Иоанна Хмелевская - Всё красное (пер. В. Селивановой)

Я еще собиралась спросить Алицию, не догадывается ли она, что именно хотел ей Эдик сообщить, но Алиция покинула свое кресло прежде, чем я успела запротестовать, и исчезла во тьме.

Павел с Зосей все никак не могли найти апельсиновый сок, и Анита отправилась к ним на помощь. Эва вдруг вспомнила, что они с Роем купили сегодня несколько банок разных соков, которые еще не успели вынуть из багажника машины, и погнала Роя за ними. Апельсиновый сок вдруг стал предметом всеобщего интереса, все только им и занимались, казалось, все пространство вокруг нас наполнилось апельсиновым соком, и я бы не удивилась, если бы он вдруг пролился на нас в виде осадков.

Отыскала сок все-таки Алиция, и не в доме, а в чулане, где она держала запасы пива. С соком наконец дело уладилось, но тут Эльжбета вдруг почувствовала голод, пошла на кухню и принесла себе бутерброды, да такие аппетитные, что голод немедленно ощутили Павел и Лешек. Алиция помчалась на кухню, чтобы наготовить побольше бутербродов, тем более что ее уже беспокоило, чем это Анита так долго там занимается. Зося принялась искать вторую банку с кофе. Эва настойчиво требовала для Роя крепчайших польских сигарет «Экстра» – пронесся слух, что у кого-то из польских гостей они есть. Анита по ошибке налила Генриху молока в пиво.

Вечер явно удался и становился все оживленнее. Гости проявляли невероятную изобретательность по части придумывания все новых и новых желаний и, безжалостно опустошая запасы Алиции, наперебой изъявили готовность принести любые продукты и напитки, так что большая часть присутствующих находилась в неустанном и хаотичном движении.

В неподвижности пребывали под красным абажуром лишь три пары ботинок. Две из них принадлежали Лешеку и Генриху, которые, сидя в соседних креслах, вели оживленную беседу на потрясающей смеси английского и немецкого о недостатках и достоинствах разных типов яхт. Беседа была столь увлекательна, что они совершенно не обращали внимания на все остальное. Третья пара ботинок принадлежала Эдику. Он тоже не покидал своего кресла под лампой, запасшись заблаговременно необходимыми напитками, которыми и пользовался в неумеренных дозах, благо они находились под рукой.

– Алиция! – неожиданно проревел он могучим басом, покрывшим царящий на террасе шум. – Алиция!!! Тебе грозит опасность! Почему ты так неосторожна?!

Рев прорезал темноту столь неожиданно, вопрос прозвучал столь странно, что все онемели. Издав рев, Эдик тоже онемел, и воцарилась гнетущая тишина. На вопрос Алиция не ответила – может быть, потому, что ее в тот момент не было на террасе.

– Ну вот, уже набрался! – послышался откуда-то со стороны дома голос Зоси.

– Алиция! – опять проревел Эдик и для пущего эффекта грохнул кружкой с пивом по ящику, служившему ему столиком. – Алиция, черт возьми, почему ты так неосторожна?!

В красном свете лампы появились ноги Алиции, которой, по-видимому, донесли об Эдиковых выкриках. Эдик сделал было попытку встать с кресла, но свалился обратно.

– Алиция! Почему ты… – затянул он свое, но Алиция не дала ему закончить.

– Эдик, не дури! Ты перебудишь весь Аллерод! Успокойся!

– Почему ты так рискуешь? – упорствовал Эдик, правда, уже немного тише.

– Зачем пускаешь в дом таких людей? Ведь я же тебе писал…

Мрак вокруг красного абажура взорвался разноголосым шумом. Собравшиеся, уяснив состояние Эдика, сочли нужным заглушить его выкрики – неизвестно ведь, что еще он вздумает проорать, лучше, щадя Алицию, сделать вид, что не услышишь. Усилия девяти человек увенчались успехом. Голос Эдика потонул в общем гаме. Лешек кричал Генриху что-то о стеньгах и форштевнях, Анита настойчиво предлагала всем доесть два оставшихся бутерброда, Зося голосом валькирии заставляла Павла открывать бутылки пива.

Алиция присела на ручку кресла к Эдику и попыталась его образумить.

– Веди себя прилично, ты ведь находишься в Дании, здесь не принято кричать.

– Но я же писал тебе, чтобы ты была осторожна! Я тебя предупреждал! Ведь я же писал…

– Может, и писал, но я не читала.

– Алиция, вскипел чайник! – позвала из темноты Эльжбета.

– Ну дак я тебе сейчас скажу, – Эдик упорно придерживался темы. – Если ты не читала моего письма, я тебе скажу сейчас своими словами. И ему тоже скажу… А почему ты не прочла мое письмо?

– Потому что оно куда-то подевалось, и я не успела. Ну, хорошо, хорошо, ты мне все скажешь, но не сейчас же, когда у меня гости!

– Нет, сейчас же! Вот именно сейчас же!

– Ну ладно, пусть сейчас же, только минутку подожди, пока я приготовлю тебе кофе.

Я бестактно подслушивала их разговор, который представлял для меня исключительный интерес. Алиция пошла готовить кофе, а я взялась ей помогать, чтобы она поскорее управилась и продолжила прерванную беседу. Мы быстро приготовили кофе, но потом понадобилось принести сливки, потом сахар, соленые палочки, пиво, коньяк, швейцарские шоколадки и польский сырник, сигареты и фрукты. В освещенном проеме дверей материализовывались из темноты и в ней же растворялись какие-то фигуры, под торшером появлялись и исчезали какие-то ноги. Эдик получил свой кофе, успокоился и умолк, возможно, утомленный коротким, но изматывающим выступлением.

– И ведь это еще не все, – мрачно сообщила Алиция, опустившись на минуту в кресло рядом со мной. – Еще приедут Владя с Марианной.

– Господи боже мой! И тоже к тебе?

– Тоже ко мне. Если до этого Лешек с Эльжбетой уедут, будет, где их положить, если нет – мне придется снять для них номер в гостинице. Того и гляди у меня кончится постельное белье. Самое же плохое, я не знаю точно дня их приезда, так как они путешествуют.

– Где путешествуют? – автоматически поинтересовалась я, хотя мне было до лампочки, где именно путешествуют Владя с Марианной. Меня ошеломило это форменное нашествие на Аллерод. Ужасно, что из своего путешествия они приедут именно сюда!

Алиция тем не менее удовлетворила мое любопытство:

– Кажется, в Бельгии.

– Ну, тогда им и в самом деле по пути, ведь из Бельгии в Швейцарию иначе как через Данию не попадешь!

– Они вовсе еще не возвращаются в Швейцарию, им надо в Норвегию. Как ты думаешь, он заснул?

Я взглянула на пурпурные ноги Эдика. Они были неподвижны.

– Похоже, спит. Показательные выступления утомили его. Будешь будить или оставишь его так спать до утра?

– Пока не знаю. Интересно, что он мне писал в своем письме?

– А ты хоть получила это его письмо?

– Получила, но не прочла. Меня кто-то отвлек, когда принесли почту, а потом письмо куда-то задевалось. Ума не приложу, куда я его могла сунуть. Пыталась разыскать перед приездом Эдика, неудобно все-таки, да без толку. Понятия не имею, что он такое хотел сказать. Говорит, важное, но ведь по пьяной лавочке что угодно можно наговорить.