Иоанна Хмелевская - Гарпии

— Может быть! — резко заметил Яцек. — За полицию не поручусь. Но ты вот что мне скажи, — наклонился он к девушке и закончил почти шёпотом: — Мы тут говорим с глазу на глаз, не хочется выглядеть свиньёй, тётки тётками, но ведь ещё имеется этот самый Мартинек…

— Мартинек? — удивилась Доротка. — А что Мартинек?

— Да он по простоте душевной такого наговорил… у человека вчерашний обед к горлу подступает.

— Что же он наговорил?

— Додумался до гениальной идеи: если американская бабуля откинет копыта, он, Мартинек, сразу станет зарабатывать столько, что богачом заделается. Вот видишь, он хотя и не в числе наследников, но лицо заинтересованное. Я о нем пока комиссару словечка не пикнул, но, пожалуй, пикну. Раз уж все под подозрением, почему для него делается исключение?

Доротка подумала немного и согласилась.

— Логично, если мы все, то почему он нет? Нам от этого подозрения ни тепло, ни холодно, думаю, ему тоже так же будет… Или… или ты всерьёз думаешь, это он пристукнул бабулю?

— Если он, то его и посадят, будет только справедливо. Но я не настаиваю именно на этом недоделанном Мартинеке. Не хотелось бы обращать на него внимание полиции, вот и решил с тобой посоветоваться. Если из-за меня парень влипнет…

— Если тебе интересно моё мнение — пусть влипает. Не специально на него наговаривать, но сказать, как было. Если он невиновен, ничего с ним не сделается, но если недоумок — убийца, пусть отвечает за себя. А что он конкретно тебе сказал?

Яцек в подробностях пересказал девушке их беседу с Мартинеком за пивом. Доротка третий раз тяжело вздохнула.

— Очень типичная для него идиотская болтовня. Я лично считаю его законченным кретином, и если окажется, что преступник — он, буду очень удивлена. Преступнику надо ведь хоть немного соображать и опять же действовать, а этот человек органически неспособен ни к каким добровольным действиям, тем более энергичным и быстрым. Это такой патологический олух, такая бестолочь, такой прожорливый обалдуй, что продуманных действий от него трудно ожидать. Правда, свой интерес он блюсти умеет, этого у него не отнимешь.

Неизвестно почему Яцеку доставила большое удовольствие такая характеристика Мартинека в устах Доротки. Он и сам не испытывал к парню особой симпатии, полагал, что Доротка тоже не испытывает, и теперь с удивившей его самого радостью мог убедиться в этом. И одновременно, странное дело, тем самым Мартинек почему-то лишился необходимых преступнику качеств. Яцек окончательно запутался, не зная, как же поступить.

Оба помолчали. Яцек интенсивно раздумывал и решился.

— Наябедничаю на него! Хотя теперь почти убеждён — напрасно, но с какой стати его покрывать, если вы все оказались в таком глупом положении? Не стану нагнетать, только перескажу наш с ним разговор, всю эту галиматью, что нёс за столом, а выводы пусть уж сам пан комиссар делает. В конце концов, работа его такая. И вот ещё что. Он, этот комиссар, собственно разыскал меня для того, чтобы спросить: слышал я, как сверху раздался один одинокий удар в пол или нет? Мне казалось — слышал, когда мы сидели за столом, но головой не поручусь. А ты слышала?

— Не обратила внимания. Если бабуля стучала, то уж так, что все в доме дрожало. Один негромкий стук я могла и не услышать.

— Ну, тогда я и не знаю… ладно, скажу — не уверен. Пусть сами головы ломают, в конце концов! Скажу правду. Я так и собирался поступить, да не хотел с ними говорить, не посоветовавшись с тобой.

— А я тут при чем? — удивилась Доротка.

— А вдруг ты в него влюблена.

— В кого? — не поняла Доротка. — В комиссара? Правда, вроде бы симпатичный, да ведь мы совсем незнакомы.

— Нет, в Мартинека.

— Спятил? — в ужасе вскричала Доротка.

Тут уж Яцеку стало так приятно, что до него дошло. Заглянул к себе в душу и понял — эта девушка чрезвычайно ему нравится. И даже больше, чем нравится. Нет, нельзя сказать, что полюбил её по-настоящему, но вот влюбился — факт. Не скажешь, что в области нежных чувств у Яцека не было никакого опыта. И влюблялся он неоднократно за свою недолгую жизнь. Но в те разы все происходило по-другому, было ясно чуть ли не с первой встречи и никаких сомнений не вызывало. На сей же раз все происходило по-другому, как-то исподволь, незаметно, не столь стремительно, но зато чувство, зревшее исподволь, — сначала просто симпатия, потом желание как-то помочь этой милой девушке, позаботиться о ней, такой одинокой и совершенно лишённой кокетства, простой и открытой, желание ещё и ещё раз встретиться с нею, это чувство оказалось глубоким, ни на что прежнее не похожим.

Парень взял себя в руки и постарался как можно спокойнее ответить:

— Ну, раз нет — очень хорошо, но спросить тебя я был обязан. Ладно, это мы выяснили. А теперь давай вместе подумаем, кто же мог пришить милую старушку. Или не хочешь об этом думать?

Подумать Доротка согласилась без особой охоты. Как-то инстинктивно девушка старалась не допускать до сознания мысли не только о наличии преступника в их семье, но и самого факта убийства крёстной бабули. Но Яцек прав, нечего прятаться от действительности, пора взглянуть ей в глаза. И они с Яцеком общими усилиями попытались восстановить в мелочах обстановку той чёрной пятницы.

В полдесятого Доротка спохватилась, что ей давно пора возвращаться домой. Она совсем забыла о доме, так приятно было сидеть в кафе с Яцеком, так приятно говорить даже о печальных вещах. Сама не заметила, как оживилась, стряхнула с себя угрюмое оцепенение и даже красочно описала парню процедуру дележа бабулиных драгоценностей. Впервые вдруг ощутила она радость при мысли, что теперь у неё имеются такие замечательные вещи, и ни с того ни с сего размечталась, на какой приём может явиться, понавешав на себя драгоценности.

Получалось — только на новогодний бал в американском посольстве.

— Это возможно только в том случае, — доверчиво делилась она своими планами с Яцеком, — если на балу будет присутствовать кто-нибудь из бразильских важных сановников или норвежский наследник престола. Эти идиоты говорят только на своём родном языке, так что без меня им не обойтись. О Боже, так поздно! Мне давно пора возвращаться домой. Слушай, подбрось меня, в качестве такси, ладно? А то опять какой-нибудь пьяный водитель задавит.

— Ясное дело, подброшу, и при чем тут такси. А что, тебя уже пытался задавить кто-нибудь?

На машине езды до Дороткиного дома было всего несколько минут, но девушка успела рассказать о неприятном инциденте с машиной, теперь уже не придавая ей никакого значения и удивляясь, с чего она так напугалась. Ведь просто смешно! Яцеку инцидент смешным не показался, напротив, он что-то пробормотал, Доротка не расслышала, а тут они и приехали.