Джанет Ианович - Четверка сравнивает счет

Выйдя из машины, я хлопнула дверью, но Кунц даже не обернулся ни на звук, ни на мое появление. С минуту мы стояли бок о бок, изучая это оконное несчастье.

- Хорошая работа, - произнесла я.

Он кивнул.

- Квадрат точно в центре. В старших классах Максин играла в софтбол.

- Она натворила это прошлой ночью?

Еще кивок.

- Я собирался лечь спать. Выключил свет и БАХ… в окно влетел кирпич.

- Авиапочта, - напомнила я.

- Ага, проклятая авиапочта. Моя тетушка слетит с катушек от ярости. Она моя домовладелица. Они с дядюшкой Лео живут в другой половине этого куска дерьма. Единственная причина, почему она не здесь и не заламывает руки, это потому что ушла в церковь.

- Не знала, что ты снимаешь квартиру.

- Неужели думаешь, что это я выбрал такие цвета? Разве я похож на какого-то парня-гомика?

Черт, нет. Парни-гомики не думают, что разрез на майке – это писк моды.

Он вручил мне листок белой бумаги.

- Это было привязано к кирпичу.

Письмо было написано от руки и адресовано Кунцу. Записка была проста. В ней говорилось, что он ничтожество, и если он хочет вернуть свое имущество, то пусть отправляется на охоту за сокровищем. Дальше говорилось, что первым ключом будет «в чем-то большом». И затем следовал набор каких-то букв.

- Что это значит? – спросила я его.

-Кабы я знал, не позвонил бы тебе, так ведь? Я не буду заниматься этой проклятой игрой в поиски сокровища.

Он воздел вверх руки.

- Она чокнутая. Мне следовало с самого начала понять, что у нее не все дома. Она помешана на шпионах. Всегда смотрела эти тупые фильмы о Бонде. Я трахал ее сзади, а она смотрела по телеку Джеймса Бонда. Ты можешь поверить?

О да.

- Ты ведь все вынюхиваешь, не так ли? – произнес он. – Ты ведь все знаешь о том, как быть шпионом? Знаешь, как взламывать шифры?

- Я ничего не знаю о работе шпионов, - возразила я ему. – И без понятия, о чем здесь говорится.

Фактически, я не только не знала ничего о шпионах, я даже особенно и не знала, как работать охотником за головами. Я просто неуклюже болтаюсь туда-сюда, стараясь платить за квартиру и вознося молитвы, чтобы выиграть в лотерею.

- Так что сейчас? – спросил Кунц.

Я снова прочла записку.

- Что это за имущество, о котором она пишет?

С минуту он таращился на меня пустым взглядом.

- Любовные письма, - наконец, ответил он. – Я написал ей несколько любовных писем и хочу их вернуть. Не хочу, чтобы они где-то болтались теперь, когда мы разбежались. В них есть несколько смущающих меня вещей.

Эдди Кунц не был похож на типа, который пишет любовные письма, но откуда мне знать? Он казался типом, способным разгромить квартиру.

- Ты наведывался к ней домой поискать эти письма?

- Да, но квартира была закрыта.

- Ты ее не вскрывал? У тебя ключа нет?

- Вскрывал? Ты имеешь в виду: вышибал дверь?

- Я вчера была на квартире Максин. Кто-то перерыл ее сверху донизу.

Снова этот пустой взгляд.

- Я ничего не знаю об этом.

- Думаю, кто-то что-то искал. Могла Максин хранить наркотики?

Он пожал плечами.

- Кто ее знает, эту Максин. Как я уже говорил, она была чокнутой.

Здорово узнать, что Максин еще в городе, за исключением того, что я не нашла ничего волнующего в записке, смысл которой не смогла понять. И уж явно не хотела ничего больше слышать о сексуальной жизни Кунца.

Он приобнял меня рукой за плечи и наклонился ближе.

- Скажу тебе откровенно, сладкий пирожочек. Я хочу вернуть эти письма. Это могло бы даже кое-чего мне стоить. Ты знаешь, о чем я? То, что ты работаешь на этого парня по залогам, вовсе не означает, что ты не можешь работать еще и на меня, верно? Я хорошо заплачу. Все, что тебе предстоит сделать, это позволить мне поговорить с Макси до того, как ты сдашь ее копам.

- Некоторые люди могут решить, что это двойная оплата за одну работу.

- Тысяча долларов, - произнес Кунц. – Вот мое окончательное предложение. Дело за тобой.

Я протянула руку.

- Договорились.

Ладно, меня можно купить. По крайней мере, продаюсь не задешево. И помимо прочего, на достаточных основаниях. Хотя мне не особенно нравился Эдди Кунц, но я могла понять неудобство существования любовных писем, поскольку сама писала парочку. Они были адресованы моему бывшему муженьку, и я сама бы заплатила тысячу долларов, если бы могла их вернуть.

- Мне нужно это письмо, - заявила я ему.

Он вручил мне бумагу и хлопнул меня по плечу.

- За дело!

* * * * *

Записка гласила, что первый ключ был «в чем-то большом». Я посмотрела на набор букв, который следовал за ключом, и не увидела никакой системы. Неудивительно, у меня ведь была пропущена хромосома по разгадыванию загадок, я не могла бы решить головоломку даже для девятилеток. К счастью, я жила в доме, полном пенсионеров, которые дни напролет решали кроссворды. А это что-то типа кроссворда, ведь так?

Мой первый выбор пал на мистера Кляйншмидта из квартиры 315.

- Ого, - произнес мистер Кляйншмидт, открывая дверь. – Это же бесстрашная охотница за головами. Поймала сегодня каких-нибудь преступников?

- Еще нет, но я над этим работаю.

Я вручила ему «авиаписьмо».

- Вы можете это расшифровать?

Мистер Кляйншмидт замотал головой:

- Я разгадываю кроссворды. А это путаница. Тебе следует спросить Лоррейн Клауснер с первого этажа. Она разгадывает путаницы.

- Каждый в своем деле специалист.

- Если бы Микки Маус мог летать, то был бы Дональдом Даком.

Я не была уверена, что это значит, но поблагодарила мистера Кляйншмидта, протопала два лестничных пролета и только поднесла палец к звонку Лоррейн, как та открыла дверь.

- Сол Кляйншмидт только что мне звонил и все рассказал о записке с путаницей, - пояснила Лоррейн. – Входи. Я только что вынула печенье.

Я поставила рядом с Лоррейн стул у кухонного стола и стала наблюдать, как она раскусывает головоломку.

- Это не совсем путаница, - вынесла она вердикт, сосредоточившись на записи. – Не знаю, как к этому подступиться. Я решаю только путаницы.

Она постучала пальцем по столу.

- Знаю я кое-кого, кто мог бы тебе помочь, но…

- Но что?

- Мой племянник, Сальватор, расщелкивает такие штучки. С малых лет он решал любую головоломку. Один из этих необычных талантов.

Я выжидательно посмотрела на нее.

- Только вот он может иногда быть странным. Думаю, он протестует против ортодоксальных догм.

Надеюсь, у него нет гвоздя в языке. Я не могу удержаться, чтобы не издать эти гортанные животные звуки, когда говорю с людьми, носящими гвозди в языке.

- Где он живет?

Она написала адрес на обратной стороне записки.

- Он музыкант и по большей части работает ночами, поэтому сейчас должен быть дома, но будет лучше, если я сначала позвоню.

* * * * *

Сальватор Суит жил в высотном кондоминиуме, возвышающимся над рекой. Здание было из цемента пескоструйной обработки и черного стекла. Участок был небольшим, но хорошо ухоженным. Вестибюль сиял новой краской, и на полу лежал ковер в серых и лилово-розовых тонах. С трудом походило на рай для инакомыслящего. И к тому же недешево.