скажи, менты признают, что следак взяточник? Да еще и подлец! Филипп упорно твердил: «Я не виноват», он мог строчить письма куда угодно, попытаться оправдаться. Ясно?

– Ага, – протянула я, – настоящему преступнику шум не нужен. Не исключена возможность, что в какой-нибудь инстанции отыщется честный человек, который усомнится в справедливости приговора.

– Доперло, – выдохнул Альфа. – Филиппа убьют на зоне, вот почему его надо срочно оттуда вытащить. В бараке зэка пришить легко, комар носа не подточит.

– На воле он тоже будет в опасности, – возразила я.

– Нет, я его спрячу! – возбужденно заявил снайпер.

– Значит, он твой друг, – сказала я.

– Какая разница? – разозлился Альфа. – Короче, жди, я тебе сообщу, где вторая винтовка.

– Эй, эй! – остановила я его. – Почему именно я? С какой стати ты мне поручаешь все эти хлопоты?

– Ты под руку попалась, – бесхитростно пояснил собеседник. – Сначала я Валентину искал. На тебя напал, потом справки навел. Частный детектив Романова, говорят, не обманывает клиентов. Если я отдам винтовку ментам, они ее «потеряют». Ты не из таких. И связи имеешь огромные, с большими людьми дружишь.

– Нанимаешь меня для расследования? Каков гонорар? – осведомилась я.

– Жизнь постороннего человека, – отрубил Альфа. – Начинай.

– Мне понадобится с тобой связываться, – решительно заявила я. – И как ты собрался мне звонить, если не знаешь мой номер? Телефон Валентины на прослушке.

– В случае экстренной необходимости придешь к Тиму-плотнику, он даст контакт. У тебя пять дней. Жди звонка с сообщением о стволе. Номер свой сама сейчас назовешь.

– Почему так мало времени? – решила я поторговаться.

– Медведев лежит в больнице, он желтуху подцепил. Там его не тронут, но в следующую среду его выпишут, и за его жизнь я тогда ломаного гроша не дам, – заявил Альфа.

– Согласна, – сказала я, – но, чур, уговор: ты не стреляешь в людей на улицах, тронешь кого – я сделаю так, что Филиппу невмоготу на зоне станет и его никогда не отпустят. Мы подписываем перемирие.

– Заметано, – ответил мой собеседник, и трубка запищала.

Очень хорошо понимая, что испытывает замороженная курица, я доплелась до машины, завела мотор и принялась стучать зубами. Когда руки перестали трястись, а пальцы обрели минимальную подвижность, мне удалось вскрыть полученный от «гнома» телефон, вытащить оттуда симку и вставить на ее место свою. В голове шумело, желудок сжимался от голода, я вцепилась в руль и поехала в сторону центра. Не стоит лишний раз заходить в трактир «У бабушки Гусыни» – я не большая любительница убитых водоплавающих.

На улице было темно, как ночью, над Москвой нависла толстая, словно ватное одеяло, туча. Сейчас из нее посыплется снег или польет дождь. В районе Бульварного кольца я встала в пробке и попыталась структурировать полученную информацию.

Начнем, так сказать, ab ovo [7].

Лампа Романова получает от Вали ее старый телефон и отвечает на звонок. С той стороны трубки находится странная личность, которая вызывает Рублеву на встречу, отстреливает ей ухо, демонстрирует уникальную меткость, привлекает внимание правоохранительных структур, буквально засовывает в болото вилы и взбаламучивает тухлую воду, заставляя выскочить наружу лягушек, пиявок и прочих обитателей застойного местечка, пугает их новыми убийствами. А потом дает задний ход, требует от меня сохранения тайны, шифруется, рассказывает о серьезной опасности, которая нависла над Филиппом. Истеричное, нелогичное поведение. Но стреляет Альфа отлично. Однако он явно психически нестабильная личность, с такой лучше не спорить. Снайпер может убить невинного прохожего, а я потом всю оставшуюся жизнь не смогу простить себе смерть человека. Мне надо поставить Макса и Павла в известность о происходящем. Но ни Вульф, ни Гладков не берут трубку. Ничего необычного в их недоступности нет. Макс может пропасть на несколько дней по делам, а Паша, скорее всего, лечится алкоголем. К сожалению, для Гладкова единственный способ расслабиться – это хорошая порция водки.

«И о погоде, – монотонно бубнило радио, – сейчас в столице ноль градусов, ветер северный, возможен снегопад».

Я включила «дворники». Снег уже сыпался с небес, скоро Москва окончательно замрет в пробке. Взгляд упал на дом с яркой надписью из зеленых лампочек: «Футур». Я посмотрела на часы, они показывали начало восьмого. Голод когтями вцепился в желудок. Включив поворотник, я подрулила к парковке, аккуратно пристроила свою «букашку» около снегоочистительной машины, вышла наружу и не сдержала смеха. Спецтехника стояла, выставив вперед щетки, около них гарцевали две крупные бродячие собаки, они использовали щетки вместо чесалок. Двортерьеры терлись о пластиковые иглы спинами, на их мордах застыло выражение счастья. Зима разбушевалась по полной программе, но блохи отлично переносят мороз в мохнатой шкуре. Собачата повизгивали от удовольствия, жмурились, подскакивали и так кайфовали, что у меня под бронежилетом зазудели лопатки. Кстати, учитывая наш договор со снайпером, я могу спокойно снять жилет. Но не делать же это на парковке на глазах у прохожих!

Я еще раз полюбовалась на резвящихся собак, получивших в свое распоряжение изумительную чесалку, и поторопилась в магазин: есть хотелось до обморока.

Мой выбор пал на венгерскую ватрушку и пакетик сока, на десерт я решила прихватить орешки. Я походила между стеллажами. Пакет по цене девятьсот семьдесят два рубля, произведенный в Германии, не вызвал желания его купить. Впрочем, упаковку того же веса стоимостью в пятьдесят целковых я тоже отвергла. Не надо считать меня привередой, которой плох и дорогой, и дешевый товар. Без малого тысячу рэ за горстку орешков отдавать аморально, но приобретать кулек с надписью «Фисташки из Мурманска» тоже глупо. А еще меня смутил срок годности на таре с орехами, таинственным образом родившимися в холодном крае. Я внимательно изучила обертку и увидела на ней интригующую надпись: «Годен навсегда». Поэтому к кассе подошла только с плюшкой и яблочным напитком.