Иоанна Хмелевская - Гарпии

Роберт Гурский ещё раньше был отослан в комендатуру с поручением связаться с Войцеховским в Нью-Йорке. За время пребывания в квартире подозреваемых молодой аспирант рта не раскрывал, а на лице его застыло ожесточённое выражение — такое впечатление произвели на него подозреваемые бабы. Он же захватил с собой все реквизированные в доме перчатки для передачи на экспертизу некоему Адасю. Не только, впрочем, перчатки; переданы были фотографии наиболее интересных фрагментов дома, множество отпечатков пальцев и прочих интересных для расследования материалов.

В пол-одиннадцатого Сильвия уже спала в своём чулане, попросив полицию покончить с ним в первую очередь. В гостиной сидели Фелиция, Меланья, Павел Дронжкевич, Доротка и Яцек. Мартинеку как всегда повезло: он избежал катаклизма, покинув дом Фелиции за пять минут до прихода следственной группы.

Бежан вошёл в гостиную, тоже сел за стол, автоматически придвинул к себе чей-то стакан с чаем, и по-прежнему радостно, но довольно официально заявил:

— Не буду темнить, уважаемые дамы и господа, поскольку в принципе полагаю, что имею дело с приличными людьми. Поэтому буду искренним. Некто убил пани Ванду Паркер. В вашем доме. Ваше право огорчаться по этому поводу или радоваться, но полагаю, никто из вас не горит желанием стать подозреваемым номер один. Я прав?

— Пан прав, — дуэтом ответили Фелиция и Меланья, после чего обменялись злым взглядом и отвернулись друг от друга.

— Отлично! — ещё более обрадовался комиссар Бежан. — Пока мы не найдём убийцу, все вы будете считаться подозреваемыми, поскольку у всех вас имеется очень подходящий мотив убийства. Я выражаюсь понятно?

Меланья процедила сквозь зубы:

— Не скажу за всех, но что касается меня, очень прошу, пан комиссар, не обращаться со мной, как с недоразвитой идиоткой.

— В виде исключения, на сей раз я целиком и полностью согласна с сестрой, — поддержала Меланью Фелиция.

И тут Бежан вдруг почувствовал, что его терпение кончилось, а вместе с ним и запасы вежливости.

— Я сыт по горло вашими саркастическими замечаниями, уважаемые пани, и предупреждаю: хватит болтать попусту! Кто заинтересован в обнаружении убийцы, пусть помолчит, не треплется направо и налево о том, что тут происходило сегодня, ни слова больше о перчатках, независимо от вашего мнения о действиях полиции. Никому ни слова, я понятно говорю? Никому. Мне лично плевать, недоразвитые вы или вполне дееспособные, это в данном случае неважно, но требование моё вы должны выполнить — молчать! Или я вынужден буду посадить вас в камеры предварительного заключения, поскольку, — тут Бежан обратился непосредственно к Меланье, — коллективные убийства явление не столь уж редкое, а сама идея не такая уж глупая, как кажется. Когда речь идёт о сорока миллионах долларов, а мы все прекрасно отдаём себе в этом отчёт, убийцы пойдут на все. Не из-за таких денег случалось убивать, так что помолчите, ладно? И предупреждаю: впредь каждая ваша реплика будет мною взята на заметку и может свидетельствовать против вас. Отныне рты на замок!

Все бабы послушно заткнулись, мужчины тоже молчали, потрясённые решительностью комиссара.

А тот выпил неизвестно чей чай и встал.

— Пошли! — кивнул он Павлу Дронжкевичу. — И поверьте, если в вашем доме имеется хоть одна-единственная хорошо запрятанная перчатка, мы её непременно обнаружим!

Дрожащий пан Дронжкевич послушно поднялся с места. Был он смертельно бледен, ибо вдруг вспомнил: не так давно он потерял одну перчатку. Очень может быть, вторая где-то завалялась в доме, и что теперь будет? Полиция её непременно обнаружит.

Сам по себе факт потери перчатки не был уж таким ужасным, но старшему комиссару Бежану, доведённому до крайности бесконечными издевательскими замечаниями проклятых баб, удалось создать гнетущую атмосферу ужаса, прямо-таки ощутимо нависшую в гостиной.

Сказалась она и на Яцеке.

— А я? — крикнул парень, тоже срываясь с места. — А меня забыли? Ведь дома у меня тоже найдутся кое-какие перчатки, не вожу же я всех с собой в машине!

Холодным, как лёд, голосом комиссар бросил:

— Надеюсь, пан не забыл, что у него имеется мамаша? Благоразумная и спокойная женщина, не то что некоторые… Все ваши перчатки уже давно находятся в нашем распоряжении, так что попрошу не морочить полиции голову. Разве что пан намерен сразу добровольно признаться в совершении убийства?

Яцек застыл.

— Нет, — слабым голосом отозвался он, осмыслив услышанное, и повалился на стул. — Нет, спасибо, не намерен… То есть, не то я хотел сказать… О Боже, ничего не соображаю. В жизни я никого не убивал!

— Вот пока и все на сегодня, — подвёл итог комиссар, сухо попрощался и вышел, уводя с собой явно струхнувшего Павла Дронжкевича.

После ухода комиссара надолго воцарилась тишина в гостиной.

— О Езус-Мария! — простонала Доротка.

Фелиция тоже ожила и взглянула на сестру.

— Ты хорошо расслышала? Выходит, у Вандзи было аж сорок миллионов долларов? Я не ослышалась?

И опять воцарилась тишина, видимо, все осмысливали потрясающую новость. Теперь отозвался Яцек, которому явно придало бодрости упоминание комиссара о его благоразумной матери.

— Я так понял, что пани Паркер оставила наследство в размере сорока миллионов долларов, — откашлявшись, сказал он. — Лакомый кусочек, очень даже лакомый, хотя налоги порядочно откусят от него. И все равно. Но вы являетесь наследницами, уважаемые пани, так что хочешь не хочешь — просто не можете оказаться вне подозрений.

Меланью наконец прорвало.

— Главная наследница Доротка, — немного хриплым голосом заметила она. — Надеюсь, не ты придушила Вандзю? А ну-ка, завари свежего чайку. Хотя нет, какой чаек? Я привезла бутылку красного, у меня в комнате, слетай-ка за ней, надеюсь, эти Пинкертоны не выхлестали. Поскольку никогда в жизни мне ещё не доводилось быть даже свидетельницей такого события, не говоря уже о непосредственном причастии к нему, считаю — надо отметить. Даже если завтра нас всех посадят в эти самые камеры…

— Тогда тем более! — на редкость разумно отозвалась Фелиция. — Может, потом уже не будет такой возможности.

Доротка бросила на тёток взгляд раненой лани и, как лунатик, потащилась наверх. Вино нашла сразу, прихватила с кухни бокалы и штопор и вернулась на место, сунула Яцеку штопор с бутылкой.

— Только теперь я поверила, что Вандзя и в самом деле была набита деньгами, — раздражённо заговорила Фелиция. — Можно было предположить, что она богата, но не в такой же степени! Ну, миллион долларов, ну два, на худой конец, даже пусть целых пять, но не сорок же! Такое в голову не приходило. Если половина из этого достанется Доротке, то как нам быть?