Александр Звягинцев - Куда смотрит прокурор?

Желваков секунду задумчиво помолчал.

– Ну как понять, когда мальчишка, тихий и застенчивый, студент техникума, пишет письмо настоятелю нашей церкви с требованием положить в условленное место «дипломат» с миллионом рублей, а иначе он взорвет в храме во время службы гранату с отравляющим веществом! Ты понимаешь, Гаврилович, не сам храм взорвет, а людей молящихся гранатой с отравляющим веществом! Ты мне объясни, как такое сопливому еще пацану в голову прийти может?! Там же во время службы только бабки с детишками – и вот их он отравляющими веществами…

Или мы тут задержали молодых бандитов с оружием. Стали разбираться, что, да как, да почему… А они знаешь что говорят? Мы, говорят, делим район на сферы влияния! Кто что контролировать будет. Понимаешь, нас всех с дедами, бабами, ребятишками, с отцовскими домами и могилами делят между собой. Я как услышал, меня аж ошпарило как будто. И самое интересное, все всё знают, а сделать ничего нельзя. Так еще адвокаты из города понаехали – а почему вы их задержали, по какому праву? Говнюков этих… Я бы их, будь моя воля, на площади положил голыми задницами кверху и порол розгами в рассоле недельку. И день, и ночь. Может, до них бы что и дошло! Так нет, я им права должен зачитывать!.. И адвокатов этих тут же расстелил бы, чтобы понимали – защищать надо людей, а не выродков со свихнувшимися мозгами.

Не могу я на все это спокойно смотреть, душу мне выворачивают наизнанку. Я могу понять, когда человек кирпич со стройки украл, чтобы себе во дворе кухоньку построить. Но когда врач продал все запасы донорской крови в больнице и ему не с чем операции делать – понять не могу… Нет, лучше с дедом Тузом на лавочке на солнышке греться. И про президента Буша, который крендельками солеными подавился и с дивана упал, разговаривать…

– Он тут еще с велосипеда упал, – вспомнил Гонсо. – С одноколесного.

– Я ж говорю – тема богатая, – задумчиво сказал Желваков. – На наш век хватит!

Старый Туз сиял как намасленный блин. Оказывается, во время отсутствия Гонсо он провел давно задуманную войсковую операцию против пацюков. Операция прошла блестяще. Всем сельским пацанам было сказано: тот, кто принесет в дом старого Туза крысоловку, поставит, где укажут, а потом принесет пойманного пацюка, получит сразу десять рублей. Пацаны тянулись в дом Туза несколько дней, были даже и девчата. Крысоловки расставили по всем углам подвала, а в объявленный день пришли их забирать, так как семейство Туза даже подходить к ним боялось. Туз лично принимал каждого пацюка, визжащего от злобы и страха, а взамен вручал десятку.

Прием боевых трофеев к приезду Гонсо и Желвакова был закончен, и им только оставалось слушать хвастливые речи старика, гордого собственной смекалкой. Желваков решил покурить на свежем воздухе рядом со счастливым от собственной хитрости стариком. Он закурил, а горящую спичку бросил в стоявшую рядом бочку.

И тут из бочки вдруг полыхнуло адским пламенем, и раздался отвратительный и страшный визг, от которого у всех заложило уши. Желваков заглянул в бочку. Увиденное так ужаснуло его, что он невольно пихнул ее от себя. Бочка свалилась набок, и из нее врассыпную бросились по всему двору взятые старым Тузом в полон пацюки, горящие адским огнем.

Оказалось, разрабатывая план операции, дед Туз, увлекшись планами поимки, совершенно за был о финальной стадии – куда пойманных гадов девать. И когда пацаны понесли их одного за другим, не нашел ничего лучшего, как сказать, чтобы они бросали их в бочку с отработкой – отработанным машинным маслом, которым Туз обычно покрывал доски забора, чтобы не тратиться на краску. Отработка пропитывала доски до такой степени прочности, что их уже не брали ни дождь, ни снег. А когда Желваков бросил туда спичку, она, само собой, полыхнула!

Горящие пацюки трассирующими пулями разлетелись по двору и скрылись из глаз. Но несколько нырнули в летний курятник, сколоченный из реек и фанеры, и чуть ли не сразу в нем занялось-загудело веселое пламя. И тут же раздался отчаянный петушиный крик и испуганный клекот кур.

Дед Туз смотрел на происходящее с раскрытым ртом, не в силах вымолвить ни слова. Застыл и обалдевший от неожиданности происходящего майор Желваков с сигаретой в руке.

И лишь Герард Гаврилович героически бросился к курятнику. Он распахнул хлипкую дверь. Обжигающий ком горячего воздуха и искр ударил его в лицо, в грудь. Опрокинул на землю. А потом над ним пронеслась орда уцелевших, но изрядно обгоревших и обезумевших от страха курей, после чего прямо на него рухнула горящая крыша курятника…

Отбросив ненужную уже сигарету, майор Желваков ринулся на выручку. Так как первое, что попалось ему на глаза, были ноги Герарда Гавриловича, он вцепился в них и одним могучим рывком выволок все тело Гонсо из-под полыхающих обломков курятника.

Дед Туз закрыл глаза – ему показалось, что Герард Гаврилович не шевелится.

Когда он открыл их, ситуация уже радикально переменилась. Герард Гаврилович, которого майор Желваков пристроил прямо на траву под ближайшей яблоней, прислонив спиной к стволу, бессмысленно смотрел то на догоравший курятник, то на кур, которые уже как ни в чем не бывало кудахтали и клевали червяков прямо у его ног.

– Ничего, Гаврилыч, вроде все цело, на лбу только ссадина, да волосы маленько обгорели, – успокаивал его Желваков. – Ну да мы в парикмахерскую тебя сводим, подровняем, будешь как новенький! У нас, знаешь, такая парикмахерша молоденькая! Как начнет возле тебя виться… И стрижка и массаж в одном флаконе! А под халатиком у нее, считай, ничего нет. После такой стрижки мужики чуть ли не вприсядку идут!

Герард Гаврилович со стоном закрыл глаза. Он живо представил себе, как предстанет перед Жаном Силовичем и Василисой с перебинтованным лбом, обстриженной головой, благоухающей цветочным одеколоном после посещения очередной молодой парикмахерши… И скажет, что пострадал при спасении курятника…

– Прямо дым с коромыслом, – прохрипел дед Туз. – Было дело под Полтавой! Меня теперь бабка за курей да курятник не помилует.

– Да, всем запендям запендя получилась, – согласился Желваков. – Кто на нашего пацюка руку поднимет, тому головы не сносить. Дело известное. С ними, тварями, надо с умом обходиться.

– Шеф, все пропало!

С этими словами из кинокомедии советских времен Мотя Блудаков ввалился в кабинет Шкиля, плюхнулся в кресло и стал вытирать несвежим платком свое залитое потом лицо.

Артур Сигизмундович неодобрительно оглядел тяжелое, как полиэтиленовый пакет, наполненный водой, колыхающееся тело своего помощника. Надо же так распустить себя! А впрочем, возможно, это врожденное, и бедного Мотю не в чем винить.