Жан д'Айон - Догадка Ферма

В одном из своих сочинений он восславил кардинала де Ришелье как мудрейшего из политиков всех времен. Он часто думал о поездке во Францию, с тех пор как получил приглашение от Туссена Роза, секретаря монсеньора Мазарини, который хотел использовать его талант памфлетиста. Но он боялся, что попадется в лапы людей Таддео Барберини, если покинет пределы Венеции.

Я заверил его, что помогу пробраться во Францию, мою родную страну, если он целиком доверится мне. Сверх того, я обещал, что выхлопочу для него пенсию и даже пост главы академии тосканского языка, которую собирался учредить Мазарини. Это его окончательно убедило. Итак, мы покинули Венецию, пересекли Альпы и заехали в Женеву, где Ферранте должен был уладить дела со своими книготорговцами, а потом снова поднялись в долину Роны. В пути я сумел отправить письмо вице-легату Авиньона Федериго Сфорца, который знал, что я работаю на Таддео. Я предложил разместить перед Оранжем отряд папских гвардейцев, переодетых в сборщиков налогов.

Ферранте знал, что в Оранже, протестантском княжестве, для него риска нет, а мне он полностью доверял. В Сорге люди Федериго Сфорца арестовали нас, чтобы проверить багаж, то есть не везем ли мы контрабанду. Они отвезли нас в Авиньон, где Ферранте бросили в тюрьму, чтобы устроить над ним суд. Он доверил мне столько своих сочинений, что я смог выступить обвинителем: по окончании следствия, длившегося несколько недель, преступные действия Ферранте были доказаны, а мне позволили вернуться в Париж, где я вновь занялся книготорговлей.

С той поры я оставался в распоряжении Таддео.

Шарль де Бреш, казалось, был очень доволен своими мерзкими плутнями. Но Луи сумел скрыть отвращение и спросил небрежным тоном:

— Что же сделали с Ферранте?

— Разумеется, он был осужден! Кажется, палач Авиньона вырвал ему язык за кощунственные речи. Ферранте приковали к кресту в каземате. Несомненно, со дня на день он будет казнен.

При этих словах Луи содрогнулся. Значит, последняя жертва Бреша, несчастный Паллавичино, которого Бреш заманил в ловушку, теперь умирает в темнице. Ждет ли и его, Луи, такая же участь?

— Понимаете теперь, почему маркиз де Фонтрай почтил меня своим доверием, когда узнал, кто я такой и каким образом предал Ферранте Паллавичино папскому правосудию?

Три женщины и Гофреди провели ночь на том самом постоялом дворе, где старый рейтар останавливался накануне. Женщины даже смогли получить спальню — правда, им пришлось разделить единственную кровать.

Карета по-прежнему находилась на своем месте. Утром Гофреди и мадам де Кастельбажак быстро расплатились с хозяином постоялого двора за ее содержание на конюшне. Затем они погрузили в нее багаж и провизию. Кабатчик обязался доставить плетеную коляску во дворец маркизы, после чего они сразу тронулись в путь.

Гофреди ехал на головной лошади, а Бертранда держала вожжи на козлах. Таким образом, они поддерживали быстрый ход на протяжении почти всего дня, кроме тех минут, когда старый рейтар в изнеможении садился на козлы рядом с Бертрандой, которую иногда подменяла Франсуаза де Лепинас.

Гофреди наотрез отказался садиться в карету. Он хорошо запомнил описание берлины Бреша и надеялся, что первым увидит ее. Это была старая развалюха, как заверили его конюхи на постоялом дворе. Случайное происшествие — сломанная ось или рессора — задержит разбойников, по меньшей мере, на день.

Маркиза держала под рукой на сиденье несколько пистолетов и мушкетов. Если негодяев удастся захватить врасплох, победа будет легкой, обещал Гофреди.

Направляя упряжку, старый солдат думал о будущем, вернее, предавался горестным размышлениям.

Если он не найдет хозяина, по приезде в Париж сразу же пойдет к Гастону де Тийи. Вместе они нанесут визит книготорговцу в его лавке на площади Мобер. Быть может, там они обнаружат какие-то следы. Тем временем мадам де Кастельбажак отправится к Югу де Лиону. Она заверила его, что Лион поднимет по тревоге все полицейские службы Франции на поиски Фронсака.

Но если хозяин умер? Или его попросту никогда не отыщут? Это было бы ужасно!

В любом случае, решил Гофреди, он сам поедет в Мерси, чтобы сообщить страшную новость Жюли де Вивон. Затем оставит службу, поскольку не сможет оставаться там, ощущая свою ответственность за то, что случилось с хозяином. Гофреди вновь придется странствовать.

Меньше двух лет пробыл он у столь доброго господина. Старый вояка знал, что в его возрасте надеяться уже не на что. Никто больше не захочет взять его на службу.

Они остановились на ночлег. Никто из встреченных ими на дороге людей не рассказывал о едущей впереди берлине. Но действительно ли карета разбойников опережала их? Ничто на это не указывало. Только маркиза де Кастельбажак была убеждена, что Фронсака везут в Париж.

Даже если это было так, Бреш мог двинуться по совсем другому пути. Возможно, он опасался погони и решил выбрать более длинную дорогу, проходившую в стороне от той, по которой ехали они.

Дни пролетали, и ничто не нарушало их монотонного течения. Однако Гофреди несколько раз уже слышал в ответ на свой вопрос, что за день до них прошла какая-то большая зеленая карета. Описание совпадало с тем, что рассказали ему на постоялом дворе, а один помощник конюха сказал даже, будто видел в окошке лицо молодого человека, сидевшего внутри. У него были завитые волосы, мушкетерские усы и бородка. Точь-в-точь как у Шарля де Бреша.

Гофреди обрел надежду.

Когда они прибыли в Юссель, пошел снег.

Ночь они провели на почтовой станции. Это был двухэтажный дом в стороне от дороги, с просторным двором, большими конюшнями и каретным сараем, куда они поставили свой экипаж.

Единственная общая зала была переполнена народом. Непогода задержала многих путешественников, и Гофреди вынужден был пригрозить хозяину станции, чтобы получить комнату для трех женщин. Все спальни оказались заняты, и тот попросту предложил дамам разделить постель с двумя торговцами, как это было в обычае! [92] Только полицейский ордонанс от 6 ноября 1778 года предписал хозяевам постоялых дворов предоставлять людям разного пола разные спальни. Прежде мужчины и женщины могли разделить постель, не будучи даже знакомы друг с другом! В конце концов, за астрономическую сумму хозяин выделил крошечную каморку рядом с собственной спальней, куда велел принести два грязных соломенных матраса, на которых женщины разместились с большим трудом. Самому Гофреди в очередной раз предстояло спать на скамье в общей зале, подобно всем другим, для кого не нашлось кровати.

С таким же трудом получили они уголок за столом рядом с испольщиками и голодранцами. Многие таращились на Франсуазу де Лепинас, самую красивую из трех женщин, поэтому Гофреди решил, что проведет ночь с ними, в их клетушке. Они согласились, встревоженные излишним вниманием мужчин. При такой тесноте изнасилования случались нередко.